Ловушка для Инквизитора

Невероятным образом она очутилась рядом с ванной. Влажная рука мужчины, светясь колдовской белизной, лежала на бортике, и женщина не смогла побороть искушение – коснулась белых пальцев, будто проверяя, призрак ли перед ней или живой человек из плоти и крови.

Пальцы были мокрые  горячие. И совершенно точно живые.

– Три года назад, – неприветливо ответил инквизитор, – некие люди… назовем их так… словом, они совершили покушение на нас. Она погибла. Именно поэтому я тут. Расследование привело меня в ваш город.

Он шевельнулся, вода плеснулась, и на белоснежной груди, напротив сердца, женщина успела разглядеть черное, как налитый кровью  синяк, пятно. Что-то зловещее, будто оскаленный череп.

– Магия пресвятая, – воскликнула она, протянув руку и касаясь горячей кожи инквизитора, – да вам тоже в драке досталось! Вы ранены?!

– Нет, – ответил инквизитор, поймав ее за руку. – Это старое.  Этой ране три года. Они метили мне прямо в сердце.

Он с силой прижал ее ладонь к своей груди, и она услышала, как бьется его сердце – ровно и спокойно.

У инквизитора были очень спокойные губы и глаза. Но коснувшись его сердца, женщина с криком отпрянула, потому что ощутила его печаль и тяжелую, черную, как смола, тоску. Яркий образ мелькнул в ее воображении, рыжие кудри и зеленый шелк, расшитый тонкой вышивкой,  словно растворенный в свете солнечного утра, и нежный голос, посмеиваясь, шепнул: «Тристан! Тристан!»

Молодая женщина вдруг поняла, что инквизитор невероятным образом затащил ее в ванну, к себе, в горячую воду, уложил к себе на грудь, и теперь его снежно-белые руки бессовестно исследуют ее тело, поглаживают сквозь намокшую одежду.

Дрожа, будто ванна полна льда, женщина слышала, как инквизитор дышит , наполняя горячим дыханием  ее волосы, – возбужденно, даже агрессивно, – и чуть касается мягкими губами ее ушка, ее напряженной шеи.

Его горячие ладони взобрались по ее талии, схваченной жестким корсетом, к ее часто вздымающейся груди и нахально извлекли ее из-под мокрой блузы.  Женщина шумно ахнула и выгнулась, извиваясь от стыда, страха и возбуждения, когда его пальцы нащупали ее соски и вкрадчиво сжали их, дразня.

Вцепившись руками в борта ванной,  женщина постанывала, беспомощно глядя в потолок. Сил оттолкнуть мерзавца у нее почему-то не было; мокрые юбки, плавающие, словно медузы, в воде, сковывали ее движения и были невероятно тяжелы.

Наслаждение накатывало на нее волнами; с каждым прикосновением, с каждым движением белоснежных пальцев женщина кричала от удовольствия, извиваясь и стискивая колени, погибая от желания. Будучи замужем, она никогда не испытывала такой нежной и страстной ласки. И то, что творили с ней лаковые руки инквизитора, казалось ей невероятным, небесным  блаженством.

Инквизитор вошел во вкус; он куснул ее в шею, агрессивно и страстно, припал долгим поцелуем, лаская грудь, поглаживая острые соски, блестящие в ночном свете от воды. Удовольствие, которое он доставлял ей такой немудреной лаской, казалось, поднимает ее дух до небес.

Она беспомощно стонала, будто прося о пощаде, но инквизитор был неумолим. Под его руками треснули шнурки, стягивающие корсет, горячая ладонь нырнула туда, прижимаясь к ее голому телу, а вторая ладонь скользнула по ее бедру.  Женщина в панике забилась, задрыгала ногами, чувствуя, как он без труда добирается до голого тела, не запутавшись в мокрых юбках, и сжимает руку на ее бедре, прихватывает  высоко, касаясь пальцами лобка, стыд-то какой!

Он ловко просунул свои колени между ее и развел ее ноги так развратно, что она ощутила себя стыдливой невинной девственницей на ложе перед искушенным развратником.

