Избранные письма. 1854–1891

Итак, две ушли сами, а ту, которая всех покойнее, всех тверже, всех послушнее, всех моложе, всех нетребовательнее и теперь всех милее сердцу, я должен принести в жертву на алтарь православного отречения. Впрочем, не думайте, что я тоскую или рвусь; я как-то тихо и благодушно скучаю – больше ничего. Ждать больше нечего, оплакивать нечего, ибо все уже оплакано давно, восхищаться нечем, а терять? Что??? <…>

Впервые опубликовано в журнале «Русское обозрение». 1894, ноябрь. С. 387–390.

…в белевском монастыре… – т. е. расположенном в городе Белеве, или Белевском уезде Тульской губ.

Лиза — Е. П. Леонтьева.

 …та барышня… – Людмила Раевская.

60. Е. А. Ону

7 декабря 1876 г., Москва

Как Ваше здоровье теперь, Лизавета Александровна? Как идет Алекторофия

? Вы знаете, что я Ваших детей люблю не за то только, что они принадлежат Вам и моему доброму Ону, но и за то, что они сами по себе очень милы.

Хотя я знаю, что Вы никогда не соберетесь ответить мне, но я все-таки спрашиваю об Вас и об детях Ваших – кто знает, может быть, и ответите!

Это как Вам угодно, но вот о чем я буду настойчиво просить Вас и надеюсь, что Вы это исполните, потому что это не будет Вам стоить ни малейшего усилия. Будьте так добры, передайте Вашему дядюшке Александру Генриховичу

, что я не мог никаким образом до сих пор воспользоваться его благосклонностью и приехать в Петербург искать места. Я простудил горло еще в октябре дорогой из деревни, и даже тогда, когда я имел честь представиться г. Жомини, я ездил к нему с респиратором, потому что болезнь затянулась.

Теперь мне немного лучше, но бог знает, когда еще я буду в состоянии подвергнуть себя переменчивому петербургскому климату и всем тем беспокойствам и разъездам с визитами и т. п., без которых немыслима и бесполезна была бы поездка в Петербург по делам. Я и здесь не выезжаю давно уже.

Впрочем, при неясности и запутанности современных политических дел, может быть, это и к лучшему: через несколько месяцев и тому, кто думает о возвращении на службу, и тем, кто бы желали ему в этом помочь, будет, вероятно, гораздо яснее положение дел, и выбор станет легче. Но все-таки мне очень жаль, что я теперь именно в Петербурге не могу быть.

Очень желал бы я с вами поговорить о Восточном вопросе, об «Анне Карениной», слышать Ваши рассказы о Царьграде, где после моего отъезда случилось так много важного и в государственной жизни бедной и прекрасной Турции, попавшей в руки свирепого и бесстыжего Мидхада

, и в домашней жизни нашего посольства.

Вызов Хитрова и вообще вся эта суета у Игнатьева в гостиной между ним и Церетелевым

– это верх совершенства. Мне про это рассказывали добрые люди: («Lorsqu'on ne conna?t pas le mari, on n'adresse pas la parole ? la femme!» – «Comme il fait beau aujourd'hui!»[17 - «Когда не знакомы с мужем, не обращаются к его жене!» – «Какая прелестная сегодня погода!» (франц.)] и т. д.). Это в своем роде не менее художественно, чем… ну… не доскажу моей мысли! Она уже слишком несовременна и слишком похожа на вкусы и взгляды римлян эпохи упадка!

А знаете ли, Лизавета Александровна, что я нашел теперь la clef de la vo?te[18 - Главная опора (франц.).]? Вы не догадываетесь, о чем я говорю? Это Вы один раз сказали мне: «C'est еtonnant… и т. д… avec cette absence de la clef de la vo?te!»[19 - Это поразительно… при этом отсутствии главной опоры! (франц.)] Дело шло о религии.

Прошу Вас выразить мое глубокое почтение Вашей тетушке и г. Жомини и поцеловать за меня крепко и Алеко, и Машу тамбовскую, и маленькую, но величественную Марию Терезию

, которая, вероятно, теперь уже перестала беспрестанно плакать и кричать и сделалась прелестной девицей.

