Ничего общего. От космических пахарей

Елена Левина

Волки

Я сижу в затопленном дымом «Doomsday», самом грязном баре Кайо Санта Марии, где-то на краю света, где никогда не бывает снега и так редко услышишь родную речь, и пью. Бутылок, опустошенных мною за последние три года, с лихвой хватило бы на постройку новой Вавилонской башни. Я просто пью. Мое основное занятие последние три года. Кроме тех часов, когда я помогаю Джеффу, лысому добродушному хозяину бара, прибирать после подвыпивших туристов. За это Джефф кормит меня и разрешает пить почти без ограничений.

Серый дым выжигает глаза. Птицы счастья лениво качают бумажными крыльями. Мэгги, пышнобедрая жена Джеффа, улыбается мне из-за стойки. Знаю, она не прочь забраться ко мне в постель, но я не хочу расстраивать моего наивного хозяина. Да и секс меня давно не волнует. Мне двадцать пять, и я уже три года как мертв. Три проклятых года, один миллион пятьсот семьдесят восемь тысяч двести сорок минут, если брать в расчет високосный год.

Меня никто здесь не осуждает. Никто ни о чем не спрашивает. Я мог бы быть счастлив здесь. Одна беда – даже в шуме прибоя меня преследует вой снега. Я мерзну и никак не могу согреться.

…Дома нас встречали как героев. Братишка рассказывал потом, что за нашим спасением следила вся страна. Самолеты МЧС, солдаты, посылки с одеждой и едой. Обезумевшая толпа ликовала у трапа самолета. Мы спускались вниз с обмороженными руками и ногами, кто на костылях, кто на носилках, но – Аллилуйя! – живые. Я сразу увидел знакомые лица – испуганно-счастливое мамино, серьезно-сосредоточенное отца и огромные, полные обожания глаза младшего братца. Отвернулся и тут же споткнулся взглядом о лицо матери Лукаса, бледно-пепельное, неживое. Я не смог смотреть в ее застывшие глаза. Чего я боялся больше всего? Увидеть Лику. Она не пришла.

* * *

Я давно бредил Непалом. Мне хотелось вырваться из пыльно-шумного города, хотелось воздуха, хотелось свободы. Манили горы. Я насел на Лукаса, я соблазнял его словно францисканский монах африканского неофита, рисуя заманчивые картинки древних храмов, полуразрушенных пагод, странствующих дервишей, буддийских монахов, завлекал ветром гор и настоящим, мужским риском. Лука, мой лучший друг, почти брат, только что демобилизовался после службы в армии и подумывал смотаться куда-нибудь в Европу, но запах опасных приключений уже щекотал ноздри, романтика гор сделала свое дело, он сдался.

Группа собралась быстро, вопрос пары кликов в наше время. Пообщались на форумах, пару раз пересеклись «У Ротшильда», ребята все нормальные: двое уже побывали на треке, и не раз. Решили окончательно – делаем трек вокруг Аннапурны. С датой определились быстро, тем более что турецкие авиалинии предлагали лакомый вариант перелета через Стамбул.

* * *

Это был наш третий день на треке, хотя казалось, что прошел месяц, два, а то и три – время в горах имеет странное свойство стоять на месте. Но потихоньку мы привыкали к горам. И горы привыкали к нам. Мы уже не так выбивались из сил на перевалах, шли спокойно, стараясь не сбиваться с темпа, дышать ровно и глубоко. Оказывается, это совсем непросто – правильно дышать на подъемах, чем выше ты забираешься, тем чаще ты должен останавливаться, чтобы набрать в легкие воздух. Это важно, если хочешь добраться до вершины.

Рюкзаки оттягивали плечи – из соображений экономии мы отказались от портера, и к вечеру валились с ног даже парни, что уж говорить о девчонках. Утром солнце палило нещадно, а к ночи ни теплые пуховые куртки, ни вязаные носки не спасали от обжигающего холода.

