Нулевой год

– А что поделать? – развел я руками. – Продолжим традицию, начатую Васко де Гамой, Магелланом и Колумбом – подавим коренное население превосходством оружия.

– Да-да, – покачала головой Марина. – Лучшие черты человечества в различных калибрах.

– Думаешь, мне это нравится? – горько усмехнулся я. – Но когда стоит вопрос – или мы, или они, ответ очевиден.

– А еще здесь нет медуз, – добавил Молодцов.

Кстати – да. С тех пока, как мы удалились от болот, я не видел ни единой такой твари. Похоже, они водились только в болотистой местности.

– А как мы перетащим сюда машины, станки, оборудование? – нашел пищу для размышлений кузнец.

– Придумаем что-нибудь, – отмахнулся я. – Сначала надо запастись нефтью, что тоже, насколько я понимаю, не самая легкая задача.

На следующий день, всего в паре десятков километров, геолог нашел еще и бокситы. Вопрос был решен. Но оставался другой – что же делать с чертями? Индейцы в свое время попортили немало крови американцам, а ведь у тех, пусть с более древним вооружением, было серьезное численное превосходство! Топить прерии в крови, несмотря на сказанное ранее, мне совершенно не улыбалось. Ведь пес его знает, сколько их тут, этих чертей. Могло статься, что они элементарно задавят пришельцев из другого мира числом!

Всю ночь и все утро я ломал голову над задачей: как решить вопрос с чертями? Вывод напрашивался один – заключить союз. Я понимаю, звучит смешно. Но оно необходимо. И в Африке, и в обеих Америках коренное население делилось на десятки племен, причем враждующих между собой. Да что там! Вспомнить, хотя бы, Древнюю Русь! Или Европу. Ну не могут разумные существа сосуществовать в мире. Доказано наукой и проверено практикой. Может получиться сыграть на этом? Пообещать одному племени плоды технического прогресса землян, в разумных, естественно, пределах. Как-то не очень хотелось, чтобы через пять-десять лет черти гоняли нас по горам, вооруженные пулеметами.

– Если снова столкнемся с чертями, – проговорил я, обращаясь ко всем. – Нужно взять хотя бы одного живым.

– Я бы сказал – не "если", а "когда", – заметил Михаил. – Но зачем?

– Попробуем пообщаться с ним.

– Думаешь, ради этого стоит рисковать жизнью? – возразила Марина.

Но такой случай представился уже на следующий день. Кузнец умудрился пробить колесо и нам пришлось остановиться для замены. Пока Дима менял покрышку, на наших глазах произошла короткая стычка между тремя ярко-красными чертями, которых мы уже видели, и десятком других, с более темной кожей. Красные отчаянно защищались и уложили половину нападавших, но сами пали под градом стрел.

Я не позволил коричневым насладиться победой, дав очередь из автомата, срезав троих. Двое оставшихся предпочли свалить подобру-поздорову. Тогда я вышел из-за деревьев, которые нас скрывали. Один красный черт попытался подняться, но тут же упал.

– Марина, ты должна его спасти! – приказал я.

– Сделаю, что могу, – сказала девушка, осмотрев аборигена. – Но обещать что-то…

Чертенок лежал неподвижно с закрытыми глазами. Только по тому, как ритмично поднималась и опадала его грудь, можно было заключить, что он жив. Марина начала извлекать стрелы.

– Самое поганое, что обсидиановые наконечники крошатся, – покачала она головой. – Я не могу ручаться, что извлеку все осколки.

На протяжении всей операции черт ни разу не шевельнулся. Лишь короткая дрожь временами пробегала по его телу. Доктор наложила повязки, на которых сразу проступили кровавые пятна. Потом мы перенесли спасенного к бронетранспортеру. Он был не очень тяжел – килограммов пятьдесят – не больше. Но и воняло от него… Все это время черт не открывал глаза. Лишь когда мы окатили его ведром воды, дабы сбить благоухание немытого, потного тела, пленник попытался вскочить на ноги. Он что-то говорил. Это был поток странных, щелкающих звуков, но необычайно ритмичных. Два слова повторялись чаще всех – "Тилис" и "скаг". Мы удерживали его втроем – так он был силен. Кузнец, со свойственной ему добротой, предложил оглушить буяна прикладом автомата, но Марина ему запретила. Не для того она спасала пленника, чтобы его прикладом молотили.

Наконец, черт угомонился и мы его опустили. Впрочем, Белкин продолжал держать волшебный приклад наготове. Я налил себе кружку воды, чтобы смочить пересохшую во время борьбы глотку. Раненый снова заговорил, протягивая руку.

– Он просит пить! – догадался Миша.

Тогда я решился на опыт. Наполнив кружку, я произнес:

– Вода!

Пленник протянул руку, но я отстранил его. И повторил:

– Вода.

Черт, наконец, понял, что от него требуется, и сказал:

– Во-да.

Теперь я позволил взять кружку. Представитель внеземной цивилизации недоверчиво осмотрел ее, но, убедившись в безвредности сосуда, осушил его.

– Кружка, – произнес я, показывая пустую посудину.

– Кру-ша, – повторил черт.

– Сам ты груша, – хихикнул Миша.

Так мы постепенно выучили слова "пить", "спать" и "есть". Навигатор долго наблюдал за нашей игрой, но и сам включился в нее.

– Назовите свою десигнацию! – потребовал он у инопланетянина.

Тот заворочал языком, пытаясь повторить, но столь сложная фраза привела только к закипанию мозга. Я пошел более простым путем. Ударив себя кулаком в грудь, я представился:

– Леха!

– Конош, – ответил черт.

Постепенно игра усложнялась. Я перебрал почти все предметы в бронетранспортере, называя их, а раненый повторял. К сожалению, к нефритовым бусам Марины он остался равнодушен, а вот штык-нож от автомата заинтересовал чертенка. Он даже потянулся к нему, за что снова получил по рукам. Давать пленнику оружие я пока считал преждевременным.

Тот, скотина, обиделся.

– Конош спать, – прогнусавил инопланетянин и свернулся калачиком на полу.

Мы пораскрывали рты. Это существо отличалось невероятной сообразительностью! Я настаивал на продолжении обучения, но доктор напомнила, что чертенок ранен, и потребовала отстать от пленника.

– Если они все такие способные, то скоро мы многое передадим из нашего опыта! – сиял астроном.

– Ну да, – кивнул я. – И лет через пять они будут охотиться на нас с пулеметами, – озвучил я свою недавнюю мысль.

– Не будем заглядывать далеко, – высказался Паша. – Но, думаю, договориться с ними можно.

– Конечно! – добавил Дима. – Ведь мы спасли ему жизнь!

– Это одному спасли, а сколько перебили? – напомнила Марина.

– Но они же первыми напали! – возразил Белкин, поглаживая зарубки на деревянном кожухе газовой трубки автомата.

Говорю же – добрейшей души человек! Если мы просто стреляли, то он учел каждого снятого им чертенка и увековечил память о жертвах на своем Калаше!

– А мы вторглись в их владения, – напомнил Молодцов. – И если они пойдут на нас всей чертовой ордой… короче, я думаю, стоит лучше заботиться о нашем друге. В нашем положении ничем нельзя пренебрегать.

В этот день, с учетом всех потерь времени, мы проехали всего ничего. Вскоре пришлось остановиться на ночлег.