Золотой век. Книга 1. Лев

Возможно, Кимону следовало выслать вперед свои лодки, чтобы подать сигнал, подумал Перикл. Они все еще только постигали тактику морского боя. И в данном случае молодой стратег, похоже, допустил еще одну ошибку, позволив застигнуть себя врасплох у самого берега.

– Пройти вперед, – приказал Кимон. – До глубокой воды. И бросить якорь.

Не успел он договорить, как их окликнули с ближайшей лодки. Веселое приветствие на родном языке мгновенно сняло напряжение. Все заговорили разом, посыпались шутки, и даже раздался смех.

Один лишь Кимон не позволил себе ни расслабиться, ни улыбнуться. Даже если эти корабли были главной частью афинского флота, они наверняка приняли бы его командование. Какое-то время – жаль, слишком недолго – он пользовался такой же свободой, как Персей, Ясон или молодой Тесей.

Скользнув холодным взглядом по полуобнаженной молодой женщине, которая все еще ждала его ответа, он сердито нахмурился:

– Ты только не путайся под ногами.

Фетида кивнула. В ночи ее глаза как будто стали еще больше и темнее.

* * *

Подошедшая первой лодка ударилась о борт. Из находившихся в ней трех мужчин двое поднялись на палубу быстро и легко, не обращая внимания на покачивание стоящего на якоре корабля. Третий поднимался медленно и осторожно, прочно ставя ногу и держась за поручни обеими руками, как человек, не раз падавший в воду и не желающий оказаться там снова.

Двое первых всем своим видом и манерой держаться напоминали гоплитов, но мечи на палубе Кимона оставили в ножнах. Поднявшись, они не произнесли ни слова. Все наблюдали за третьим, который, прежде чем сделать последний шаг, остановился.

– Дай руку, – сказал Аристид.

Перикл, шагнув вперед, помог старику. Аристид слегка запыхался и, ступив на палубу, огляделся.

Кимон опустился на одно колено и тут же поднялся, выказав минимум вежливости по отношению к архонту Афин, чьим именем были отмечены годы в календаре.

– Для меня большая честь принимать тебя в качестве гостя, архонт Аристид, – сухо произнес Кимон.

– Да уж представляю, – сказал Аристид и ухмыльнулся, блеснув зубами в лунном свете. – Рад видеть тебя в добром здравии, Кимон. Тебя разыскивает половина нашего флота. Я рад, что приведу тебя сам.

– Приведешь меня куда? – спросил Кимон.

Перикл чувствовал его напряжение и непонимающе переводил взгляд с одного на другого.

– На остров Делос. Это два или три дня пути к югу отсюда. Мы уже созвали всех наших союзников в одно место. По правде говоря, думаю, ты будешь едва ли не последним. После всего, что ты сделал, мы просто не могли оставить тебя в неведении.

Аристид слегка нахмурился, переведя взгляд на темный остров, где, словно лагерные костры, догорали пиратские лодки.

– Но все же почему ты здесь? – спросил он. – Наши корабли ищут тебя на севере, до самой Фракии. Я уже почти отчаялся. Если бы мы не заметили дым, то прошли бы мимо.

Кимон задумчиво коснулся лба, а когда поднял взгляд, Перикл невольно усмехнулся – на лице стратега, слившись воедино, боролись скромность и гордость.

– Мы нашли кости Тесея, – сказал Кимон.

Старик переменился в лице, что доставило удовольствие всем, кто наблюдал за ним в этот момент.

– Это… клянусь богами! Отличная новость! Хорошее предзнаменование перед началом переговоров на Делосе!

– Что это за переговоры? – почтительно обратился к нему Перикл.

Аристид повернулся к нему и ответил:

– Вы слишком долго отсутствовали. На Делосе соберутся все эллины. Речь пойдет о будущем, об объединенном флоте, необходимом для победы над Персией на море. Это великое начинание, и твой отец многое сделал, чтобы оно осуществилось. Ему нелегко, но он живет ради того, чтобы увидеть, как это свершится. Впрочем, он все расскажет тебе сам. Ксантипп будет рад тебя видеть, я знаю. Итак, сейчас вы отдохните, а утром отправимся на юг, к Делосу. С благословения Афины и Посейдона, думаю, вы увидите что-то новое в этом мире.

