Вечно 17. Мы – одинокое поколение

– Кто это? – хрипловатым голосом спросила я, поджав губы.

Брюнет посмотрел на фотографию, а затем снова на дорогу. Мы подъехали к какому-то кафе и остановились. Парень вынул ключи с замка зажигания и вышел из «Шевроле». Что за черт? Парень обходит машину и идёт в неизвестном мне направлении. Он пропал из поля зрения. Я тяжело вздыхаю, закрывая руками лицо. Я эмоционально истощена. Почему люди думают, что мне можно делать больно? Бен был одним из тех кому я доверяла. И вот опять моя оплошность. Лучше довериться животным, чем человеку. Беру в руки сотовый телефон и набираю номер Ро.

– Привет, это Роу… – выключаю мобильник и со всей силой сжимаю его в руке, издавая подобие крика.

Почему она не поднимает чёртову трубку? После встречи с этим боксером, блондинка перестала существовать. То есть, моей старой подруги Роуз Фишер нет. Этот качок украл мою подругу. Боковым зрением замечаю Эрика, направляющего к машине с коробкой в руках. Машинально поправляю волосы и делаю вид овечки. Парень открывает дверь и усаживается на своё прежнее место. Он держит коробку с пончиками и два стакана с горячим шоколадом. Неужели он купил это мне?

– Будем кушать в машине или поедем куда-то? – спрашивает тот, включая печку.

Я вопросительно на него смотрю и не могу понять, что происходит. Человек, с которым мы почти не знакомы покупает мне еду и горячий шоколад? Что за бред? Мы друг другу никто. Он – парень, с которым, по сути, я не должна общаться. Я все ещё помню наши гляделки в автобусе и спор на улице Бром. Парень смотрит на меня своими изумрудными глазами, заставляя впадать в краску. Что же мне ответить? С одной стороны я не должна сидеть в этой машине, а уж тем более куда-то ехать с ним, но с другой… я не хочу покидать этот тёплый транспорт и горячий шоколад. Я в ловушке своих прихотей.

– Зачем это все?.. В чем подвох? – произношу я.

В горле першит, и мой голос напоминает старый мотоцикл, который не заводился долгие месяцы. Парень улыбнулся.

– Подвох есть, ты права, – я так и знала, – а в чем именно ты сейчас узнаешь. Ты кушаешь мои пончики, а взамен отвечаешь на мои вопросы, окей?

Я начинаю смеяться. Что за ещё детские игры? За кого этот человек меня принимает? Думает, если у него есть еда, то я сразу начну быть его рабыней? Я не попадусь на этот крючок.

– А мне что из этого будет? – с хитрым взглядом смотрю на Эрика я.

Тот поднял брови вверх и удивлённо посмотрел в мои глаза.

– Я же сказал: тебе еда.

Я цыкнула.

– Так не пойдёт. Взамен хочу еще и ответы.

Эрик сидит с коробкой пончиков в руке и думает. Долго думает, улыбаясь. Но в конечном счёте сдаётся и кладёт коробку со вкусностями на подлокотник между нашими сиденьями. Я довольно улыбаюсь. Он принял мои условия, а это делает меня счастливой. Парень раскрыл упаковку с едой и перед нашими глазами появились шесть пончиков, с верху которых имеются разные кремовые начинки: один шоколадный, другой ванильный со звездочками, с сахарной пудрой, а ещё с крем-брюле.

– Первый вопрос, – начал Эрик, протягивая мне шоколадный пончик и горячий напиток. Я аккуратно хватаю еду и вслушиваюсь в вопрос, – почему ты плакала?

Логично было думать, что первый вопрос будет именно такого рода. Другого я не ожидала и уже была готова дать ответ. Я осторожно откусываю шоколадное «счастье» и поднимаю взгляд на парня. Эрик снял с себя джинсовый пиджак, и я увидела его белую водолазку.

– Я поссорилась с другом, – с набитым ртом отвечаю я, делая глоток горячего шоколада.

Эрик откусывает пончик с ванильным кремом и медленно кивает.

– Мой черёд, – отрезала я, – кто с тобой на этой фотографии? – я указала взглядом на лобовое стекло.

Парень оглянулся, а затем вернул своё внимание на меня. Я сверлю его вопросительным взглядом, но тот не спешит давать ответ.

– Это мой отец… – кашлянул тот, ёрзая на одном месте. – У него лейкемия. Он умирает. Ему осталось жить меньше двух месяцев, и вряд ли он доживет до моего выпускного вечера.

Я чувствую скорбь, хоть этот человек пока ещё жив. Не могу представить эти чувства, что испытывает сейчас Эрик. Его отец умирает! Что может быть хуже смерти близкого человека? Боже, я готова прыгнуть в его объятия, выпустить утешительную речь, к которым он уже наверняка успел привыкнуть. Рак – это своего рода топор, что рубит веревку между нами и людьми, которыми мы дорожим. Я не хочу видеть терзающую муку в глазах больных. Я готова пожертвовать всем на свете, лишь бы отец Эрика остался жив. Хочу, чтобы он попал на выпускной сына и увидел его свадьбу. Почему люди страдают из-за споров жизни и смерти? Это несправедливо!

Мне становится невыносимо тяжело, словно на моей шее висят железные цепи, от которых нельзя избавиться. Я хочу сказать Эрику все, что чувствую, но не могу. Мне больно, как и ему. Он должен это знать.