На ночь остановились в гостевом домике на высоте две с половиной тысячи метров. Совсем рядом за окном низко-низко плыли вихрастые тяжелые облака. Утром нас ждал перевал Торонг Ла.

Дико хотелось похлебать горячего – какой-нибудь китайской лапши или другой такой же бесполезной ерунды, но два последних пакета мы заварили вчера, благополучно приговорив их вприкуску с пакетом тыквенных семечек. Местный кофе бурого цвета с расплывающимися жирными кольцами на поверхности пах коньяком и бензином. Онемевшими пальцами я сжимал огненную кружку и думал, что никогда раньше я не пил такого вкусного кофе. Лука небрежно бросил на кровать свернутое одеяло и, скрестив ноги, уселся сверху. Потянулся:

– Кайф, брат, а?

Я просто промычал в ответ, единственное действие, на которое был способен сейчас, и погрузился в блаженный ватный покой.

– Мы решили пожениться с Ликой, – голос Лукаса пробился сквозь плотный туман полудремы. – Как только вернемся, определимся с датой, ты, само собой, свидетель. Хочешь, со стороны жениха, хочешь, со стороны невесты.

Он неуверенно хохотнул. Где-то далеко, со стороны Катманду, ухнули раскаты грома, и бледные всполохи молний на мгновение осветили комнату.

– Поздравляю, – возможно, моему голосу не хватило радости, но сказать мне больше было нечего, поэтому я просто добавил:

– Спать давай, завтра рано вставать.

Завернулся в свой спальник и, закрыв глаза, приказал себе дышать глубоко.

Это был удар под дых. От таких ударов сразу не оправляются, я знал это точно. Три года марш-бросков в роте израильских коммандос не прошли для меня даром.

Лика, Лука и я всегда были вместе. Мы росли вольными птицами: с утра до вечера, предоставленные самим себе, носились по берегу, собирали ракушки и рачков, купались, ныряли, разводили туристов на сувениры и мелкие монетки. Родителям было не до нас, с утра до ночи работали, завоевывали жизненное пространство для себя и для детей, ради которых и сорвались в эту чужую, незнакомую страну.

В четырнадцать – мы втроем впервые напились вдрызг.

Метакса, которую я позаимствовал у отца, лукаво прятала крепость за нежно-приторным вкусом роз, и мы глупо попались – кто бы сомневался – на ее горячую легкую сладость.

В пятнадцать – выкурили первый косяк.

А потом угнали «Мазду» соседа Лики и, накатавшись вволю, бросили на другом конце города, за железнодорожной линией. Плешивый старичок пускал слюни на Лику и даже пару раз пытался ее облапить, так что наша маленькая месть была вполне справедливой.

В шестнадцать – все стало непросто, и я узнал, что такое летать. От ее волос пахло морем, и имя – Л-и-к-а – мятной карамелью таяло во рту.

В девятнадцать – нас призвали в армию: я попал в элитную десантную роту, а Лука служил в секретном подразделении компьютерных технологий. Он всегда был самым головастым из нас.

Я решил, что, когда вернусь, мы с Ликой поженимся и будем вместе до конца – и в беде и в радости. Она так и не узнала о моих планах, я все собирался с духом, чтобы признаться ей, но теперь уже что…

* * *

Около пяти, зевая и переругиваясь с недосыпа, выбрались наружу. Утро встретило заморозками. Кто-то вспомнил, что диктор во вчерашних новостях бубнил что-то об ухудшении погоды, но как-то слишком невнятно, и мы, отмахнувшись от всех предупреждений, решили двигаться. Тем более что не было и намека на бурю или лавину. Так, bad weather.