Он протянул руку, и Кимон крепко пожал ее.

– А теперь, – продолжил Аристид, не отпуская руки Кимона, – могу ли я взглянуть на кости нашего царя?

Кимон улыбнулся и кивнул:

– Мой отец Мильтиад всегда хорошо отзывался о тебе, Аристид. Спасибо тебе за то, что отыскал нас. Что бы ни происходило на Делосе, я хочу увидеть это собственными глазами. – Он взял старика за плечо и, обернувшись, крикнул: – Принесите лампу!

7

Девять военных кораблей, держа строй, направлялись на юг, к Делосу. Хотя об этом не говорили вслух, команды Кимона не жалели сил, взбивая волны в белую пену, чтобы оставаться впереди. В конце концов, они несли кости великого афинского царя и считали себя возрожденными аргонавтами. Они были флотом Одиссея, частью истории. В любом случае, кем бы они ни были, они не могли допустить, чтобы в порт их привели старики вроде Аристида.

На второй день небо затянули тучи, грозя дождем. Накануне, отправляясь на юг, греки поставили паруса, но ветер переменился, и их пришлось снять, сложить и убрать. Мачты оставили, и на верхушке каждой стоял, претерпевая дождь и ветер, мальчишка-дозорный. Они переглядывались и даже ухмылялись друг другу, радуясь приключению, но в то же время соревнуясь между собой в стремлении первым увидеть пункт назначения, священную гавань Делоса. На посту они оставались до наступления темноты, если только раньше их не прогонял холодный штормовой ветер.

Оглянувшись назад, Кимон увидел шесть кораблей Аристида, упрямо преследующих первую тройку и не позволяющих ей оторваться. Для таких кораблей ветер опасен. Гребцы на нижних скамьях уже промокли насквозь от брызг, прорывающихся мимо кожаных рукавов. Аристид – афинский архонт и ветеран, напомнил себе Кимон. Он и его поколение стояли рядом с отцом Кимона на поле Марафона! Аристид командовал гоплитами в великой войне, когда греки сражались против персидского войска, нагрянувшего словно саранча. Аристид принадлежал к поколению его отца, которое состарилось, защищая Афины. Вот почему Кимон смотрел на него с благоговением и немалой завистью. Это не означало, что ему нравился этот человек, как не нравились и попытки загнать его домой, как непослушного ребенка.

Перикл поднялся снизу с ложкой и миской тушеной фасоли, которую, выйдя на палубу, посыпал щепоткой соли. Держа глиняную чашку на сгибе локтя, он хорошо сохранял равновесие, даже когда волны били в киль и палуба под ними содрогалась.

– Держи, согрейся. – Перикл протянул чашку старшему другу.

– А у тебя что-то есть? – спросил Кимон и, взяв чашку обеими руками, произнес, прежде чем приступить к еде, благодарственную молитву.

Перикл покачал головой и показал свою кашицу с чем-то красным, напоминающим кровь.

– Только вот это – вино, ячмень, немного тертого сыра. Попросил добавить мед, но повар лишь рассмеялся.

– А не муки ли любви лишают тебя аппетита? – усмехнувшись, спросил Кимон.

– Ты имеешь в виду ту женщину? – моргнул Перикл.

– Притворяешься, что не знаешь ее имени?

Юноша покраснел:

– Знаю. Фетида. Хотя, кажется, она положила глаз на тебя. Если я и думаю о ней, то на краю палубы.

Кимон с хмурым видом подобрал остатки тушеного мяса, которого в блюде было намного меньше, чем хрящей и подгоревших овощей. Популярная шутка гласила, что еда на корабле – ужасная гадость, и ее всегда не хватает.

– Аттикос все еще злится на нее, – заметил Кимон. – Он уже обращался ко мне. По его словам, женщина на борту – плохая примета.

Перикл похлопал себя по паху и сплюнул за борт, отгоняя сглаз.

– Она выставила его дураком, вот он и не может успокоиться. Как бы то ни было, оставить ее мы не могли. Высади на Делосе, если хочешь. В любом случае сейчас Аттикос до нее не доберется.

Кимон задумчиво почесал за ухом. Он серьезно относился к своим обязанностям, понимал, что несет ответственность за данное слово, и Перикл знал, что он попытается защитить женщину. Но и Аттикос накопил столько злобы, что мог утопить их всех.