Личное дело Кати К.

– У тебя такой хороший план… Ты поезжай, отдохни… а я тут побуду… один, – с наслаждением добавил Дима. – Я что-то себя неважно чувствую… Может быть, пока тебя нет, на теннис схожу.

Что же мне делать, что?.. Броситься на него и ка-ак дать?.. Или пожалеть? Хоть он и врет, что плохо себя чувствует, а все же жалко его…

– Хотя, конечно, не знаю… – протянул Дима. – В Гонконге грипп начинается, форма А. Я пока не болен, но, конечно, скоро заболею.

…Честно тебе скажу, Киса, мне нелегко. Мне бы хотелось хоть немного подкорректировать темперамент некоторых людей в удобную для себя сторону… Но я понимаю, что тут я бессильна. МЫ НЕ МОЖЕМ ИЗМЕНИТЬ ЧУЖОЙ ТЕМПЕРАМЕНТ, И СВОЙ ТОЖЕ.

Если темперамент и может чуть-чуть измениться, то вовсе не моими стараниями, а только под влиянием жизни в целом. Потому что общество ни за что не оставит без внимания никакие яркие проявления.

Что слышат Холерик и Флегматик, начиная с того времени, как они впервые сталкиваются с обществом в виде воспитательницы детского сада?

Кису всегда притормаживали: «Тише!», «Успокойся!», «Не торопись, ты все успеешь!». А бедного Котика, наоборот, торопили: «Скорей, скорей! Все уже съели кашу, все оделись, все давно уже завязали шнурки…»

Но хуже всех, как всегда, приходится Меланхолику, особенно мальчику. Меланхоличный мальчик отовсюду слышит трубный глас общества: настоящий мужчина – это мачо… Такой брутальный тип – мужественный, сильный, ни в чем не сомневается, идет напролом. Повышенная тревожность, от природы присущая Меланхолику, совсем не свойственна мачо и, следовательно, не одобряется ребятами с нашего двора и гением чистой красоты из 5 А…

«Не ной, не бойся, не переживай по любому поводу» – требует общество и тут же интересуется: «Ты вообще-то мужчина или девчонка, плакса-вакса гуталин?»

Так что Меланхолик с детства вынужден прибегать к мимикрии, маскировать свою тревожность, чуткость и нежную душу.

Холерику и Флегматику тоже приходится страдать, приспосабливаться, пытаться стать другими и убеждаться, что они никак не могут измениться, и опять пробовать… Но наш истинный темперамент все равно никуда от нас не денется, как моторчик на спине у Карлсона.

– Думаю, я тоже меланхолик. Украшение жизни, – небрежно сказал Карлсон и, удовлетворенно похлопав толстенькой ручкой по кипе исписанных листочков, взмыл к потолку. – Я меланхолик, трам-пам-пам, – напевал он, кружась все быстрей и быстрей, – я меланхолик, трам-пам-пам! Очень печальный, трам-пам-пам, очень нежный трам-пам-пам!

– Да?.. Учти, что все темпераменты одинаково хороши, ни один не лучше и не хуже другого, – заметила я.

– Точно? – подозрительно спросил Карлсон. – Тогда я просто самый лучший.

– Это да, – подтвердила я.

Карлсон спикировал на подоконник.

– Пиши, старайся. Прилечу приблизительно и все проверю.

Понедельник

Громко плачем все

В книге «Трудный подросток» рекомендуется хитрый психологический ход. Нужно делегировать свои полномочия подростку, чтобы он понял, что ему доверяют. Вот я и делегирую Кисе свои полномочия по Котику. Ей будет приятно, что она, взрослая и умная, возглавляет маленького глупого Котика.

– Ты последи, чтобы Котик сделал уроки, а потом я помогу тебе написать сочинение, – предложила я.

Киса скривилась:

– Нет. Не нужно мне помогать. Ты сначала сделай с Котиком уроки, а потом напиши мне сочинение.