Она хотела выкрикнуть, но не смогла. Инквизитор повернул ее лицо к себе и поцеловал – долго, слишком изощренно, как не целовал ее никто иной, никогда. Обручальное кольцо ярко поблескивало на его белоснежном пальце, но отчего-то женщине не казалось, что то, что они сейчас делают, это неправильно. В страстной ласке инквизитора не было пошлости и грязной скотской похоти. Движения его были неторопливы и осторожны.

«С мужем бывает противнее», – почему-то подумала молодая женщина, краснея, но покоряясь его ласкам.

Она билась и извивалась, но он словно не замечал ее стыдливого сопротивления. Его ладонь, добравшись до ее живота, вкрадчиво и медленно скользнула меж ее разведенных ног, и девушка едва не кончила, ощутив, как пальцы инквизитора погружаются в ее тело.

Он поглаживал ее клитор, катая его, как горошинку, чуть прижимая, и женщина скулила и виляла бедрами, наверное, так откровенно и бессовестно впервые в жизни, желая, чтобы это удовольствие никогда не кончалось. Она сама откинулась на грудь инквизитора, зажмурила глаза и, разведя дрожащие колени шире, приняла еще один его поцелуй – как награду за свою покорность.

Одному небу было известно, чем его ласки были лучше ласк  ее мужа, да только молоденькая женщина едва не упала в обморок, доведенная руками инквизитора до умопомрачения. А когда его вставший член коснулся ее ягодиц, она оглушительно взвизгнула, и из глаз ее брызнули слезы, когда она ощутила, как его член погружается в нее.

Это было так желанно и так сладко, что женщина на миг замерла, по-новому осмысляя близость с мужчиной, по-новому ее ощущая и принимая.

…И суровый голос инквизитора, зовущий ее, показался ей наказанием и карой, потому что он безжалостно вытряхнул ее из яркого и сладострастного видения, и женщина, хрипло дыша, приходя в себя, отшатнулась от ванны, понимая, что все, что было – всего лишь ей привиделось.

– Что с вами? – настойчиво звал ее чертов альбинос, прогоняя своим голосом остатки чудесного видения. – Вам плохо? У вас видение? Что с вами?

Женщина отступила от ванны, безотчетным движением проведя ладонью по лбу.

– И в самом деле, – прошептала она слабым голосом, ощущая, как трясутся у нее ноги, и как бросает ее в дрожь от прикосновения к мокрому пятну на платье, непонятно как тут оказавшемуся. – Всего лишь видение…

В памяти ее промелькнуло ощущение того, как жесткий член инквизитора проникает в нее, и женщина едва устояла на ногах, потому что живот ее скрутило сладким спазмом. Это было слишком реалистично, настолько живо, что она могла бы поклясться, что была с ним и занималась любовью.

«Стыд-то какой! – в панике думала она. – Не приведи магия, инквизитор поймет, что именно мне привиделось! Наверное, он озвереет от ярости и тогда мне точно не избежать костра!»

– На вас лица нет, – произнес инквизитор сурово, безо всякого стеснения поднимаясь из ванны. – Что там было? Что вы видели?!

Глянув на голый живот мужчины, и чуть ниже, женщина ощутила, что ноги ее совершенно не держат, и тотчас попыталась упасть, но выпрыгнувший из воды инквизитор не позволил ей этого сделать.

Он сгреб ее в охапку и потащил к кровати, чтоб устроить поудобнее – вот же дьявол! Этого еще не хватало!

Память ее снова предательски кольнуло видение того, как он овладевает ею, как давит на бедра, придерживает за живот, вынуждая принять его член, и женщина снова вскрикнула, поглощенная магическим удовольствием. Видение, такое живое, такое яркое, не отпускало ее, цеплялось за ее разум все сильнее, и ее счастье, что это были не ее мысли, а послание магии, которое инквизитор прочесть не мог.

