Бульдог. Экзамен на зрелость

Вслед за артиллерийским обстрелом последовала атака сразу по трем направлениям. Фланги наступающей пехоты прикрывали драгуны и казаки. Понеся значительные потери в лобовых атаках, крымчаки начали отходить в единственном оставшемся не перекрытым направлении. Однако там их уже ждала калмыцкая конница.

Из этой мясорубки хан Каплан Герай смог вывести только половину своего шестидесятитысячного войска. Десять тысяч были пленены, остальные пали под убийственным огнем русских и саблями калмыков.

Петр не стал преследовать отступающее войско. Вместо этого он повел планомерное наступление по Дикому полю, высылая дальние разъезды казаков и калмыков. О том, что творилось в стойбищах, до которых добирались эти части, думать не хотелось. Калмыки по своей натуре мало чем уступали татарам, были не менее злы в драке и испытывали к татарам ненависть. Казаки вообще отдельная статья, народ лихой и безжалостный. Кстати, они сами себя считали ближе к татарам, а вернее, к их воинской сути.

Единственный островок относительного спокойствия был только в полосе наступления корпусов регулярных войск. Здесь Петр и другие командующие строго следили за тем, чтобы население чрезмерно не притесняли. Нескольких нарушивших приказ даже казнили.

От местных не скрывали, что русские из этих земель никуда уходить не собираются. Поэтому если те желают, то могут направиться в Крым. По направлению к Перекопу двинулись скорбные караваны кочевий, которым оставили только самый минимум имущества. При этом они всячески старались придерживаться регулярной армии. Как ни пустынно Дикое поле, но вести и здесь разносятся со скоростью пожара.

Не встретив практически никакого сопротивления, русские войска очень быстро достигли Перекопа и устья рек Южный Буг и Днепр. В этих точках русские встали тремя военными лагерями в ожидании ответа турецкого султана, которому было отправлено послание о случившемся инциденте.

Одновременно было отправлено письмо и российскому послу в Константинополе Неплюеву. Опытный дипломат, к тому же обладающий авторитетом в дипломатической среде и при дворе султана в частности, сумел максимально удачно использовать ситуацию. Правда, ему пришлось нелегко. Из указаний Петра следовало, что он не намерен оставлять все в прежнем состоянии. За свою дерзость Крымское ханство должно было поплатиться Запорожьем. Никакие иные решения российский император рассматривать не желал.

В случае если ситуация в ближайшее время не разрешится так, как это выгодно России, ее армия перейдет в наступление и овладеет Крымом. Надо заметить, что русская армия находилась в весьма выгодном положении.

Два двадцатитысячных корпуса прикрывали основную армию с запада. Разъезды калмыцкой конницы общей численностью до двадцати тысяч сабель – с востока. Сама армия, разместившаяся у Перекопа, насчитывала пятьдесят тысяч, из которых двадцать были ландмилицейскими[1 - Ландмилиция – особый вид иррегулярных или полурегулярных войск, в том числе поселенных, существовавший в России с начала XVIII до начала XX века.] и казачьими частями. Крымское же войско было разбито и рассеяно.

Вообще-то Петру стоило больших усилий удержаться и не поддаться уговорам Миниха, отозванного из Польши в связи с происходящими событиями. Впервые российские войска стояли у самых ворот Крыма, к тому же практически беззащитного. Один удар – и ханство падет.

Все так. Вот только в таком случае Порте[2 - По?рта (Оттоманская Порта, Блистательная Порта, Высокая Порта) – принятое в истории дипломатии и международных отношений наименование правительства (канцелярии великого визиря и дивана) Османской империи.] не останется ничего другого, кроме как объявить России войну. В тот момент особо рассчитывать на помощь Австрии не приходилось, так как она все еще вела войну с Францией. Да и вообще, война это большие траты, к чему Петр не был готов. Именно поэтому он оставлял турецкому султану место для маневра.

В итоге непреклонность императора была вознаграждена. Константинополь пошел на выдвинутые условия. Этому в немалой степени способствовали неудачный ход войны с Персией и заключенный союз между Австрией и Россией, а также то, насколько стремительными и опустошительными явились действия русской армии.

Сыграл свою роль и хан Каплан Герай. Он также настаивал на пересмотре границ, так как не видел возможности защитить ханство от вторжения русских. Разумеется, он понимал, что вскоре лишится престола, но все же до конца остался верным своему долгу. Сумеют ли русские удержаться в Крыму или нет, не столь уж важно. В любом случае цветущий полуостров подвергнется разграблению, а война обойдется татарам слишком дорого, если не сказать гибельно.

Кстати, столь мягкое наказание хана, как отстранение от власти, было обусловлено тем, что он изначально отговаривал султана от отправки крымского войска в Дагестан. Он предполагал, что подобные действия неизменно повлекут реакцию России, которая может захватить беззащитный Крым. Однако был вынужден подчиниться воле повелителя.

Вот уже второй год, как Россия опять пребывает в мире со всеми соседями. Многие недоумевали по поводу проявленной императором нерешительности, но Петр только посмеивался. Проявил слабоволие? Поступил недальновидно? Не использовал удобный момент для воплощения в жизнь давней мечты российских государей и не осуществил выход к Черному морю? А главное, не уничтожил это змеиное гнездо, вот уже более двух сотен лет беспокоящее границы Руси своими опустошительными набегами?

Да, со стороны все выглядело именно так. Но только на первый взгляд. Во-первых, эти события и действия русской армии в Европе показали, насколько не правы те, кто решил, будто русские выдохлись. Во-вторых, в результате всего лишь инцидента Россия приросла обширной территорией.

Пусть это практически не заселенное Дикое поле. Ничего страшного. Уже сейчас Петр прилагал немалые усилия для того, чтобы обжить эти пустынные земли. Им издан указ, ограничивающий службу нижних чинов двадцатью годами. Еще не старые и крепкие мужики получают наделы и подъемные средства, образуя солдатские поселения и начиная возделывать землю. Мало того, со службы они уходят с оружием и воинским припасом, дабы могли защитить себя от набегов татар. А таковые будут. Потому как волчью натуру враз не исправишь.

В дополнение к этому был издан указ, согласно которому запрещалось отлавливать и выдавать беглых крепостных, осевших в Запорожье. Любой государственный крестьянин мог переселиться в Дикое поле, где он освобождался от любых налогов и податей. Мало того, переселенцам, как добровольным, так и беглым, предоставлялась помощь от казны. Помимо скотины, сельхозинвентаря, семян, продуктов на первое время и иного им выдавалось и оружие. Разумеется, все это было не безвозмездно и они должны были восполнить затраты казны. Но на это им отводилось десять лет и не предусматривалось какого-либо роста.

Весьма затратное начинание, даже с учетом того, что беглых крестьян и переселенцев было не так уж и много. Первых зачастую отлавливали еще до того, как они добирались до опасных земель, сулящих свободу. Вторые все больше пребывали в сомнении. Однако с избытком хватало отслуживших свой срок солдат. Не имея возможности отказаться от подобного переселения, они стремились воссоединиться со своими семьями. Хорошо как солдат был из казенных крестьян, но ведь были и помещичьи. В связи с этим Петр издал указ, согласно которому солдат невозбранно мог забрать свою семью, жену и детей.

Подобные деяния, хоть и влетали в копеечку, усиливали авторитет императора в армии и в то же время подрывали его авторитет среди помещичьего дворянства. Того и гляди случится новый заговор. В Канцелярии государственной безопасности уже имелось несколько дел в отношении дворян, позволивших себе начать мутить воду. Пока ничего серьезного, но до серьезного доводить и не хотелось…

В настоящий момент Петр вполне мог себе позволить существенные траты на подобные реформы. Разумеется, казна не бездонная, но кое-какой жирок все же имелся. Как уже говорилось, время передышки не прошло для империи даром. Вместе с постоянно растущими расходами удалось в значительной мере увеличить и доходы.

Поднялись и поступления от подушной подати. Причем это с учетом того, что ее размер сократился на десять копеек, а старообрядцев, плативших вдвое больше, приравняли к остальным. Указом императора были отменены гонения на них. Теперь им было разрешено строительство храмов во всех епархиях, согласно принятому уложению о единоверческих церквях.

Прирост же от подушной подати стал возможным благодаря росту численности населения и проведению новой переписи. Данное мероприятие не обошлось без курьезов. Как и во времена Петра Первого, многие решили укрыть ревизские души. Однако Петр Второй и не думал потворствовать подобным начинаниям. Проведя перепись в Новгородской губернии, он назначил ревизию и наложил крупные штрафы на тех, кто попытался фальсифицировать цифры.

Результаты были обнародованы. В дальнейшем ревизии проводились выборочно. Но при обнаружении подлога в одном месте производилась ревизия всей провинции. Естественно, все это не проходило безнаказанно, и не в последнюю очередь для чиновников.

