Я тебя вижу

Лекси ответила, что ей от этого неуютно. Она была так напугана, что даже шторы не открывала – боялась, что за ней подглядывают.

Полицейские объявились только после того, как из комнаты пропали вещи. Зафиксировали ограбление, начали расспросы. Она уверена, что запирала дверь? Ведь следов взлома нет. Почему она решила, что вором был тот же человек, который оставлял цветы и записки? Ведь никакой явной связи нет.

Неделю спустя Лекси возвращалась с поздней лекции и услышала за спиной шаги. Слишком осторожные. Слишком близкие. Они не могли принадлежать случайному прохожему. Но сообщать об этом она не стала. Какой смысл?

Через неделю все повторилось, и Лекси поняла, что обратиться в полицию все-таки придется. Когда волоски на ее руках встали дыбом, а дыхание перехватило от страха, она сообразила, что ей вовсе не кажется. Ее на самом деле преследуют.

Но было слишком поздно. Она не смогла убежать.

Келли размышляла обо всех инициативах по профилактике преступлений, которые видела за девять лет работы. Постеры, листовки, тревожные кнопки, образовательные программы… Но ведь всё куда проще – нужно лишь прислушиваться к жертвам. И верить им.

– Детектив-констебль Свифт?

Склонив голову набок, к ней приближалась какая-то женщина. Келли не стала ее поправлять. Полицейского в штатском вполне справедливо принять за детектива, а не за патрульного.

– Меня зовут Тамир Баррон, – продолжала женщина, – я возглавляю отдел рекламы. Не хотите ли подняться ко мне?

На стенах шестого этажа в толстых дубовых рамах висели рекламные постеры за последние сто лет. Пока Келли шла вслед за Тамир по устланному ковром коридору, она успела заметить плакат с мылом «Пирс», гелем для волос «Брилкрим», газировкой «Санни Делайт».

– Результаты запроса, который вы присылали, уже готовы, – произнесла Тамир, едва они вошли в кабинет и присели, – хотя я по-прежнему не вижу связи с… Что, говорите, вы расследуете? Ограбление?

Обошлось без насилия, а значит, кража ключей не была ограблением, но Келли решила замять этот факт на случай, если от тяжести преступления зависела степень готовности Тамир к сотрудничеству. Кроме того, если Кейт права и преступник проследил за ней до самого дома, а потом еще и внутрь проникал, то дело гораздо серьезнее. При мысли о человеке, который шнырял по дому Кейт, Келли бросило в дрожь. Что он там делал? Прикасался к косметике? Брал в руки нижнее белье? А что, если он приходил не единожды? Келли представила, как незваный гость глубокой ночью тихонько бродит по кухне Кейт, крадется наверх, стоит у кровати и наблюдает за спящей женщиной.

– В тот момент жертва ехала по Центральной линии, – сказала Келли. – Преступник скрылся с ключами и, мы полагаем, позже воспользовался ими для проникновения в дом. А за два дня до инцидента в рекламном разделе вашей газеты появилась фотография жертвы.

Она надеялась, что Кейт уже сменила замок на двери черного хода. Достаточно ли этого, чтобы почувствовать себя в безопасности? Очень сомнительно.

– Понимаю. Но тут есть небольшая проблема. – Тамир по-прежнему улыбалась, но отвела взгляд и слегка заерзала в кресле. – Существует определенный протокол, которому нужно следовать, принимая подобные объявления: компании обязаны иметь лицензию и предоставлять рекламодателю – в данном случае нам – ее номер. Откровенно говоря, мы не бегаем за подобными клиентами. Вы сами видели, раздел довольно маленький. Я назвала бы их необходимым злом.

– А почему необходимым? – спросила Келли.

Тамир посмотрела на нее так, словно ответ был очевиден.

– Ну, они же хорошо платят. Сейчас большинство услуг такого рода – секс по телефону, эскорт-услуги, агентства знакомств и так далее – рекламируют через интернет, однако у нашей печатной версии по-прежнему большая аудитория, а рекламой всё это оплачивается. Как вы понимается, секс-индустрия открыта для всякого рода злоупотреблений, а наши меры гарантируют, что любая подобная фирма должным образом сертифицирована, а следовательно, и контролируется.

Она снова уставилась на стол.

– Но в данном случае ваши протоколы не были соблюдены?

– Боюсь, что так. Клиент обратился к нам первый раз в конце сентября. Его объявления должны были появляться ежедневно весь октябрь. Незадолго до конца месяца мы получили от него вторую партию объявлений, и то же самое произошло в ноябре. С клиентом работал наш новый сотрудник, Бен Кларк, и он оформил заказ без номера лицензии.

– Это допустимо?

– Ни в коем случае!

– Могу я поговорить с Беном?

– Я узнаю его данные в отделе кадров. Бен пару недель назад уволился. Боюсь, у нас тут довольно высокая текучка.

– Как клиент платил? – спросила Келли.

Тамир сверилась с записями в блокноте.

– Кредитной картой. Мы можем предоставить вам эту информацию и, разумеется, адрес клиента, но с вашей стороны мне нужно разрешение на изъятие данных.

– Конечно.

Черт! Тамир Баррон так охотно согласилась на встречу, Келли даже надеялась, что ей просто отдадут папку. Разрешение на изъятие данных должен подписать инспектор, а тогда придется признаться, что в свободное время ведешь расследование.

– А пока, может быть, вы дадите мне копии объявлений – и тех, что уже напечатаны, и тех, что ждут своей очереди?

Она смотрела в глаза Тамир со всей уверенностью, на которую была способна.

– Разрешение на изъятие данных… – начала та.

– Оно необходимо для изъятия персональных данных – адресов или номеров кредитных карт. Это вполне понятно. Но ведь в самих объявлениях подобных сведений нет? А мы с вами говорим о вероятной серии преступлений.

Сердце Келли стучало так громко, что даже странно, как Тамир этого не услышала. Нужно ли разрешение и на изъятие рекламных объявлений? Келли не могла вспомнить и мысленно скрестила пальцы в надежде, что Тамир тоже не в курсе.

– Серия? Были и другие ограбления?

– Боюсь, большего я не могу вам сказать, – ответила Келли.

Ей хотелось добавить: «Это конфиденциальная информация».

Повисла пауза.

– Я сниму копии и пришлю их в приемную. Вы можете подождать там.

– Спасибо.

– И, разумеется, мы поговорим со всеми сотрудниками о том, что следует строго придерживаться регламента.

– Благодарю. Полагаю, вы отмените публикацию остальных объявлений?

– Отменим?

– Да, тех, что еще не вышли. Вы не можете их печатать. Они способны спровоцировать преступления против женщин.

– Я вам сочувствую, констебль Свифт, но, при всем уважении, защита общественности – это ваша работа, а моя – издание газеты.

– Но вы могли бы отложить публикацию на несколько дней? Не совсем отменить, а…

Келли замолчала, осознав, что ее слова звучат непрофессионально. Нужны были железные доказательства того, что между преступлениями и рекламой существует связь. Да, кража ключей у Кейт Тэннинг явно связана с объявлением в газете, но Зоуи Уокер не стала жертвой преступления. Одних предположений недостаточно.

– Боюсь, отложить нельзя. Клиент заплатил вперед, и, чтобы расторгнуть контракт, мне нужно будет получить разрешение моего начальства. Если, конечно, у вас нет судебного ордера.

Лицо Тамир оставалось спокойным, но во взгляде читалась твердость, и Келли решила не настаивать. С вежливой улыбкой она ответила: