Коробочных Дел Мастер

Моунт достаёт бумаги. Одна из шкатулок на столе светится.

КВАТРИОС (про себя). Пришел ответ от узника.

МОУНТ. Что-что? Какого узника? Где узник?

КВАТРИОС. Ответ моего изначального друга. Он томится в заточении не так уж далеко.

МОУНТ. Уверен, твои слова согревают его тяжбы о свободе. Ты же рассказал ему про свою чудесную общину?

КВАТРИОС. Он знает все. И про тебя, и о тенях. А подмастерья – его гости частые, но знать они об этом не способны.

МОУНТ (раскладывает бумаги). Тогда жду встречи с ним.

КВАТРИОС. Когда заказ будет исполнен. И он так просто не даётся и требует всегда взамен подарок.

МОУНТ. Знаешь, Кватриос, за пределами мастерской готовится издание моих шуток о тебе, о мастерах, о слепоте. Ему понравится.

КВАТРИОС (рассматривает коробку). Нам пора прощаться.

МОУНТ. Пусть твои ощущения не спешат. Изучи условия, приступай к работе.

КВАТРИОС. Показать тебе дорогу к выходу?

МОУНТ (уходит). О, нет-нет, я помню всю дорогу. Но кто найдёт дорогу к сердцам людей, как ты нашел? Братства в мире не хватает, а твой образчик нужен всем.

Моунт уходит. Кватриос садится за стол и пальцами читает письмо из шкатулки.

ГОЛОС УЗНИКА. Пишу тебе ответ, разглядывая почерк твоей печали. Её силы возрастают, когда подмастерья наступают на ход наших бесед друг с другом. Разве ценны они для душ, где их родство есть корни дерева в живительном саду? Они – лишь сорняки. Четыре подмастерья – суть четыре зверя. Нервы дикости ты смог лишь усыпить. Один из них – олень: при шорохе кустов и буйстве ветра, он трусостью наполнен. Его рога застряли в дереве, и чтобы стать свободным, нужны лишь мышцы. Но дерево – ловушка, древесный сок пленяет нюх. Он может стать свободным, но запах голод вызывает нестерпимый. Другой из них есть крокодил: неповоротливый и сонный. В болоте любит почивать и грязь глотать. Чтоб выйти из болота, для молнии он должен стать мишенью. Она прогонит сон. Ещё одна – пума яркая в мехах: ярость затмевает всё, когти держит наготове, повод лишь представь, а их немало ползают в уме. Берегись когтей, брат Кватриос. За последней мастерицей затаился ящерицы лик: когда ты борешься со сном, она использует возможность ползать где угодно, проникать в любые щели. Во тьму шкатулки заползёт и выпустит оттуда ветер грозный для рассудка. Коробочных дел мастер отдаёт печаль первой из коробок, которую он создаёт – одно из первых правил. Ты искал их не в палатах царских, но в зверином логове. К чему чернила заставляешь танцевать печальный танец?

Кватриос хватает ручку.

ГОЛОС КВАТРИОСА. Не приемлю тон подобного рода. Рода беспощадного. Я заточил тебя, чтоб слушать, как мои старания не стоят ничего? Где тон покорности? Каждому из них была представлена коробка, механизм, орнамент. Он их распознал, орнамент заиграл, исполнилось предначертание. Дорога стоила мне многих проклятых судеб, в которые вовлек себя и рвал яростно цепи, чтоб бежать от мертвых, готовых поиграть на карнавале в святые роли. Их слабость спит, придавлена могучим камнем, и это есть совместная работа братства, подмастерья пот тягучий. Не будет лишним мне сказать, что камень этот неустойчив. Им необходим огонь: забраться на вершину, стереть все пальцы ног, вогнать в кость горные осколки, схватить священный факел, поднять над головой и то, что гонится за ними, смехом сжечь. Не ждал я от тебя пренебрежения к моим подмастерьям. Дети общины – сироты, подобранные мной, хоть раны все не излечил, и странность в них я наблюдаю часто, но больше вижу слепотой, чем ясным глазом. Они не поддались ни разу миру, хоть в нём приходится искать защиту от ужасных вшей. Они же могут проиграть, но дело живо. Творим все новые пространства и помещаем туда жизнь.

Он кладёт письмо в коробку. Затемнение.

Сцена 4

Улица.

Палладия разглядывает толпу, которая собралась вокруг Дремора в образе отца. Его сын десяти лет танцует перед публикой, одеты они в лохмотья. Дождь.

ДРЕМОР (скорбь). Смотрите на моего сына! Его танец всегда обращается к тем, кто сделал его таким беспомощным. И говорит он, что есть конец всему их карнавалу.