Значительно повысились доходы от добычи драгоценных металлов. Кстати, два месторождения были обнаружены и на самом Урале, близ Екатеринбурга. В общей сложности поступления этого года в казну составили около миллиона рублей. Это не считая ежегодно вводимых в обращение около трехсот тысяч рублей медной монетой, которая чеканилась в Санкт-Петербурге, Москве, Баку и на Алтае.

Росла прибыль и в других областях. Увеличивался экспорт традиционных товаров, появились и новые. Так, например, Россия постепенно отвоевывала у Англии текстильный рынок. Введение в эксплуатацию текстильных фабрик позволило в значительной мере снизить цену на продукцию при сохранении высокого качества. За последним был установлен особый надзор. Помимо этого весьма серьезно понизились таможенные ставки.

Многие предполагали, что иноземные товары буквально захлестнут российский рынок. Признаться, и сам Петр опасался этого. Но ничего страшного не случилось. Конечно, хватало тех, кто при равноценной стоимости и качестве все же отдавал предпочтение иноземному товару, но это было не критично.

Сказала свое веское слово и нефть. Фотоген оказался весьма популярным. Дающий куда лучшее освещение, он в то же время оказался экономичнее даже самых дешевых сальных свечей. Во всяком случае, Петр не стал задирать цены, рассчитывая на большой оборот. Разумеется, сама фотогенная лампа стоила недешево, но в остальном покупка сулила только сплошные выгоды.

В настоящий момент в России работало два завода по производству этих самых ламп, казенный и частный. Трое дельцов из Англии, Франции и Пруссии получили право на их производство и уже заказали на махиностроительном заводе необходимое оборудование. Обошлось им это сравнительно дешево. Арифметика проста – чем больше потребителей, тем больше будет реализовываться фотогена. А именно он и был основной составляющей на данном направлении.

Правда, несмотря на заинтересованность в реализации фотогена, Петр не собирался потворствовать ворам. Имел место инцидент, причем на международном уровне, когда один делец, без покупки прав, вздумал наладить производство даже не ламп, а только стекол к ним. Пришлось ему выплатить разорительный штраф.

Кстати, это был уже второй случай. «Первопроходцем» была суконная мануфактура, где решили использовать челнок-самолет. Разумеется, за частными ткачами было не уследить, но в вопросе мануфактур это вполне возможно. С одной стороны, дело мелочное и недостойное внимания резидентов, но с другой… Все в этом мире состоит из малозначимых мелочей.

Кроме того, фотоген послужил толчком еще для ряда производств. Так, появилась еще одна стекольная мануфактура, где производились стекла для ламп и стеклянная тара различного объема. Однако стекло показало свою капризность и ненадежность при транспортировке на дальние расстояния. К примеру, сгорел один из кораблей, в груз которого наряду с другими товарами входили большие бутыли с фотогеном.

Проблему тары для транспортировки фотогена неоднократно пытались решить за счет бочек, но без особого успеха. Для изготовления бочек хорошо подходил российский дуб, но он был слишком дорогим. Пытались использовать иные породы, но также без особого успеха. Либо дорого, либо само дерево никоим образом не подходило. Выход нашли только на третий год после начала активного производства фотогена. Для тары великолепно подошла пермская осина. Лес заготавливался в том краю и транспортировался на Волгу, где близ нефтеперегонного завода вырос завод по производству бочек.

Петр в очередной раз вынужден был признать, что Демидовы в первом и втором поколении просто непревзойденные дельцы. Младший брат Акинфия Никитича, Никита Никитич, также не стеснялся заниматься побочными промыслами.

Он сумел вовремя рассмотреть потенциальную выгоду и растущие объемы производства фотогена. Демидов не поскупился на посулы тому, кто сможет изготовить нужную емкость из сравнительно недорогого дерева. И решение было найдено.

Мало того, он сумел выйти на Нартова и пообещал солидное вознаграждение за возможность изготовления станков, потребных для производства бочек. Так что он не стал ладить бондарную мануфактуру, а сразу замахнулся на завод. Уж кто-кто, а Демидовы знали, насколько механизация может увеличить производство, а соответственно и прибыли.

Многие крутили пальцем у виска, посмеиваясь над ним, мол, пристало ли солидному промышленнику заниматься столь мелочным делом. Что ж, пока они смеялись, Демидов воплощал свою задумку в жизнь. Да, товар недорогой, но зато потребность в нем столь высока, что он получил неизменную выгоду. И уже в этом году наметил расширение производства, не желая выпускать из рук столь выгодное предприятие.

