Вечно 17. Мы – одинокое поколение

Я соскучилась по её наставлениям, по её пирогам и старческим историям. Моя бабушка выглядит моложе своих лет, не только внешне, но и внутренне. Она знает все новомодные штучки, одевается в лучших магазинах, в хороших отношениях с электроникой. Именно это мне в ней нравится – с ней можно поговорить на любую тему и она обязательно даст тебе хороший ответ или полезный совет.

Я замечаю, что слишком долго молчу и быстро начинаю качать головой в разные стороны, отчего мои каштановые волосы закрыли левую часть лица. Бабушка схватила мои щёки своими холодными ладонями и начала их щипать. Я еле держусь, чтобы не завизжать, как ненормальная. Это единственное, что мне не нравится в наших встречах.

– Бабушка… ты сейчас оторвёшь мои щёки… – говорю я, и женщина, смеясь, убирает с моего лица руки.

Я чувствую, как щеки начинают пылать, будто их ударяли кожаным ремнём или крапивой. Фрейя, – так зовут мою старушку, – сняла со своих плеч серую шубку и прошла с пакетами на кухню. Я уже хотела побежать за ней, как меня останавливает реплика сзади.

– И почему ты не в школе? – мама поправляет свою обувь.

– Занятия отменили из-за сегодняшней вечеринки.

– Вечеринка? Есть повод? – мы на ровне идём в сторону кухни.

– Есть, – отвечаю я, – наши баскетболисты выиграли последний матч сезона.

Мы вошли на кухню, которую бабушка успела уже оккупировать. Она разбирает продукты, одновременно убирая столовые приборы по своим местам. Для неё это привычное состояние; если Фрейя не приберется, будет всем худо, потому-то мама не делает ей замечания. Мы уже давно привыкли. Когда бабушка привела все в порядок, они с мамой присели за обеденный стол, обсуждая последние события. Я решила не встревать в их разговор. А зачем? Разве интересна такая новость, как новая стрижка бабушкиной подруги, чья-то свадьба или развод? Я считаю, что не стоит вмешиваться в чужие дела. Правильно говорят: меньше знаешь – крепче спишь. Мама попросила меня приготовить кофе на две персоны, видимо я не в счёт. На самом деле мне было очень лень не то чтобы готовить, а даже дышать. Я хочу лишь спать, спать, спать. Но зная свою мать, я не захотела лишний раз спорить с ней, осознавая свой проигрыш. Именно поэтому я сейчас стою к родным спиной и держу в руке турку с кофе.

– Знаешь, Хейли, ты бы могла сделать в доме косметический ремонт, – заметила бабушка.

Я краем уха слышу, как мама нервно выдыхает. Я знаю её лучше всех на свете и хочу сказать, что она ненавидит, когда бабушка делает ей какие-либо замечания.

– Для ремонта нужны деньги. В стране сейчас кризис, работы нет, – отвечает та.

– А вот твоя сестра все успевает и не жалуется на кризис в стране.

Ох, уверена, что мама сейчас испепеляет бабушку взглядом. Мамина сестра, Клариса, живет в Портленде. Она занимается ресторанным бизнесом, а её муж, Ричард, – хозяин отеля «Flor» (Flor – с испанского перевода обозначает цветок, именно так Ричард называет свою любимую жену). Моя тётя хорошая и добрая женщина, но порой эксцентричная особа. У неё есть дочь – Джесс, она, как и я заканчивает старшую школу и уезжает в Италию. Иначе говоря, у этой семьи нет повода для жалоб и слез. Бабушка гордится своей второй дочкой; она не понимает, как иногда её сравнения могут ранить маму. Это очень меня бесит в ней. Кофе уже был готов, и я подала его на стол. Статная женщина элегантно схватилась за кофейный сервиз и приблизила его к тонким губам, отпивая маленький глоток бразильского напитка. Я замечаю, как дергается её левая бровь, и она резко убирает сервиз с губ. Неужели все так плохо?

– Горячо… – шепотом произносит старушка, вытирая белой салфеткой контуры губ.

