Игра знамёнами. Часть первая: «Крамола земная»

Справа от главной колонны «скромно» жалась к берегу другая, поменьше. Это ехали отроки, ведшие в поводу боевых коней старших товарищей. Эти тоже хвастали – кто из них быстрей станет настоящим воем.

Князь пришпорил мышастого и устремился в проход между колоннами. Отроки при виде него зашушукались – не хуже кудеверских охотников. Дружинники приветствовали своего предводителями громкими криками, на время прервав разговоры и бахвальство.

Огненноволосый всадник промчался прямиком к большому трёххвостому стягу, колыхавшемуся в голове колонны. На его серебряно-синем полотнище пластался в прыжке рыжий лесной волк, пытавшийся ухватить клыками сокола-тризуба в правом верхнем углу. Точно такие же знаки были вырезаны на кольце-печатке, украшавшем безымянный перст княжеской десницы.

Рядом с большим знаменем на ветру трепетал малый однохвостый прапорец цианово-синей расцветки, по центру которого красовалась сжимаемая огромным кулаком здоровенная двусторонняя секира. Этот стяг везли следом за кряжистым сивоусым боярином, восседавшим на не менее кряжистом гнедом жеребце. Прапор принадлежал ему – первому воеводе княжеской дружины. Трёххвостый стяг – самому князю.

– Что говорят боги, Всеслав? – пробасил боярин вместо приветствия.

– Они на нашей стороне, Военег – усмехнулся тот в ответ.

Всё войско – в том числе ближние бояре – и даже собственные телохранители – были уверены, что князь умеет ворожить, и даже – напрямую говорить с богами. Тот не спорил. Главное, что бы такие слухи шли на пользу дела.

– Что доносит разведка?

– Пока всё спокойно.

Князь кивнул, дал шпоры коню и поскакал дальше.

Тут же, наперерез ему, изо всех сил понукая смирную чалую кобылу, устремился облачённый в просторные светлые одежды молодой жрец-бард с тонким породистым лицом, обрамлённым роскошной золотистой гривой волос.

Этим металлом тот был буквально осыпан с головы до ног. Им тускло отсверкивали толстые браслеты на запястьях, перстни на пальцах, целый пучок ожерелий на шее, серьги в ушах. Чело певца и вовсе венчала тончайшей работы диадема, в которую был вделан огромный смарагд, готовый посоперничать своей чистотой даже с очами князя! Через плечо барда свисало главное его «оружие» – изящные гусли красного дерева, богато инкрустированные серебром.

Ну хоть что-то у него не из золота!

– Князь, разреши мне сопровождать тебя! Я не мог наблюдать, как ты общаешься с богами. Позволь же увидеть, как ты повелеваешь людьми!

Всеслав поморщился.

Этого барда он недолюбливал с самого первого дня их знакомства. Уж очень слабо его совсем не воинственный вид вязался с образом могучего необоримого витязя, который тот создал из князя в собственных песнях. Да ещё и этот его всегдашний нелепый пафос…

Но поделать с этим ничего была нельзя – виршеплёта ему навязал сам великий волхв. Как он заверил – для пользы общего дела.

Князь едва заметно кивнул головой – сопровождай, мол, и продолжил путь, понуждая коня перейти из рыси в намёт. Жрец обрадовано последовал за ним, нещадно охаживая бока чалой кобылы каблуками щегольских сафьяновых сапожек.

Маленькая кавалькада приблизилась к «голове» змея.

Та состояла из трёх неравных частей: передового отряда в несколько десятков легковооружённых кметей, гарцевавших далеко впереди – на самом пределе видимости, сил подмены – полусотни воев, ехавших чуть ближе, и так называемого оплота «чела» – нескольких дюжин крепких мужей, которые, в случае необходимости, могли бы принять на себя первый удар. Между отрядами сновало неизвестное число отроков с заводными лошадьми в поводу. Все остальные силы были рассыпаны по окрестностям густой сетью разъездов.

Составляли «голову» войска исключительно вои первой княжеской дружины, вооружённые так, чтобы в случае нужды легко вступить в бой, и так же легко из него выйти – примерно так же, как и охрана обоза.

Над «оплотом» трепыхался двухвостый цианово-синий стяг. В центре его был вышит пень с воткнутым в него ножом. В правом верхнем углу – так же как на знамени князя – парил сокол-тризуб.

Здесь вои тоже громко обсуждали будущую добычу и свою в ней долю. При виде князя почти одновременно вздёрнули руки в приветствии.

– Где княжич? – спросил тот, осадив коня.

Молодой сотник с золотой монетой-рыжухой на шейном монисте поднял руку с плетью, указывая вперёд.

Князь повернул голову и удивлённо сморгнул – по льду реки, в том месте, где только что никого не было, в его сторону мчался лихой всадник на сером в яблоках коне. Встречный ветер трепал его длинные волосы цвета воронова крыла и край синего, как и у князя, мятеля.

Чёрные волосы и синие глаза.

Сколько князь себя помнил, у всех его детей, и от жён, и от наложниц, и от случайных связей со служанками или дворовыми девками, всегда были огненные, или, по крайней мере, рыжеватые волосы и зелёные глаза.

Этот же, видимо пошёл в мать.

Какие у неё были глаза и волосы? Князь, как ни старался, не мог этого вспомнить.

Та связь стала для него искупительной жертвой. Платой за собственное рождение. Эту историю он помнил наизусть с самого детства.

