Казна Империи

По дороге к своему бараку я думал о том, что судьба сама решила, как мне быть дальше. Я слышал, что эта «командировка» занималась изыскательскими работами и строительством ВОЛКа – железной дороги Волоча- евка – Комсомольск. Значит, некоторое время за свою жизнь можно будет не опасаться.

Моё новое место жительства, то есть лагпункт «командировки» Амурлага, располагалось в устье озера Мылки. Доставили туда двадцать человек.

Все «командированные» зэки, а это человек триста, прибыли два дня назад и занимались обустройством лагеря. Мы незаметно влились в серые ряды рабочей скотины. То, что я на время избавился от назойливого внимания со стороны урок, было хорошо, но теперь я остался совсем один. Мои друзья остались в четвёртом отделении.

Чтобы вам было немного понятнее, поясню. Когда с лёгкой руки Гамарника в селе Пермском было решено строить судостроительный завод, то весной тридцать второго года вышло несколько постановлений правительства. Эти постановления предполагали бурное и быстрое развитие Дальневосточного региона. В частности, районов в Нижнем и Среднем Амуре. От станции Уруша Забайкальской железной дороги начались изыскательско-подготовительные работы по сооружению железнодорожной магистрали Уруша – Тында – Комсомольск, то есть БАМа. Запланированы были работы и по строительству магистрали Комсомольск – Советская Гавань, а в недалёком будущем – работы по строительству подземных электростанций в районе реки Горин и озера Кизи. Начинались изыскательские работы по проведению нефтепровода Сахалин – Комсомольск. Также не за горами было строительство железной дороги Комсомольск – Николаевск-на-Амуре с заходом на мыс Лазарева, откуда под Татарским проливом предполагалось прокопать тоннель на остров Сахалин.

Забегая вперёд, хочу сказать, что все эти работы были в той или иной мере уже начаты и лишь смерть вождя всех народов сломала громадьё этих поистине великих планов. И кто знает, проживи Сталин лет на десять больше, возможно, мы бы увидели лицо Дальнего Востока совершенно иным.

Дальний Восток богат во всём, чего ни коснись: бескрайними просторами, лесом, пушниной, полезными ископаемыми всех видов. Но в одном лишь этот край по- настоящему нищ – людьми. Чтобы претворить в жизнь все проекты вождя требовались рабочие руки – очень много рабочих рук. Рабство пало, крепостное право отменено, где же набраться этих согласных на всё рабочих? А выход очень прост. Всех несогласных и говорливых – за колючую проволоку и на исправительные работы. Так родились рабы социализма. И вот уже в строящемся городе на Амуре появились концлагеря с различными аббревиатурами: Дальлаг, БАМлаг, Амурлаг, Нижнеамурлаг, Ново- тамбовлаг, и другие, о которых я не знаю. Каждый из них выполнял свои задачи. Это была очередная и самая мощная волна заселения Дальнего Востока.

Итак, в числе двадцати зэков, я прибыл в «командировку» Амурлага. Понятия на всех зонах одни – не урони достоинства. Вот этим делом в первое время мне и пришлось заниматься.

Я был наивным, когда полагал, что вести о вынесенном мне приговоре придут в лагерь позже меня. Лагерная почта работает без перебоев. Человек ещё не успеет прийти на зону, а о нём уже знают даже больше, чем он сам, и могут рассказать, где он заныкал махорку на месте своей прежней отсидки. Поэтому едва я переступил порог барака, как наступила подозрительная тишина.

– Это хто ж за господин-товарищ-барин к нам собственной персоной припожаловал? – выкатился из-за нар шоха-юродивый, которых всегда предостаточно в тюрьмах, в лагерях и на пересылках. – Никак, Вурдулачёк – самый што ни на есть головорез и кровопийца.

«Слава летит впереди меня», – насторожился я, но, настраиваясь на рабочий лад, я перебросил из руки в руку сидорок и с нарочитой весёлостью произнёс:

–

Привет арестантскому люду!

На моё приветствие никто не ответил, но и заметное напряжение спало. Народ стал заниматься своими делами, стараясь не обращать на меня внимания. Один лишь неугомонный шустрик продолжал виться вокруг меня.

–

Где почивать изволите? – кочевряжился он.

–

Отстань, сучонок, – вполголоса процедил я сквозь зубы.

Паренёк не понял. Или понял, но продолжал до конца выполнять предназначенную ему роль детонатора. Меня самым банальным способом разводили на скандал.

–

Может быть, поближе к местам общественного пользования? К Прасковье Фёдоровне, так сказать…

Это была прямая провокация. «Шестёрка» предлагал мне место на «параше». За такой базар принято отвечать и отвечать жёстко.

В следующее мгновение гостеприимный паренёк, крутнувшись вьюном и собирая задницей барачную грязь, залетел под нары. Я вновь перебросил сидор из руки в руку и внимательно оглядел барак. Плохо, если здесь одни уголовники. «Тогда это будет мой решительный бой», – подумал я с какой-то спокойной отрешённостью. За последнее время я так привык к человеческим смертям, что и свою жизнь воспринимал как нечто абстрактное.

–

Ну, вот не успел прийти, а уже обижает слабых, – донёсся до меня добродушный голос.

Я посмотрел на говорившего. Судя по вальяжному виду и поведению, это был какой-то авторитет. Широкоскулый, с близко посаженными маленькими глазками, мужичок полностью соответствовал теории Ламброзо. Развалившись на нарах и почёсывая лохматую грудь, он с деланным сочувствием наблюдал, как копошится под нарами потерпевший.

–

В порядочных хатах гостей так не встречают, – спокойно ответил я, – а этому придурку под нарами самое место.

–

Ну, места распределять тут и без тебя кому найдётся, – хищно оскалился уголовник.

–

Я не претендую, – улыбнулся я добродушно, – только не ошибись при распределении. Люди разные, и запросы у них разные.

Мы, на некоторое мгновение, молча сцепились взглядами. Матёрый волк был неплохим психологом и читать по глазам умел. Потому что то, что я хотел ему сказать, он прочёл.

–

Слушок до нас долетел, что Вурдалак масть поменял. Статью свою достойную забыл и с врагами народа дружбу водит? – произнёс он, отводя взгляд.

–

А я никогда вашей масти не был, – усмехнулся я, – и врагом народа себя не считаю. Человек я просто, и живу по людским законам.

–

Ты хочешь сказать, что в лагере плохие законы? – снова ощерился блатной.

–

Я их не нарушаю. Извини, уважаемый, полюбопытствовать хочу, с кем я дело имею?

–

Гвоздём меня люди кличут.

–

Достойная кликуха. Так где мне на постой определиться? – я снова взглянул в глаза ответственного за барак.

–

Раз тебе по душе политические, греби к ним, – нехотя вымолвил Гвоздь.

Я огляделся. Интеллигентный народ видно издалека. Поэтому, не раздумывая, я направился в нужную мне сторону.

Так началось моё пребывание в «командировке» Амурлага. Мне повезло. На время я обманул судьбу. А события, которые последовали буквально на следующий день, закрутили меня в тревожной карусели.

–

Осуждённый Громов, к начальнику лагеря.