Люди бросают монеты в старую шляпу отца. Мальчик замирает в определенной позе, Дремор заряжает механизм внутри него с помощью монеты и он продолжает танец.

КТО-ТО ИЗ ТОЛПЫ. Кто ты такой?

ДРЕМОР. Отец без сил и жертва однажды купленной коробки. Брожу по площадям с механическим сыном, чтоб за монету продолжить его жизнь и хлеба съесть.

КТО-ТО ИЗ ТОЛПЫ. Сын твой механичен? Ты обрёк его?

ДРЕМОР (печальная пауза). Это коробочных дел мастер!

Палладия подходит ближе, Дремор подходит к каждому в толпе близко.

ДРЕМОР. Мой сын был болен, он страдал, врачи его отторгли злобно. Что мне было делать? Кто-то прошептал ночью в переулке, что чудеса бывают и обитают в тех коробках деревянных, что создаются мастером. Он скрыт от мира, но чудо он творить умеет. По уверению мрачных силуэтов ночи, коробка может рассказать, как исцелить болезнь, необходимо лишь запрос отправить, заплатить за это знатно. Я это сделал: собрал у банков то, что мог, ведь репутация была моя прочна. И вот! Настал тот день, пришел ответ: мастер уверял, что сможет сотворить коробку, откуда можно доставать рецепт к выздоровлению и карту действий в период необходимый. Тогда я смутно понимал всё то, что мне сказал тот мастер. Лица его не видел, и камень отчаяния давил так сильно, что к зрению своему не обратился, но действовать решил вслепую.

Мальчик перестаёт танцевать. Дремор снова заряжает его механизм. Он продолжает.

ДРЕМОР. Я заплатил, коробка сделана была с орнаментом весьма изящным. Из коробки вытащил дрожащими руками письмена безумного врача, он имя не оставил. Вовлек себя в одно из первых действий и будто цепью был я скован: пытался всё я прекратить, события лились дождём, что были в карте действий. Сыну становилось хуже, смерть нависала над плечом! Замешательство огромной силы меня ударило в рассудок. Тогда меня нашел какой-то человек, спросил меня, хотел бы я, чтоб сын остался жив. Как ответил бы отец? Но лучше бы согласен был на смерть! Они похитили его! Однажды утром постучал какой-то странный мальчик-механизм. И это был мой сын!

Дремор рыдает тихо. Палладия выходит вперед. Она тронута.

ПАЛЛАДИЯ. Как звали мастера?

ДРЕМОР. Кво… Кворт…

ПАЛЛАДИЯ (с ужасом). Кватриос?

ДРЕМОР. Кватриос!

Делец выходит из толпы.

ДЕЛЕЦ. Не хотели бы вы взять своего молодца в мой цирк, что в двух кварталах отсюда? (Осматривает). У вашего сынишки приятный вид, у меня есть мастера по механизмам, они добавят новых элементов в танец. Публика будет в восторге! Ваши карманы наполнятся золотыми монетами.

ДРЕМОР (оживляется). А как же сын?

ДЕЛЕЦ. Он кажется мне мертвым, зачем же кукла будет вас отягощать? Продайте его нам.

ПАЛЛАДИЯ (плевок в дельца). Да как ты смеешь?

ДЕЛЕЦ (вытирает плевок). Дама не в своём уме. Какая жалость.

ДРЕМОР. А что же делать мне? Стоять смотреть, как он рабом танцует?

ДЕЛЕЦ. Станцуйте вместе с ним. Вдвое больше восторженных вдохов и жалости. Мы расскажем вашу историю! Вы только представьте! Проклятье из коробки и сын стал механизмом, который то и делает, что воспроизводит отчаяние. «Отчаянные танцы»! Прекрасное название для первого раза.

ДРЕМОР. Для начала, спросите его мнение. Он не бездушная машина, ум его остался и все чувства.

ДЕЛЕЦ. Но вы согласны? Зачем же мне с машиной говорить?

Мальчик замирает в позе. Дремор заряжает его снова, он танцует дальше. Монеты падают в шляпу.

ДРЕМОР. И как же мне смотреть в отражение гнилого зеркала?

ДЕЛЕЦ. Вы бросьте это, мистер. Гуляете по площадям, на рынке слышен хохот, пыль от танца поднимается в жаркий день. Вам упрекать меня в жестокости? Вы сделали его рабом, тащите на рынок веселить толпу, за это деньги есть. Но будет больше! Мы выкупим права на пользование вашим сынишкой на год. Посмотрим, сколько денег это принесет. Потом посмотрим!

ПАЛЛАДИЯ (плачет). Что? Что вы творите?