Я тебя вижу

– Но на такси мы меньше десятки потратим.

– Я просто хочу прогуляться.

Мы идем пешком. Я беру Саймона под руку. Мне не важна стоимость поездки, я просто хочу еще немного продлить этот вечер. На перекрестке Саймон целует меня. Поцелуй все длится и длится. Мы даже не замечаем, как зажигается и гаснет зеленый сигнал светофора, приходится снова нажимать кнопку.

Похмелье будит меня в шесть утра. Я спускаюсь вниз за водой и аспирином, включаю «Скай Ньюс», наполняю стакан под краном и жадно пью. Затем снова наливаю воды и опять пью, держась за край раковины, поскольку меня шатает. Вот именно поэтому я редко притрагиваюсь к спиртному в будни.

На столе сумочка Кэти. Когда мы с Саймоном прошлым вечером вернулись домой, дочка была уже в постели. Мы даже похихикали над иронией ситуации, пытаясь никого не разбудить, пока поднимались наверх. Рядом с чайником лежит сложенный пополам листок бумаги с надписью «Маме». Жмурясь от головной боли, я открываю записку.

«Мне дали первую роль! Не могу дождаться, чтобы все тебе рассказать. Люблю. Чмоки-чмоки».

Несмотря на похмелье, я улыбаюсь. Она меня простила. Нужно будет проявить бешеный восторг, когда Кэти станет рассказывать о новой работе. Никаких упоминаний о курсах секретарей или запасных вариантах. Интересно, что ей предложили: подработку или настоящую роль? Наверное, что-то в театре. Хотя я позволяю себе пофантазировать и представляю, что Кэти получила место в каком-нибудь длиннющем сериале на телевидении и скоро ее имя прославится.

Диктор «Скай Ньюс» Рэйчел Лавлок рассказывает об убийстве женщины из Масвелл Хилл. Наверное, Кэти могла бы стать ведущей. Внешность у нее определенно подходящая. Читать новости ей не захотелось бы, но вот, например, вести музыкальную программу или развлекательную передачу вроде «Вольных женщин» или «Шоу-Один» – это вполне для нее. Я снова наливаю воды в стакан и, облокотившись на стол, смотрю в экран телевизора.

Там уже не студия, а репортаж с места событий. Рэйчел Лавлок сменила репортерша в теплом пальто, которая с серьезным выражением лица рассказывает о происшествии. Пока она говорит, на экране появляется фотография жертвы. Ее звали Таня Бекетт, и она выглядела ненамного старше Кэти, хотя, по словам репортерши, убитой было двадцать пять. Она не вернулась с работы, и ее бойфренд поднял тревогу, а вчера ночью тело Тани Бекетт нашли в парке. В ста ярдах от собственного дома.

Возможно, дело в похмелье или в том, что я не до конца проснулась, но я целую минуту смотрю на фотографию на экране, прежде чем в голове что-то щелкает. Темные волосы, улыбчивое лицо, пышная фигура. Цепочка с серебряным крестиком.

И тут до меня доходит.

Это она была во вчерашнем объявлении.

* * *

Как быстро ты бегаешь?

Когда это действительно нужно?

На каблуках, в узкой юбке, с сумкой, которая бьет тебя по бедру. Как быстро?

Когда нужно домой, а ты опаздываешь на поезд и мчишься по платформе, имея в запасе жалкие секунды. Как быстро ты будешь бежать?

И что, если ты бежишь не за поездом, а спасая свою жизнь?

Если ты поздно вышла с работы и вокруг никого? Если твой телефон разрядился и никто не знает, где ты? Если шаги за спиной все ближе и ты знаешь – поскольку проделываешь этот путь каждый день, – что сама по себе, что между платформой и выходом ни души?

Если чувствуешь на шее чужое дыхание, и паника нарастает, и темно, и холодно, и сыро?

Если вас тут лишь двое?

Только ты и тот, кто гонится за тобой. Кто бы за тобой ни гнался.

Как быстро ты тогда побежишь?

Это не важно.

Потому что всегда есть тот, кто бегает быстрее.

8

Келли зажали рот. Она чувствовала на лице чужую ладонь, ощущала вкус пота с пальцев, которые проскальзывали между ее губ. Кто-то тяжелый навалился сверху и коленом заставил раздвинуть ноги. Келли попыталась закричать, но звук застрял в горле, а сердце наполнилось паникой. Она старалась вспомнить полицейскую подготовку – приемы самообороны, которым их учили, – но в голове было пусто, а тело оцепенело.

Рука исчезла, но передышка была недолгой. Вместо ладони к ее губам прижался чей-то рот, чужой язык прорывался внутрь.

Она слышала дыхание – тяжелое, возбужденное – и ритмичный стук.

– Келли.

Стук усилился.

– Келли. Ты в порядке?

Дверь спальни распахнулась. Давление исчезло, и Келли наконец смогла глотнуть воздуха.

– У тебя опять кошмар.

Келли старалась отдышаться. В комнате было темно, и свет из коридора очерчивал силуэт в дверном проеме.

– Сколько времени?

– Половина третьего.

– Боже, прости меня. Я тебя разбудила?

– Нет, я только вернулась со смены. Ты в порядке?

– Да. Спасибо.

Дверь закрылась. Келли лежала в темноте, чувствуя, как по груди струится пот. Десять лет прошло с тех пор, как она сидела, держа Лекси за руку, слушала то, что сестра рассказывала полицейскому, а потом – позже – наблюдала на экране, как показания записывали на видео. Как плакала ее близняшка, описывая каждую мелочь, каждую унизительную и болезненную подробность.

– Я не хочу, чтобы мама с папой всё это услышали, – говорила тогда Лекси.

Однажды, много лет спустя, Келли спросила сестру, бывают ли у той кошмары. Спросила небрежно, словно это только что пришло ей в голову. Словно сама она не просыпалась от ощущения мужского тела, которое давит на грудь, и пальцев, пытающихся забраться ей в рот.

– Было разок, – ответила Лекси. – Через несколько дней после всего этого. Но больше никогда.

Подушка стала мокрой от пота. Келли спихнула ее на пол и положила голову на простыню. Сегодня выходной. Она пойдет к Лекси и, может быть, поужинает с мальчиками. Но сначала кое-что сделает.

Редакция «Лондон Газетт» вместе с еще несколькими располагалась в огромном и невзрачном здании в Шепердс-Буш. Келли показала секретарше удостоверение и села в кресло с прямой спинкой, которое было вовсе не таким удобным, каким казалось. Она старалась не обращать внимания на поселившуюся внутри тревогу: да, взялась за расследование, но ведь в свободное время, а работать сверхурочно – не преступление.

Даже в ее голове это звучало неубедительно. Делом Кейт Тэннинг Келли больше не занималась и, как только появились новые обстоятельства, должна была сообщить о них сержанту из отдела краж.

Именно так она и поступит. Когда выяснит что-нибудь конкретное. У отдела краж такая же нехватка людей, как и у любого другого подразделения. Без явных зацепок дело Кейт может пролежать мертвым грузом много дней. Кто-то же должен сделать его приоритетным.

За три месяца до нападения Лекси приходила в полицию за советом. Возле ее комнаты в общежитии появлялись цветы, а в ячейку для писем кто-то подкидывал записки, где упоминались наряды, в которых она была накануне.

– Похоже, у вас появился поклонник, – сказал дежурный.