Игра знамёнами. Часть первая: «Крамола земная»

Лесовики несколько минут совещались, после чего из их рядов вперёд выступил, видимо, самый авторитетный из оставшихся мужей. В отличие от Выича, он не обладал коренастой фигурой, зато был высок, тощ и сутул. А торчавшая из под личины жидкая острая борода напоминала козлиную.

– А цто будет, князиць – спросил он неожиданно тонким дребезжащим голоском – если варязи не дадут уйци? Возмут да со спины наваляцся?

Вперёд выехал Всеслав.

– Не навалятся – ответил он вместо сына. – Здесь останется воевода Военег с лучшей дружиной. Он прикроет.

Кудеверичи снова принялись совещаться. На это ушло несколько минут.

– А не обманес, княз? – наконец спросил козлобородый.

Всеслав усмехнулся.

– Как тебя зовут? – поинтересовался он у лесовика.

– Кацап – ответил тот.

Князь ухмыльнулся про себя. Похож…

– Послушай, Кацап – сказал он. – Человека обмануть можно – богов нет. Если я поклянусь тебе их именем, ты мне поверишь?

Тот кивнул.

Всеслав поднял руку и громко произнёс торжественную клятву, в которой призывал на свою голову гнев всех стихий – в случае если он обманет союзников и не приведёт к месту, где их ожидает много добычи.

Последние слова княжьего зарока растворились в воцарившейся тишине. Лесовики притихли – клятва была очень серьёзной. Нарушить такую – значит лишить душу посмертия.

– Ну что, Кацап – спросил Всеслав – Теперь ты пойдёшь со мной?

– Да, княз!

Кудеверичи снова загомонили. На этот раз вроде бы одобрительно.

– Ну, вот и былине конец – подытожил Волх.

Он развернул коня, громко свистнул и поскакал в сторону леса.

– Думаю, вы будете рады тому, что с вами пойду я и мои вои – крикнул он на ходу.

По его сигналу из-за деревьев выступили кмети первой дружины. По ним было видно, что до этого они стояли наготове, ожидая команды к бою. Вои окружали кудеверичей полукольцом. По всей видимости, для того чтобы адекватно отреагировать, если бы лесовики всё же не согласились с предложением князя. Эти позиции они, скорее всего, заняли, когда их предводитель отвлёк лесовиков своим эффектным появлением.

Это ещё раз убедило кудеверичей в правильности выбранного решения. Они зашевелились, готовясь к продолжению похода.

На аспидно-чёрных перьях играли солнечные блики. Ворон в небе бесстрастно взирал на то, как скопище людей, до этого выглядевшее сверху бесформенной массой, стронулось с места и начало медленно вытягиваться, снова постепенно становясь похожим на гигантского змея.

Он уполз, оставив на земле несколько мёртвых тел. Небесному наблюдателю они были безразличны – он давно уже питался другой пищей. А вот его соплеменников трупы очень даже заинтересовали – небольшая стая полетела в их сторону, даже не дождавшись когда все двуногие покинут опушку леса.

На равнину снова начал опускаться сумрак. Едва появившись из-за виднокрая и успев бросить на оперение гордой птицы несколько бликов, холодное зимнее светило кануло в облачную хмарь. Небо начали заволакивать серые тучи.

Полетели редкие крупные снежинки.

Они падали на землю и таяли, растворяясь без следа.

Не таяли они только на телах мертвецов, которые остались лежать в пожухлой траве.

Снег постепенно накрывал их, словно белый траурный саван.

Мшага

Аспидно-чёрный ворон парил по серой глади хмурого зимнего неба. Под ним расстилалась бескрайняя снежная равнина. В зрачках птицы не отражалось ничего кроме её сплошного белого покрывала.

Это было плохо и неправильно. Вот уже несколько циклов небесный соглядатай ни разу не упускал из виду двуногого, за которым ему было поручено следить. Теперь, когда он не мог его найти, тот, кого ворон считал своим хозяином, испытывал нешуточное беспокойство. Его тревога передавалась и птице.