Ваш от всего сердца К. Леонтьев, все тот же. Я живу на Тверской, в Лоскутной гостинице, № 89 и 90.

Впервые опубликовано в кн.: Архимандрит Киприан. Из неизданных писем Константина Леонтьева. Париж, 1959. С. 22–23.

Алекторофия — т. е. воспитание сына Е. А. Ону Александра.

Александр Генрихович Жомини (1814–1888) – второй сын барона А. Г. Жомини, деда Е. А. Ону. Известный дипломат. Дважды управлял Министерством иностранных дел (в 1875 г. и в 1879–1880 гг.).

Мидхад — Мидхат-паша, один из вождей «Молодой Турции», политической партии, стремившейся возродить Турцию к новой жизни. Ревностный сторонник Англии и враг России и славян. Один из организаторов свержения султана Абдул-Азиза с престола. Став председателем Государственного совета, провел Конституцию. В 1881 г. предан суду и приговорен к смерти, замененной ссылкой, где был, вероятно, убит в 1883 г.

Алексей Николаевич Церетелев (1848–1883) – князь, дипломат и писатель. Младший секретарь русского консульства в Константинополе. Управлял консульствами в Адрианополе и Филиппополе (ныне Пловдив). В 1876 г. доклад Церетелева о болгарской резне послужил одним из важнейших аргументов для вмешательства России в турецкие дела. Участвовал в войне с Турцией как офицер казачьего полка.

…Машу тамбовскую и… Марию Терезию… – т. е. детей Е. А. Ону.

61. Вс. С. Соловьеву

15 января 1877 г., Москва

<…> Я так не избалован аккуратностью и исполнительностью русских друзей, что меня всегда ужасно удивляет и трогает, когда кто-нибудь что-нибудь из них сделает не для самого только себя… Это перестало даже и раздражать меня, так я к нему привык; но разумеется, что я не могу воздержаться при воспоминании об этом национальном качестве от некоторого внутреннего презрения, потому только, что я-то сам вовсе не таков и при всей моей лени готов с радостью всегда помочь единомышленнику и словом, и делом… <…>

Пришлите мне также, очень, очень прошу Вас, оттиски той польской повести

, которой мне попался в «Ниве» случайно один только отрывок; он восхитил меня особенно тем, что в нем язык такой простой и благородный, чуждый всех тех юмористических грубостей, от которых избавиться не могут ни Тургенев, ни Достоевский, а уж Сальяс

– так тот доводит меня до бешенства тем, что позорит так этой топорной формой своей, несомненно, поэтический и положительный по направлению талант. Хоть бы он у бедной матери своей поучился говорить просто и изящно. По-моему, у нее в повестях язык почти безукоризненный, и, вероятно, потому она теперь так и забыта нашей гнусной публикой и еще более гнусной критикой. <…>

И что мне толкуют о народе, о силах, которые в нем таятся! Эти силы возросли в нем под влиянием Церкви и сословного строя… А теперь все идет именно противу этого строя, который обусловил в мужике, мещанине, купце, солдате прежнем, слепом попе, монахе и т. д. развитие этих качеств, в одно и то же время и крутых, и теплых, которые так многим стали нравиться именно тогда, когда пришло время им исчезать и выдыхаться под влиянием свободы (т. е. распущенности). Посмотрим, что будет дальше! <…>

Я все это время раздумывал, не поехать ли мне к Вашему батюшке и брату

и представиться им: такой-то! Но все думаю: а если у них вдруг на лицах изобразится вопрос: да кто же это и зачем он нам? Так и не поехал <…>

<…> …Я бы, если бы мог, то многое бы и из «Подлипок», и особенно из романа «В своем краю» вырубил бы топором… До того я ненавижу уже давно все эти крючкотворства великорусского юмора и все эти будто бы народные мужиковатости… Это мне опротивело и в других до бешенства.