Ожидаемо большие прибыли приносила и компания по перевозкам. В настоящий момент по Волге ходило сорок коноводных судов, половина из них была задействована на казенных перевозках нефти, но вторая исправно давала каждую навигацию в среднем миллион прибыли.

В этом году император отменил монополию на перевозки и разрешил строительство и использование коноводных судов частным лицам. Однако ожидаемого бума не случилось. Нашлось только пять купцов, решивших попробовать свои силы в этом деле и в общей сложности заказавших строительство дюжины судов.

Петр поначалу удивился данному обстоятельству, ведь выгода очевидна. Но, как оказалось, ларчик просто открывался. Дело в том, что не все столь уж безоблачно в этом деле. Случались и потери, река неизменно брала свою дань. В этом случае казна без лишних проволочек возмещала стоимость груза с некоторой надбавкой. Если купцы и не получали ожидаемой прибыли, то и не несли ощутимых убытков. Такое положение дел устраивало их куда больше, чем риски при самостоятельной перевозке.

Заказавшие же суда купцы скорее всего не столько рассчитывали на перевозку собственных товаров, сколько намеревались организовать собственные транспортные компании. К примеру, один из них, заручившись грамотой, строил расшивы-наливники, предназначенные для перевозки нефти. Не иначе как пример Акинфия Никитича пришелся им по душе.

Кстати, на Каме никто и не помышлял о подобном. Там Демидов был вне конкуренции, увеличив свой флот до пятнадцати судов. Правда, большая часть уже должна была пойти под замену. Век у таких судов недолгий, пять-шесть лет – и на дрова. Но заводчик ни в коей мере не остался внакладе и к весне должен был обновить свою флотилию.

Петр зябко передернул плечами. Вроде и одет тепло, а вот ни с того ни с сего пробрало. Наверное, это из-за метели, разгулявшейся над Санкт-Петербургом. В возок нет-нет да и прорываются струи холодного воздуха. А тут еще и голова разболелась.

Ничего удивительного. Сегодня опять удалось поспать только три часа. Но тут уж никуда не денешься, либо тащи ярмо, либо, подобно Людовику Пятнадцатому, наслаждайся жизнью. Тот, будучи на пять лет старше Петра, не особо обременял себя государственными делами, свалив все на кардинала Флери.

При мысли о том, насколько праздную и веселую жизнь ведет король Франции, у Петра что-то екнуло в груди. Зависть? Не иначе. Сам-то самодержец российский подобного себе уже давно не позволял, с каждым разом все увеличивая и увеличивая тяжесть ноши. Вздохнуть некогда. В конце концов, император он или нет? Отчего не взвалить всю полноту ответственности на того же канцлера Остермана вместе с Сенатом и не развеяться? Собрать товарищей, взять свору и прямиком на охоту.

«Заманчиво. А разве мало развеялся? Вон как крымчакам наподдал. Вот уж где веселья было с избытком. Твой брат Людовик развлекается? Так пускай и дальше резвится. Зато твои парни намылили холку хваленым французам так, что только пыль стояла. Опять же союзнические обязательства перед Австрией исполнили. Мало? А того, что все опять в сторону России с уважением посматривают и с ее мнением считаются, тоже недостаточно? Не зря все, ох не зря. Хотя и тяжко, не без того. Но зато ты император, а Людовик только сидит на троне. Как говорится – две большие разницы».

Такие мысленные диалоги были совсем не редкостью. Петр не мог объяснить самому себе, что является их причиной. Словно в нем уживались два абсолютно разных человека. Причем вторая его сущность проявлялась, когда ей заблагорассудится.

Порой его второе «я» начинало советовать и спорить с первым, нередко насмешничало и одергивало. А порой, отстранив самого Петра, брало все в свои руки. Правда, последнее происходило крайне редко, и только когда императору угрожала какая-либо опасность. И ни разу Петру не удавалось общаться с этой сущностью тогда, когда захочется самому.

Петр уже давно перестал ломать себе голову, в чем природа этого явления. Он просто жил с этим, никого не посвящая в происходящее. Нет, будь от подобного двуличия неудобства, он скорее всего постарался бы разобраться, в чем тут дело. Уж во всяком случае посоветовался бы с духовником. Но всякий раз, когда его вторая сущность начинала проявлять себя, это было на пользу.

Дело даже не в том, что это уже не раз спасало жизнь императору. Порой куда важнее обрести равновесие, уверовать в себя или в правоту своих деяний. В то, что он не напрасно тащит взваленный на его плечи груз, стремящийся его надломить. Это поднимало дух, заставляло сцепить зубы и делать следующий шаг.