– Вы менталист, так? – сказал инквизитор, уложив женщину на постель и кое-как прикрывая свою наготу какой-то одеждой. – Вы можете предвидеть будущее и заглядывать в прошлое?

– Очень слабо, – попыталась возразить женщина. – Чаще всего, это какие-то непонятные, путанные картинки, и непонятно, сбудется увиденное или нет… Скорее всего, нет, скорее всего, это только вероятность, которая могла бы быть…

Женщина сконфужено умолкла. Конечно, то, что она увидела, несбыточно. Этого еще не хватало! Спать с инквизитором! У нее, в конце концов, муж есть! И нет, любовь тут не причем. Но порядочность, чувство долга… нет, нет, думать об инквизиторе грешно!

– Слабо?! – меж тем насмешливо воскликнул инквизитор. – Да вас чуть не стерло магией! Что, что вы видели? Это было будущее?

– Нет, прошлое, – краснея, ответила женщина. – Это не имеет никакого значения… для вашего расследования. Просто эпизод из прошлого.

Она вдруг поняла, что коснувшись инквизитора и его печальной тайны, она нечаянно подсмотрела маленький кусочек его счастливой семейной жизни. И его ласки, его поцелуи, его страсть – это все не ей предназначалось, а той, погибшей…

«Как странно, – почему-то подумала она, сквозь опущенные ресницы тайком наблюдая, как инквизитор спешно одевается. – Такой беспощадный, такой жесткий и суровый – и такой нежный… Держу пари, он не хотел бы, чтоб его враги знали это».

– У вас отличные, глубокие способности, – сказал инквизитор. Он натянул штаны и сорочку и теперь его можно было считать более-менее прилично одетым. – Почему они не развиты, почему вы не умеете ими управлять?

– Так ведь Патрик, – сказала женщина слабым голосом, усаживаясь на постели. – Он говорил, что это нельзя, что это привлечет демонов и злобных духов… Он запрещал развивать такие способности у детей, и моим родителям запретил тоже…

Инквизитор строго хмыкнул, покачал головой.

– Странное какое поведение, – заметил он, – для того, кто призван служить магии. Запрещать своей пастве развивать те дары, что магия вложила в каждого из них.

– Но он служил! – горячо вступилась за Патрика женщина. Инквизитор насмешливо приподнял бровь, недоверчиво хмыкнул, и женщина с жаром закивала. – Еще как служил, рискуя своей жизнью! А иначе кто бы слушал его? Он защищал нас от тех, кто живет во мраке,  и защищал хорошо. иначе весь город давно вымер бы, чудовища утащили бы во мрак всех жителей.

– Вот как? И кто же такой особенный живет во мраке?

– Мы не знаем; никто не знает, и Патрик тоже. Мы называем их Пожирателями.

– Что же они пожирают?

– Людей; самую их сущность, – с дрожью в голосе ответила женщина.  – Они являются по ночам из тумана, как вы сегодня. Если припозднится путник, или кто-то окажется вне стен своего жилища, Пожиратели настигнут его, заиграют, закружат, измучают.  И даже если человеку удастся сбежать, он все равно обречен. Стоит ему посмотреться в зеркало, как он исчезает. Они утягивают его в свой мир, и кто знает, какие муки его там ждут. Поэтому я сегодня поспешила вам открыть – боялась, что Пожиратели вас учуют, и тогда конец вам.

– Какая странная магия у этих Пожирателей, – меж тем скептически отозвался инквизитор. – Если жилище способно ее отпугнуть. Так они не могут пройти сквозь стены? Не могут выломать дверь, разбить окно, чтоб добраться до жертвы, которая им приглянулась?

– Не могут, – подтвердила женщина. – И в том заслуга Патрика. На наших  домах он начертил особые метки, на каждом свою. Пожиратели, завидев их, словно слепнут. Кружат, беснуются, но не могут переступить через невидимую защитную линию. Так что как бы ни был виноват Патрик, все-таки город видел от него немало добра и пользы.  Может, он оттого и казнил людей, что и сам не знал, откуда ждать беды…