69 +/– 1 = Ad hoc. Второе издание

– Это третий, по-моему.

– Три женщины в новогоднюю ночь, Акем… Как это ты не занялся сексом втроем?

«Втрое-е-ем! – час назад завывал у гастронома, крестясь и тыча в Акемгонима пальцем, сумасшедший бомж, эдакий обросший юродивый. – Втрое-е-ем! Се, втрое-е-ем!».

– Я недавно занималась сексом в кино, – сказала Валя и посмотрела на Акемгонима маленькими жидко-голубоватыми глазками.

– Эта забава тебе не по возрасту, красавица. Твой убежавший супруг не одобрил бы этого.

Четыре года назад Валя, повинуясь традиционной блажи дочерей Евы, окольцевала лоха. Лохом стал ее и Акемгонима однокурсник Денис Башмаков. Развелись они спустя десять месяцев. Пока Валя была замужем, Акемгоним ее не хендожил. Тогда у Акемгонима появилось новое хобби. Он находил и трахал баб убившихся паркурщиков. Было весело топтать цыпочек, мужики которых зажмурились, делая сальто на подоконнике.

На следующий день после развода Вали Акемгоним отодрал ее. «Что ж, восставим семя нашему молочному брату Денису», – приговаривал он.

Причиной развода стало неожиданное желание Башмакова отправиться в Лос-Анджелес. Там жил его друг, который пытался снять фильм. Валя отказалась переезжать. Денис бросил практику в крупной юридической фирме, развелся и уехал. Сняв две галимые короткометражки, он выдавал их за полнометражный фильм.

Когда Валя плакала из-за развода, Акемгоним утешал ее. «Не реви, принцесса, – говорил он. – Что уж теперь. Разве это муж? Так, опера, анекдот. Тебе повезло, что вы не родили детей. Я бы тебе не помогал. Мы даже сексом не занимались бы. У рожавших баб огромные вагины, просто колодцы, хватит их с меня. Подумай-ка вот о чём. Порой случается беда. Тогда мы говорим: „Ах, вот бы откупиться“. Но если ты в падающем самолете, откупиться затруднительно. Да что там, просто невозможно откупиться. Как и от уже падающей на тебя гигантской сосульки. И от заваливающегося на тебя строительного крана. Но жизнь всё уравновешивает, красавица. И когда пришло горе, оставившее тебя живой, вообрази, что это дань смертельной беде. Дань смертельной беде, которая прошла мимо. Это падающий самолет забрал твоего идиота-мужа. Это сосулька его украла, и она тебя не прибьет. Это строительный кран утащил твоего Дениса. А ты жива. И все бабы тебе завидуют. Ведь тебя хендожу я».

– Ты ведь тоже трахался в кино?

– Я не фанат подобных мест для секса. Так, было пару раз. Кто же счастливец?

– Илья. Ты его не знаешь. Он из КВН.

– Да, не увлекаюсь. Как впечатления?

– Так себе, но для галочки стоило попробовать.

– Потрахаться в кино? Или потрахаться с кавээнщиком?

– И то, и другое, – произнесла Валя, смеясь. Между ее кривых зубов торчали волокна ананасов. Беспокоясь о своей дееспособности, Акемгоним предложил женщине зубочистку.

– И что кавээнщик? Ты с ним?

– Я свободна. А ты всё-таки с этой своей Инной или…?

Валя зыркнула на Акемгонима и расстегнула третью пуговицу блузки. Из блузки смотрела закованная пуш-апом выученная Акемгонимом наизусть грудь. Она была второго размера. Акемгоним любил эти сиськи.

– У меня переговоры завтра в девять, – сказал он. – И я поеду на метро.

– Я согласна. Еще подруги звали меня на открытие Олимпиады, а я решила не ехать.

– Что ж так?

– Если бы я поехала, ты сказал бы, что я дура.

– В твои годы надо меньше общаться с женщинами. Общаться надо с папиками, думающими, что ты молодая и красивая. Меня, кстати, тоже звали на Олимпиаду. Тоже подруги. С тем же результатом.

– Насколько понимаю, на лыжах ты и в этом году не поехал кататься? Хотя тебя наверняка звали подруги?

– Совершенно верно.

– И у тебя так и не появилось желание самому водить машину?

– Ни малейшего.

– Ты очень ограниченный человек.

– Да, я умею лишь пару вещей. Чесать языком, трахаться и судиться. Ну и кунилингус еще. Хотя это тоже с языком. И люблю я только несколько вещей. Фильмы, театр, сиськи, книги и деньги. Последние – больше всего. Я всегда любил только это. Эти вещи я обожаю. Плевать мне на всё другое. Вообще, чем меньше дел, тем лучше они удаются. Подсознательно женщины это чувствуют. Поэтому когда я говорю, что хорошо трахаюсь, это непреложная истина. Потому что…

– …я великий Акемгоним, и мне наплевать?

– Я не об этом. Я…

– …пуп вселенной, источник вечного разума, светоч и пророк, эманация Бога на земле…

– Ты знаешь слово «эманация», принцесса?

– …герой-любовник, наследник Дона Жуана и Спинозы одновременно…

– Какие параллели… Дьявол, а не женщина!

– …самый завидный жених во всей столице…

– Ты нынче просто сатана в раю.

Акемгоним размашистым жестом обвел зал, напоследок перевернув свою чашку горячего шоколада.

– Сатана в хлеву, – произнесла Валя, рассматривая залитую скатерть. – Ты очень забавный, Акем. Наверное, поэтому я так люблю тебя.

– Я недавно собеседовал бывшую помощницу Мартынова.

– Как она тебе?

– Лыка не вяжет. Зато говорила так напыщенно, будто она, как минимум, Жанна д'Арк или Ванга. Но красотка.

– Ты знаком с Мартыновым?

– Нет, а ты?

– Знакома.

– И как он?

– Красноречив, но мелковат.

– Мелковат?

– В нём как будто нет породы. Он даже роста высокого, а кажется каким-то мелким.