Золотой век. Книга 1. Лев

– Тогда идем. Здесь нам больше делать нечего.

Аттикос поковылял к кораблю. Перикл шел рядом, как нянька, все еще оберегающая своего подопечного.

– Все в порядке, куриос. – Аттикос хотел сказать это резко, но получилось мягче, словно благодарность, и он смутился.

Ему было приятно снова оказаться среди друзей, в своем мире, и он твердо решил, что не отстанет от остальных, как какая-нибудь беспомощная старуха.

Морской воздух был чист и свеж. По пути к кораблю они прошли мимо нескольких лежащих на песке тел, и Перикл, взглянув на них, отметил глубокий загар и не впечатляющие крепкой мускулатурой ноги и руки рыбаков. Пираты явно не выглядели закаленными воинами. Судя по всему, гоплиты перебили их сразу же после высадки на берег. Под руководством опытного лохага, удерживавшего воинов от безрассудных атак и в рамках дисциплины, на берегу разыгралась самая обычная бойня. Интересно, выжил ли муж Фетиды и будет ли она рада его возвращению? Действительно ли она так привлекательна, как ему показалось? У нее были поразительные глаза, скорее серые, чем карие. Он покачал головой: что за бредовые мысли?

Кимон выглядел довольным, и его настроение передалось Периклу. Тесей с ними!

Шестеро гребцов, соорудив из веревок подобие сиденья, подняли Аттикоса на борт. Старый гоплит вскрикнул от боли, когда сломанная нога ударилась о корпус при повороте, и все, кто наблюдал за транспортировкой, невольно вздрогнули. Они хорошо знали его, и некоторые не смогли удержаться от ухмылок.

Стащить триеру с берега оказалось непростой задачей. Под весом корабля киль зарылся глубоко в песок. В обычные дни за тремя триерами шли на буксире две лодки. Закрепив канаты, оба суденышка попытались сдвинуть тяжелый корабль с места. Гребцы работали изо всех сил, канаты то натягивались, то падали в воду. На берегу, упершись в корпус, им помогали еще двадцать человек. Другим просто не хватило места.

День погружался в сумерки, и хорошее настроение Кимона таяло на глазах. Близилась ночь, а они застряли на острове. Позарез требовалось спустить на воду хотя бы одну триеру, чтобы потом стащить два других корабля. Оставаться на острове на ночь было рискованно – оправившись, пираты могли набраться смелости, подготовиться и попытаться напасть на незваных гостей. Под покровом темноты они могли, например, обстрелять суда огненными стрелами. Его любимые военные триеры лежали беспомощно на берегу, и Кимон беспокоился за них. Беспокойство переросло в тревогу, когда заходящее солнце окрасило холмы золотыми и красными оттенками.

Перикл, вместе с другими упиравшийся ногами в песок и давивший на корпус спиной, отступил и махнул рукой – людям требовалась передышка. Едкий пот струился по лицу и даже затекал в нос. Выпрямившись, он огляделся. Три пиратские лодки уже обгорели до черноты, одна догорала.

Он хлопнул себя по лбу:

– Лохаги, сюда, ко мне.

Два ближайших капитана подбежали к нему. Оба разделяли тревогу Кимона, поскольку их корабли могли остаться в уязвимом положении на всю ночь.

– Возьмите гребцов, сколько нужно, посадите на те лодки, и пусть присоединятся к нашим двум. Будем молиться Посейдону, чтобы этого оказалось достаточно.

Не теряя времени, капитаны подозвали гребцов, стоявших группами в стороне и опасливо поглядывавших на холмы. Человек шестьдесят, оставив на берегу оружие и доспехи, устремились наперегонки к пиратским лодкам, вытащили их на мелководье, расселись по местам и взялись за весла. Темные силуэты, словно отрастив паучьи лапы, заскользили по воде, удаляясь от берега. Эту работу они знали. Отойдя от берега, лодки приблизились к корме, откуда им сбросили канаты, и исчезли в темноте. Кормчие подали знак стоящим на берегу, и несколько человек перебежали на нос – поглазеть на тех, кто приготовился толкать триеру. Их с проклятьями прогнали на корму, где они своим весом, если ничем другим, могли послужить общему делу.

– Приготовились, парни! – скомандовал Перикл собравшимся у носа. – Раз, два… три! Раз, два… три!

Все навалились сообща, и корабль вдруг дрогнул, скользнул по гальке, с шумом бултыхнулся в воду и закачался. Только что лежавший мертвым грузом, он ожил в той стихии, для которой был создан.

Берег огласился восторженными криками, которые подхватили гребцы уже возвращающихся лодок. Солнце село, остров погрузился во тьму, но они вырвались из западни. Даже если бы на буксировку двух других триер ушла вся ночь, это было бы уже не важно. Они были людьми моря, и море вернуло их себе.