Всему виной была снежная буря, разыгравшаяся накануне. Подобного в этих краях не видывали больше сотни лет. Сначала набежали тучи, и на землю начали падать крупные мохнатые снежинки, затем подул сильный ветер-полуношник, и замела мелкая белая крупа, вскоре заполонившая собой всё небо. В этой круговерти совершенно растворилась группа двуногих и четвероногих, которая уже несколько дней двигалась через замёрзшее болото. Не в силах что-либо разглядеть в сплошном мелькании, ворон спланировал к земле. Там он случайно наткнулся на одиноко стоящую ель и сел на неё переждать непогоду. Да так и уснул, нахохлившись на ветке.

Наутро метель прекратилась. Птица стряхнула с перьев снег и взлетела ввысь. Ворон не узнал окружающую местность. Вчера та представляла собой бурую чересполосицу пожухлого кочкарника и невысоких голых взлобков, часто прореженную заледеневшими окнами топей и мочажин. За одну ночь всё это превратилась в бескрайнюю снежную равнину, простиравшуюся во все стороны, сколько видел глаз.

Теперь в поисках людей ворон обшаривал взглядом каждый её уголок. Но тот везде утыкался в сплошную белую пелену.

День уже клонился к закату, а поиски всё оставались бесплодными.

В это же самое время другие глаза – ярко зелёного цвета, пристально вглядывались в серую небесную хмарь, силясь разглядеть там ворона. Но привычной чёрной точки в зените над головой не было.

Когда вчера отряд в пути застала метель, князю было не до своего небесного спутника. Его войско совершенно потерялось в снежной круговерти и, похоже, сбилось с пути. Нужно было разбивать стан.

Люди Волха отыскали ложбину между двумя увалами, где можно было укрыться от непогоды. Там вои поставили шатры и палатки, чтобы переждать в них пургу. Лошадям спутали ноги и уложили на подстилку с подветренной стороны взлобка, укрыв сверху плотным пологом. Развести хотя бы один костёр в такую непогоду было совершенно невозможно. Поэтому легли спать без ужина, даже не выставив дозорных.

Князь лежал под пологом своего малого походного шатра – разбивать большой не было ни смысла, ни возможности – и слушал убаюкивающие завывания бури. Пока не уснул. В полной уверенности, что завтра пурга закончится и войско, хорошо отдохнув, продолжит путь.

Что ж, одно из этих предположений действительно сбылось – метель наутро и вправду закончилась.

А вот с другим вышла неувязка. Всеслав проснулся от того, что на него сверху неожиданно навалилось что-то плотное и тяжёлое.

Какое-то время князь бессмысленно барахтался на спальной шкуре, пытаясь высвободить руки и ноги. Однако вскоре понял, что никто не покушается на его жизнь и свободу, успокоился и трезво оценил ситуацию. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на него упал полог его же шатра, придавленный сверху большой массой снега. Видимо опорная жердь не выдержала его веса и сломалась.

Приложив изрядно усилий, Всеслав выбрался из шатра и прокопал в снегу выход наружу.

Представшее перед ним зрелище ошеломило бы кого угодно. Во все стороны простиралась сплошная белая равнина. Становище же снег покрыл таким толстым слоем, что занесённые палатки выделялись на его поверхности только маленькими бугорками. Лишь кое-где торчали головы самых догадливых воев, сумевших, как и князь, покинуть свои превратившиеся в ловушки убежища.

Надо было как-то выбираться. Всеслав, недолго думая, начал продираться через сугробы к ближайшему вою. Это был его телохранитель. Новый «чистый». Он последовал примеру князя. Встретившись, они соединили свои усилия для того чтобы расчистить от снега хотя бы небольшую площадку. Постепенно к ним присоединились все остальные. Дело пошло куда быстрее.

В одной из заваленных палаток откопали сразу два десятка кудеверичей. Те выбрались наружу без своих берестяных личин, жадно хватая воздух раззявленными ртами, словно выброшенные на берег рыбины.

Освобождение снежных пленников заняло большую часть дня. Измученный однообразной изнуряющей работой, князь отошёл в крайней из вытоптанных площадок – перевести дух.

Внезапно он увидел бегущего оленя. Закинув рога за спину, зверь со всех ног летел мимо их лагеря.

Само по себе в этом не было ничего удивительного – ну олень и олень. Вот только тот почти не проваливался в снег – копыта погружались меньше чем наполовину. Это могло означать только то, что дальше – за взлобком, его покров был гораздо тоньше.