Ну вот, опять все я: уроки – я, сочинение – я, книгу для Кисы – тоже я…

А я и так сегодня очень занята – сегодня я сижу на диете и одновременно воспитываю волю. Купила пирожные в булочной «Балтийский хлеб». Буше я съела по дороге домой, так что можно считать, что его и не было. Остались корзиночки с фруктами, шесть штук, три с клубникой и три с вишнями. Они очень красивые, особенно с клубникой и вишнями. А я голодаю на диете.

Я пошла к Котику и некоторое время, несколько минут, наблюдала, как он решает примеры, а затем нетерпеливо вскрикнула:

– Ну давай же, давай! Сколько будет два плюс три? Скорей! Ну что ты так долго думаешь, я уже давно все решила! Пиши скорей – пять! Написал? Не спи! Теперь доставай тетрадку по русскому. Скорей!.. Мне некогда! Сейчас я тебя научу быстро делать уроки!

Котик, поглядывая на меня, рисовал палочки, а я подбадривала его громкими выкриками: «Быстрей! Вот так! Молодец!», а иногда, выхватывая у него ручку, пририсовывала пару палочек в его тетради и одновременно наслаждалась своим педагогическим даром. Пока совершенно неожиданно для меня не раздался громкий рев Котика.

Когда Киса примчалась в комнату, плакали уже мы оба: Котик рыдал в голос с подвываниями, а я тихонько всхлипывала.

– Ты что издеваешься над ребенком! – закричала Киса, вытаскивая Котика из моих рук.

– Я не издевалась! Я терпела-терпела, но это же невозможно! А все почему? – сквозь слезы оправдывалась я. – Потому что я быстрее рисую палочки, чем он… Он специально меня раздражает! Напишет полпалочки и задумается!..

Киса отобрала у меня рыдающего Котика. Я удалилась к себе и сидела там на диете злобным голодным зверем, пока у окна не послышалось знакомое жужжание.

* * *

Дима не любит сладкое, Киса из одной корзиночки выковыряла вишни, Котик съел две с клубникой, так что три корзиночки достались Карлсону. А потом у нас с Карлсоном вышел спор о питании.

– Ты как-то негостеприимно на меня смотришь, – заметил Карлсон.

Ну возможно, я не смогла сдержать в себе голодного злобного зверя… Карлсон протянул мне маленький кусочек последней корзиночки – угощайся!

– Нет! – рявкнула я. – То есть нет, спасибо.

– У тебя проблемы с аппетитом? – спросил Карлсон. – Съешь хоть что-нибудь… Ну, попробуй себя заставить…

– Нет! Нет! То есть не беспокойся.

– А у меня тоже сегодня проблемы с аппетитом, – озабоченно произнес Карлсон. – Подумать только, какое у меня хрупкое здоровье – еще за завтраком было все в порядке. Блинки с маслом, сгущенкой… с вареньем. Второй завтрак был так, сущая ерунда… доел блинки… Обед и полдник прошли сравнительно неплохо, а вот сейчас что-то со мной случилось…

Я мстительно улыбнулась:

– Лично я сегодня голодаю на диете, а что касается тебя, мой милый, мой дорогой Карлсон, – вредно есть так много мучного.

– От пирогов не толстеют, – неуверенно возразил Карлсон и незаметно втянул живот.

– Да? А что, по-твоему, дает четыре килокалории энергии на каждый сожженный грамм? Углеводы! А ты знаешь, что представляет собой структурная единица углевода? Молекулу моносахарида, наиболее обычной формой которой является глюкоза…

– Кто здесь консультант по питанию, ты или я? – обиделся Карлсон, и тут я спохватилась. Накричала на Котика, сейчас еще с Карлсоном поссорюсь и тогда вообще останусь совершенно одна.

– Конечно, ты, Карлсон, – кротко сказала я.

Карлсон оживился и выпятил живот обратно.

– Чем меньше ты ешь пирожных, тем больше толстеешь, и сейчас я тебе это докажу. Ты весь день не веселишься, а наоборот, отказываешь себе в самых необходимых пирожных, так?

– Так.

– А сама небось только и мечтаешь, как бы пробраться к холодильнику и наброситься на бедные беззащитные корзиночки… Так?