Например, Тургенев: «…у Мардария Аполлоновича глазки были масляные, как у лягавой собаки; брюшко…» Это ужасно! Это ужасно…

Я в деревне у себя иногда зачитываюсь Чайльд Гарольдом в прозаическом французском переводе (…?) или Шатобрианом

… Могли же люди писать живые и великие вещи без «брюшков», Мардариев Аполлоновичей и «носовых свистов»…

Я просто скрежещу зубами и повторяю с ужасом: «Lа Russie c'est le nйant»[20 - «Россия – это небытие» (франц.).]. Или то, что Мишле

сказал: «La Russie est pourrie avant d'?tre m?re!»[21 - «Россия сгнила, не успев созреть!» (франц.)] <…>

Публикуется по автографу (ЦГАЛИ). Частично опубликовано в «Литературном наследстве», т. 86, Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования. М., 1973. С. 473.

Всеволод Сергеевич Соловьев (1849–1903) – сын С. М. Соловьева, старший брат Вл. С. Соловьева. Окончил юридический факультет Московского университета. Автор исторических романов, пользовавшихся громадным успехом у широкой, особенно провинциальной публики. Сергей Михайлович Соловьев говорил по этому поводу: «Я пишу историю, а мой сын ее искажает». Вс. Соловьев весьма серьезно занимался оккультными науками. Он был единственным из всего семейства Соловьевых, остававшимся монархистом без рассуждений и православным с близостью к о. Иоан ну Кронштадтскому. С Ф. М. Достоевским его связывали почти дружеские отношения.

Польская повесть — историческая повесть Вс. С. Соловьева «Княжна Острожская».

Сальяс — граф Евгений Андреевич Салиас-де-Турнемир (1842–1908), сын писательницы Евгении Тур. Автор исторических романов.

Брату — Владимиру Сергеевичу Соловьеву (1853–1900), философу, публицисту и поэту. В начале своей деятельности Влад. Соловьев следовал за славянофилами, считая наиболее важным синтез науки и религии. Читал курс философии в Московском и Петербургском университетах. После убийства Александра II публично выступил с призывом помиловать преступников. Вследствие этого оставил кафедру и обратился к проблемам русской общественной жизни. Причины кризиса он усматривал в упадке религии, а преодоление его – в соединении католической и православной Церквей. Эта утопическая идея долго владела его воображением, но в конце концов судьба привела Соловьева в либеральный и антиклерикальный «Вестник Европы», где он резко полемизировал против H. Н. Страхова об исторических судьбах России уже как чистый западник. В 1891 г. выступил с лекцией «Об упадке средневекового миросозерцания», в которой утверждал, что за последние два столетия самые существенные блага человечество получило от атеистов. Однако к концу жизни разочаровался в идеях либерально-освободительного прогресса, предсказывал нашествие на Европу монголов и наступление последних времен. Соловьеву было свойственно рационалистически толковать метафизику, возможно, потому, что он считал это наиболее подходящим для атеистической в своей массе интеллигенции. Соловьев представлял необычную для своего времени фигуру странствующего философа, пренебрегавшего вещественными удобствами. Он не имел своего дома и жил или у друзей, или в гостинице, непрестанно перемещаясь между Петербургом и Москвой. Соловьев стоял вне партий и противоборствующих течений. Он обладал редкой способностью понимать собственные ошибки и не боялся менять свои мнения на противоположные. А. А. Блок называл его своем учителем в жизни. Относясь отрицательно к идеям К. Н. Леонтьева, Соловьев тем не менее писал: «При всех своих недостатках и заблуждениях это был замечательно самостоятельный и своеобразный мыслитель, писатель редкого таланта, глубоко преданный умственным интересам, сердечно религиозный, а главное, добрый человек». («Русское обозрение». 1892. Кн. 1. С. 358).

Франсуа-Огюст Шатобриан (1768–1848) – французский писатель и политический деятель. Автор монументального апологетического сочинения «Гений христианства», в котором стремился показать, что христианская религия – самая поэтичная, самая человечная, самая благоприятная свободе, искусству и науке. После реставрации во Франции Бурбонов занимал посты министра иностранных и внутренних дел.

Жюль Мишле (1798–1874) – французский историк, автор многотомного труда о Французской революции 1789 г. По мнению Ипполита Тэна, Мишле даже не историк, а один из величайших поэтов Франции, его история – лирическая эпопея. К России Мишле относился отрицательно как к деспотическому государству.