После того как последний из трех кораблей сошел на воду и гребцы подняли весла, Кимон поджег пиратские лодки. Да, уцелевшие островитяне когда-нибудь построят другие, но в ближайшее время они не смогут нападать на проходящие суда и совершать набеги на соседние острова в поисках женщин и рабов.

Кимон подождал, пока огонь займется. Его переполняла радость, и он жалел лишь о том, что отец умер, не узнав, что они нашли останки Тесея.

Главная триера покачивалась на мелководье, едва не цепляясь килем за дно. Скал на этом песчаном берегу не было, но Кимон знал, что успокоится только тогда, когда они выйдут на глубокую воду. Поднявшись на борт по лестнице, специально для этой цели встроенной в борт, он бросил веревку оставшимся в лодке гребцам и замер – вдалеке прозвучал голос, пронзительный и отчаянный.

– Что это? – спросил он, всматриваясь в темноту, но не видел ничего, кроме горящих лодок.

Подошедший к борту Перикл вытянул руку, указывая на что-то:

– Там. Кто-то бежит…

В свете пламени на берегу появилась бледная фигура. Человек бежал в их сторону.

– Кто-нибудь еще? – спросил Кимон, щурясь и крутя головой.

– Нет. Только один, – ответил Перикл и удивленно вскрикнул: человек с разбегу бросился в воду и замахал руками в белой пене волн.

– Бросайте веревку, – распорядился Кимон. – Кто-то из наших?

Перикл пожал плечами:

– Я не… Нет, не из наших. Это…

Прямо под ними Фетида неловко схватила брошенную веревку. Казалось, она собирается взойти по борту, но ноги соскользнули, и женщина повисла, вопя от страха. Кимон махнул рукой, и два дюжих гребца вытащили ее и поставили на палубу.

– Убежище! – выдохнула она. – Я гречанка из Фив и прошу убежища.

– Так это же?.. – удивленно произнес Кимон.

– Она самая, – кивнул Перикл, – та, что привела нас к гробнице.

– Ты сделала странный выбор, вернувшись к нам, – сказал Кимон.

– Они думают, что я предала мужчин, – объяснила Фетида. – Мой муж мертв, и у меня здесь ничего не осталось. Я – свободная гречанка, здесь – пленница. Если ты – главный, твой долг – вернуть меня целой и невредимой на родину. Это все, о чем я прошу. Дорогу домой я найду сама.

Женщина дрожала. Мокрые, спутанные волосы свисали космами, рваная одежда выглядела такой же грязной, как палуба у них под ногами. Тем не менее бесстрашие, с которым она ждала ответа, вызывало невольное восхищение. Перикл уже открыл рот, чтобы высказаться в ее защиту, но его опередил Кимон.

– Хорошо. Ты пришла из моря, и я не стану отправлять тебя обратно, чтобы не прогневить Посейдона.

– Значит, я под твоей защитой, куриос? – спросила она.

Вопрос был важный, и в ее пристальном взгляде сквозило отчаяние. В случае отказа она находилась бы на корабле в незавидном положении пленницы. По одному его слову ее могли продать в рабство – в счет компенсации расходов на экспедицию.

В своем обычном стиле, Кимон принял решение быстро и коротко кивнул:

– Даю тебе клятву. Я высажу тебя на берег в Афинах или же…

– Стратег! Корабли! – взревел кто-то.

Все повернулись на крик, мгновенно позабыв о женщине.

Триеры Кимона стояли близко к берегу, что лишало их свободы маневра. Тем не менее две из них начали разворачиваться, чтобы встретить угрозу лицом к лицу, и весла уже коснулись воды. Увы, было слишком поздно. В наступившей ночи над горизонтом повисла полная луна. Вглядываясь в ночь, Перикл увидел то, от чего у него пересохло во рту. По меньшей мере шесть военных кораблей незаметно подкрались к ним со стороны моря, закрыв ловушку, пока афиняне занимались своими делами. Может быть, их привлек к этому месту дым от горящих лодок.

– Нам придется снова выбрасываться на берег, – мрачно сказал Кимон. – Здесь они возьмут нас голыми руками. На суше у нас возможностей больше.

– Подожди… – тихо сказал Перикл. – Подожди немного… пожалуйста.

Наблюдая за движением весел, он вспомнил морское сражение при Саламине. Эти корабли не могли быть персидскими. Скорее они походили на тот корабль, на палубе которого стоял он сам. Такие строили только на афинских верфях.

– Думаю, это греческие. Более того, я в этом уверен. Это наш флот.

Кимон, никогда не полагавшийся на мнение других, нервно сжимал и разжимал кулаки. Перикл сглотнул, увидев, как с неизвестных кораблей спускают лодки. Враг мог попытаться срезать их весла или пойти на таран, набрав скорость, тогда как они были беспомощны в этом положении.