Мы шли уже несколько часов, и до перевала, по нашим подсчетам, оставалось совсем ничего, как вдруг разом, без предупреждения плотной косой стеной повалил снег. Разбушевавшийся ветер сбивал с ног, закручивая вихри белой крупы вперемешку с пылью и грязью. Добравшись до земли, снег замерзал почти мгновенно, превращаясь в ледяной наст, ноги скользили, и я все время боялся упасть и больше не подняться. Узкая полоса проторенной тропы совсем исчезла, и мы тащились, увязая в снегу, неизвестно куда, в непроницаемую плотную пустоту. Было дико холодно. Я жалел, что не взял с собой теплую вязаную шапку и рукавицы, и эта мысль здорово мучила меня.

Первое время мы еще старались держаться группой, но очень быстро ветер раскидал всех по сторонам, и мы остались с Лукой одни. Сколько времени мы брели так, я не знаю. Может быть, час, а может, и день. По дороге все чаще попадались упавшие люди, но никто не кричал и не звал на помощь, и я до сих пор не знаю, были они живы или нет, но вряд ли мы могли им чем-то помочь.

Новый шквал ветра ударил в лицо, меня качнуло, правую ногу повело в сторону, но каким-то чудом я сумел удержаться на ногах. Сквозь снежную пелену увидел, как Лукаса, который шел впереди меня, снесло в сторону, и он грузным кулем повалился на землю. Я схватил его за обледенелый ворот куртки и попытался поднять.

– Нога, нога, – стонал он. – Я подвернул ногу… не могу встать…

– Давай, давай вставай, сволочь… Вставай, ну же… Сука ты, сука…

– Не могу… Я не… мо-гу…

Мне все же удалось поднять его, и какое-то время мы стояли обнявшись посреди безумного белого хаоса.

– Иди первым, я за тобой, – застывшие губы плохо слушались меня.

– Нет, нет, ты иди, я не смогу быстро.

– Волки! Во-о-лки! – я тряс его за плечи, снег забивался в рот и мешал говорить. Слова, зажатые где-то глубоко, не выходили из горла, а выходил один хрип, непонятный и страшный, но Лука понял меня и шагнул вперед.

«Волки» – было нашим кодовым словом. Мы учились в третьем или четвертом классе, когда дед Луки, всю жизнь проработавший учителем, рассказал нам о том, как волки передвигаются в стае. Впереди идут самые слабые – старые или больные, они задают скорость всей стаи. Если они пойдут сзади, они отстанут и погибнут. За ними идет пять-шесть сильных молодых волков. В центре – остальные волки стаи, потом – еще одна группа сильных самцов. Последним бежит вожак, он следит за всей стаей. Животные – не люди, они берегут друг друга.

А ветер все усиливался. Я считал шаги, монотонное «раз-два-три-раз-два-три» помогало мне сосредоточиться. Я не мог ошибиться, если бы я упал, нам обоим пришел бы конец. Но надолго Лукаса все равно не хватило – он падал снова и снова. У меня не было больше сил поднимать его, я знал, мы сдохнем здесь вместе. Когда он поскользнулся в очередной раз, он просто отказался вставать.

– Ты иди, – сипел он. – Я как-нибудь сам, потихоньку… Ты иди, не надо нам вдвоем.

О чем я думал тогда? О том, что черта с два он дойдет сам и что мне его тоже не дотащить. Думал о своих руках, которые давно не чувствовал. А еще думал, что, может, хрен с ним, сяду сейчас рядом с Лукой и просто закрою глаза.

– Иди, иди, – Лука отпихнул меня, мне казалось, он кричал, хотя на самом деле это был просто беззвучный, хриплый сип. И я пошел. Пополз, разгребая руками снег.

Не помню, сколько времени я брел сквозь этот ад, пока не вышел на домик местных пастухов, где ожидали помощи еще несколько десятков туристов, добравшихся сюда сквозь снежную бурю. Все оставшиеся до прилета спасательного вертолета дни я продолжал надеяться, что каким-то чудом Луке удалось выбраться наверх и что он выжил.

Утром 20 октября 2014 года власти Непала официально объявили о прекращении поисково-спасательных работ на туристическом маршруте вокруг Аннапурны в месте удара циклона Худхуд.

Дмитрий Шишканов