Я криво улыбнулась и легко вздохнула. Главное, что она не обозвала мое «творение» помоями.

– Мам, может, будешь вафли? – любезно предложила женщина. Бабушка помотала головой, тихо повторяя: «Нет-нет, спасибо».

Я отодвигаю деревянный стул и сажусь за стол, оказавшись между обеими мамой и Фрейей. Надо как можно больше времени провести с бабушкой, пока она не уехала куда-то ещё.

– Как дела у Джорджа? – внезапно для всех интересуется Фрейя.

Я наблюдаю за поведением мамы. Её лицо меняется; оно становится мрачным, но в то же время спокойным, как море.

– Хорошо. У него скоро свадьба, – отвечает немедленно мама, делая глоток кофе, – Рэйчел, ты переборщила с сахаром, – обращается она ко мне, и я медленно краснею.

Ну зачем делать замечание перед бабушкой? Это у них семейное!

– Свадьба? И кто же невеста? – бабушка так брезгливо произнесла «невеста», что мне показалось, будто все растения в радиусе двухсот метров превратились в пыль. Если говорить честно, то Фрейя никогда не поддерживала союз мамы с отцом. Она говорила, что её дочь достойна всего лучшего и какой-то простой инженер ей не пара. Ужасно, когда твои родители смотрят на статус человека, а не на его хорошие качества. В итоге, мама вышла замуж за отца, и бабушке ничего не оставалось, как смириться с её выбором. Вот ещё одна причина, по которой старушка так холодна к маме, и причина, по которой к старушке так холодна я. Да, я её люблю, но не поддерживаю в некоторых вопросах. Ладно, не стоит ворошить прошлое…

Я не вмешиваюсь в их беседу, а являюсь лишь слушателем. Мама поправляет свои тёмные локоны, а затем начинает играться с салфеткой. Её руки складывают бумажку и раскладывают, делая из салфетки разные фигуры: самолётик, кораблик, простой треугольник.

– Её зовут Изабелла, она библиотекарь.

Бабушка фыркает, ерзая на стуле.

– Он променял тебя на библиотекаря?! Я же говорила тебе, Хейли, что он тебе не пара! Как можно было выйти за него…

– Мама! – перебила бабушку мой самый близкий человек. – Хватит уже это повторять! Да, я вышла за него замуж, и ничуть не сожалею о своём решении!

Если бы вы сейчас видели лицо мамы. Она готова разрыдаться передо мной и бабушкой. Я чувствую весь груз, который она на себе тащит. Тяжело свыкнуться с уходом любимого человека. Мамины глаза блестят от слез, а её губы дрожат, как у пятилетней девочки, у которой отобрали леденец. Мое сердце сжимается, мне хочется обнять её и сказать: «Все будет хорошо». Вот сейчас я не понимаю бабушку. Разве она не чувствует, как тяжело её ребёнку? Думаю, любой родитель понимает, когда его дитя страдает, но почему бабушка так слепа? Черт возьми, твоя дочь развелась с любимым, так помоги ей вернуться к жизни. Пусть и прошло шесть лет, но сердечные раны затягиваются долго, а порой никогда.

– Ты посмотри на свою жизнь! Тебе тридцать восемь лет, у тебя все ещё может наладиться. Дочь у тебя взрослая, скоро сама выйдет замуж, – когда Фрейя это сказала, я чуть не упала со смеху, но она это проигнорировала, – ты должна изменить свою жизнь!

Мама не сдерживается и начинает плакать. Она грызёт ногти правой руки и смотрит куда-то в сторону. По её красным щекам текут слезы, но я не слышу всхлипов. Представляю, как маме сейчас плохо; как у неё горит душа и разбитое сердце. Она не заслуживает этих слов. Может, бабушка в чём-то права, но не стоило обвинять маму и критиковать её жизнь. Теперь мне ясно почему иногда мама не хочет её приглашать в гости. Как я это не понимала раньше…

Женщина протерла свои глаза и встала изо стола, убирая сервиз. Молчание. Я ощущаю, как в воздухе повисло напряжение; вот-вот и будет огромный взрыв, и боюсь, что пострадаю я. Мама моет кофейные чашки, и я уверена в том, что она сейчас плачет, но шум воды поглощает её всхлипы. Бабушка сидит на стуле, скрестив руки на груди; её голова направлена в сторону мамы. От всей этой ситуации мне хотелось делать ноги. Ненавижу такие моменты, просто ненавижу…

– Ладно, – проговаривает мама сломленным голосом, выключая кран, – думаю, что мне стоит съездить к Кларисе на пару дней.