– Мне правда жаль… Эрик, я… – пытаюсь сформулировать речь правильно, но получается плохо. Прячу глаза, чтобы парень не заметил мои нахлынувшие эмоции.

– Знаешь, что меня нервирует? Я знаю, что мой отец умирает и ничего не могу изменить! Беспомощность заставляет человека мысленно покончить с собой. Я пытаюсь что-то делать для него, но все бестолку. Он умирает с каждым днём, с каждым вздохом, с каждой секундой… А я просто стою перед ним и молчу. Разве это нормально? Я уже думаю смириться с правдой. Но правда в том, что он умирает. Как можно смириться с тем, что тот, кого ты любишь, скоро уйдёт из твоей жизни?

– Эрик, – я понимающе смотрю на него.

Мне уже не кажется, что передо мной тот грубиян из автобуса. Передо мной открытый человек, который не может принять правду. Мы с ним в чём-то похожи: он не может отдать отца в руки смерти, а я не могу отпустить папу из нашей семьи, только у Эрика все ужасней. – Ты должен быть сильным, ради своей мамы. И хватит думать о том, что твой отец скоро умрет. Ты наоборот должен быть с ним рядом, улыбаться, смеяться, пока у тебя есть такая возможность… Ведь время не наш товарищ, они со смертью сговорились…

Брюнет задумчиво смотрит в лобовое стекло. Жизнь медленно идёт своим чередом. Люди проходят мимо машины, изредка заглядывая в окно, и проходят мимо. Светофоры горят, автомобили едут, облака плывут по голубому небосводу, прикрывая солнце. Мне становится так угрюмо и одиноко, что на минуту кажется, словно мир стал черно-белым. Это пугает.

– Спасибо, Рэйчел, – ухмыльнулся Эрик, – не думал, что буду обсуждать эту тему с тобой.

Обидно, но я все же натягиваю улыбку. Вновь хватаюсь за пончик и откусываю его, направляя свой недовольный взор на ровное лицо брюнета, что все ещё глядит куда-то вдаль. У него ровный, прямой нос с немного острым кончиком, большие, припухлые губы, напоминавшие бархатную розу; его ресницы настолько длинные, насколько это только возможно. Я смотрю на его кудри и начинаю представлять, как трудно парню удаётся их укладывать. Не знаю почему, но я улыбнулась. Чёрт возьми, я улыбнулась, а затем, осознав, что слишком долго смотрю на Эрика, начинаю чувствовать прилив крови к щекам. Зеленоглазый парень это замечает.

– Ты чего так покраснела? – спросил тот, ухмыляясь.

Я ещё больше покрываюсь румянцем. Что же это?

– Душно очень, может, отключишь печку? – предложила я, и парень повиновался.

– Расскажи о себе, – просит тот.

Меня начинает трясти, как от сильного энергетика. С чего бы это ему стала интересна моя жизнь? Меня это удивляет, но и почему-то начинает окрылять.

– Мне семнадцать лет. Заканчиваю старшую школу. Люблю читать. Что ещё?..

Парень фыркнул.

– Неужели у тебя такая скучная жизнь?

– И ничего она не скучная! Обычная жизнь среднестатистического подростка, – обижаюсь я, – а у тебя как?

– У меня все по-другому, – тут же отвечает парень, – я занимаюсь своим любимым делом – борьбой.

– И тебе это нравится?

– Конечно. Тебе же нравится слушать музыку? – я кивнула, – ну вот, практически одно и тоже.

Я вновь кивнула. Парень смотрит на меня несколько секунд, а затем произносит: «У тебя что-то на губе…» и приближается ко мне вплотную. Я чувствую, как сотрясается мое сердце, как бьется в судорогах. Мне не хватает воздуха, и я начинаю задыхаться. Эрик приблизился к моему лицу и убрал пальцем шоколад с верхней губы. Я смущённо смотрю вниз, сдерживая внутренний фейерверк, брызги шампанского. Это трудно объяснить, ведь слова сразу же отбрасываются…

В машине стоит тишина, но она сразу же исчезает, когда слышится звук сообщения на моем мобильнике. Я судорожно хватаюсь за него и смотрю на экран.

Роуз: Прости. Я не смогла прийти на игру. Кто победил?

Чувствую, как злость охватывает мою голову. Мне снова хочется закричать, но теперь именно на блондинку. Именно из-за её персоны я поссорилась с Беном. Она предала меня и его, и это больно, обидно, но простительно. Мне сейчас меньше всего хочется с кем-то ссориться. Роуз – не просто моя лучшая подруга с детства. Она часть моей жизни. Ещё в детском саду мы дали клятву быть вместе всегда и навечно. Если больно мне – больно и ей, если плачет она – плачу и я. Наша жизнь полна поворотов, тупиков, пропастей, но, когда рядом с нами есть близкий человек, то поворот можно пропустить, тупик перейти, а пропасть перепрыгнуть. В мыслях не могу представить людей, у которых нет точки опоры – друзей. Я должна быть выше своих эмоций. Не нужно позволять боли отнимать у тебя близких людей.

Чувствую на себе тяжёлый взгляд брюнета, который в это время отпивает глоток горячего напитка. Я просто сижу и смотрю на свой мобильник, экран которого уже успел погаснуть. Не могу собраться с мыслями: что делать? Куда идти? Я запуталась.

Левой рукой поправляю каштановые пряди, а правой верчу сотовый телефон.