Я ужасаюсь, а бабушка улыбается во все зубы. Боже, я не хочу в Портленд! Не хочу!

– Отличная идея! Твоя сестра будет счастлива! – обещает старушка.

Мама грустно кивает и возвращается на своё место. Я пожираю её взглядом, как бы спрашивая: «Ты это серьёзно?!».

– Думаю… ближе к лету, – продолжает мама, но её уже никто не слушает.

Я пытаюсь успокоиться, убеждая себя, что мама врет, чтобы бабушка оставила её в покое, а Фрейя думает о своём; о чем только неизвестно.

– А какого числа свадьба Джорджа? – вдруг любопытничает женщина.

«Откуда нам знать»? – думаю я про себя.

– Уже через неделю, двадцать первого апреля, – отвечает мама.

Я нахожусь в ступоре… Почему мне никто об этом не сказал? Что за такая секретность? Я чувствую гнев и обиду. Они смешались в одну кучу, и я не могу разобраться в себе. Мне хочется убежать, а ещё крикнуть. Зачем умалчивать то, что скоро станет всем известно? Меня это гложет.

– И почему я не знаю об этом? – встреваю в разговор я, чувствуя, что не выдержу свои же эмоции.

Что-то в последнее время я слишком много переживаю.

Мама смотрит на меня взглядом невинной овечки. Но такая ли невинная она?

– Я думала, ты знаешь. Отец тебе не сказал?

Я покачала головой и опустила взгляд в пол. Спасибо, папа… Я думала, что у нас все снова хорошо, но это оказалось иллюзией. Счастье – это настоящая иллюзия. Мне становится невыносимо больно. Отец не хочет говорить дату своей свадьбы? Почему? Что же ты меня отталкиваешь? Мое сердце испускает три быстрых удара, которые сотрясают всю грудную клетку. Это невыносимо больно. Я вскакиваю с места и бегу в свою комнату. Мне срочно нужно побыть одной. Если отец не хочет меня видеть, то пусть так и будет. Он больше никогда меня не увидит.

* * *

«Это будет ужасный вечер», – подумала я, выходя из такси.

На улицах Митсент-Сити смеркается; город погружается в спячку. Время хоть и составляет без пятнадцати шесть, но солнце давно покатилось за горизонт. Фонари и гирлянды, которые висят на деревьях, слабо бьют прямо в глаза. Народ потихоньку начинает подходить к школе, хоть вечеринка началась час назад. Я хватаю свой клатч из салона автомобиля и захлопываю дверцу, делая неуверенный шаг к калитке школы. Ученики, смеясь, проходят в здание и пропадают из виду. Музыка гремит на всю улицу, и подросткам это нравится. Я чувствую себя ужасно. Это не я… я не хожу по вечеринкам. Все эти люди мне не знакомы, пусть я и учусь с ними в одной школе, это не оправдание. Мое сердце уходит в пятки, когда я захожу внутрь помещения и замечаю огромную толпу тинейджеров. Парни и девушки столпились возле гардеробной. Кто-то с напитками в руках, кто-то с едой или с мобильником. Девушки красиво одеты в нарядные платья, а их волосы красиво уложены. Мальчишки особо не стали напрягаться: они надели рубашки, майки или даже повседневные кофты и так пришли на бал. Чувствую на себе сотни взглядов людей. Школьники порой и случайно, но смотрят на меня, изучая с ног до головы. Ощущаю, как пылают мои щёки; сердце уловило ритм музыки, и боюсь, что оно может остановиться. Умереть на вечеринке? Это банально.