Его отец и мать никак не могли зачать ребёнка. Не помогали ни лучшие знахари, ни богатые жертвы богам. Тогда объявился в княжестве тёмный волхв, который обещал помочь, но требовал взамен кровь будущего сына, когда тот подрастёт. Отчаявшиеся князь с княгиней согласились на это. Жрец провёл над женой правителя тайный ритуал, после чего та наконец-то понесла. Радости будущих родителей не было предела. Следующие девять лун волхв проводил с княгиней почти всё время. Совершал непонятные обряды, поил её странными настоями, пока она не произвела на свет крепкого мальчика. Который родился абсолютно здоровым, да ещё и в рубашке.

Новоиспечённый отец отвалил волхву полный кошель золота и закатил пир на весь мир, на котором угостились едва ли не все жители княжества. Ту гулянку многие помнили до сих пор. Она стала настоящей притчей во языцех и её часто приводили в пример, когда обсуждали другие праздники – «мол, разве это пир? – то ли дело, когда князь за наследника угощал».

Когда же, наконец, празднование закончилось и князь начал приходить в себя, в его похмельную голову стало закрадываться подозрение о смысле условия, которое поставил жрец. Он приказал доставить его к себе, чтобы порасспросить как следует. Однако тот как будто предвидел такую развязку и во время праздника пропал в неизвестном направлении.

Князь приказал разыскать его, во что бы то ни стало, и пообещал за это награду. Доброхоты обыскали всё княжество и даже некоторые соседние, но волхв как сквозь землю провалился.

А вскоре князю стало не до этого. Его жена, не вынеся тягот вынашивания и рождения сына, расхворалась и начала чахнуть. А через несколько месяцев и вовсе отдала душу богам. Он же любил её так сильно, что не стал брать себе других жён. Единственного сына он окружил заботой и вниманием. А всем своим приближённым строго настрого приказал не допускать до него волхвов – ближе чем на выстрел из доброго степного лука. Эта заповедь долгое время строго исполнялась. До тех пор, пока через несколько лет князь не простудился на охоте. После чего слёг и вскоре отправился на погребальный костёр.

Княжеством долгое время верховодили ближние бояре. Которые не уделяли охране наследника стола много внимания – у мальчика осталось только два постоянных телохранителя. А ещё – подспудная боязнь всех волхвов.

Со временем та, правда, начала отступать. Детские переживания постепенно затмевали взрослые забавы – охоты, скачки, пирушки и развлечения с девками. О кровном долге он почти забыл. О нём напоминала только рубашка, в которой он родился – юный князь всё время носил её в обереге-луннице на шее, который не снимал даже в бане.

А однажды он навсегда переменил своё мнение о волхвах.

Тогда юный князь в очередной раз оставил далеко позади свою охрану и ускакал глубоко в лес. И хотя ехал он в привычном направлении, жеребец неожиданно вынес его на обширную поляну, которой он раньше здесь не находил. Та казалась почти целиком пурпурной из-за густых зарослей кипрея. Посреди мрачным исполином возвышались пирамида старого капища. Серый камень гигантских плит, из которых его сложили древние строители, был едва различим под бурной порослью мха и лишайника.

Перед входом в дольмен стоял человек в просторных светлых одеждах. Его длинные седые космы, усы и борода трепыхались как будто на сильном ветру, хотя князь не чувствовал ни единого дуновения. Один глаз незнакомца был закрыт тёмной повязкой, второй был абсолютно чёрным, словно один гигантский зрачок – без белка и радужки. Его он сразу вперил в юношу. Тот почувствовал, как от этого взгляда слабеют члены, и отнимается воля. Князь испуганно ухватился за оберег. Однако затем, повинуясь молчаливому приказу страшного ока, которому нельзя было не повиноваться, слез с коня и подошёл к старику. Тот указал ему на вход в капище.

Из круглой дыры, как из чёрного разверзнутого рта покойника, дохнуло потусторонним холодом. Юноша остановился и снова схватился за оберег. Волхв – а судя по описаниям, которые князь слышал раньше, это был именно он – усмехнулся, как будто прочитал его мысли.

– Не бойся, князь – подбодрил он. – Я не буду брать всю твою кровь. Тебе немного останется.

Под действием гипнотического взгляда юноша снова победил страх и шагнул внутрь. За узким ходом открылось полутёмное помещение. Виден был только большой алтарь, по периметру которого тускло горели несколько благовонных курительниц. На камне, широко раскинув руки и ноги, лежала красивая голая девка. Какие у неё были глаза и волосы, князь давно уже не помнил. Всё что осталось в памяти о той встрече, это неугасимый жар её лона, и слова, которые чуть слышно произнёс жрец, после того как он спустил порты и бросился «в бой».

– Всего лишь человек. Что с него взять?

Когда он закончил своё дело, старик проводил его к выходу и отдал молчаливый приказ уезжать. Юный князь повиновался.

Больше ни этого волхва, ни ту девку он не видел. И даже почти забыл о произошедшем на кипрейной поляне. Тем более что телохранители тогда почему-то не заметили его длительного отсутствия. А потом он так и не смог её больше отыскать – как будто та ушла под землю.

Со временем князь и сам почти поверил, что ему всё почудились. Он рос и мужал, выполняя свои обязанности, пока не состоялась та самая встреча с великим волхвом. После того как князь прошёл проверку огненным взглядом и получил благословение, волхв представил ему синеглазого юношу с волосами цвета воронова крыла.

– Это твой сын – сказал он тогда. – Его зовут Волх. Он будет тебе верным помощником.

С тех пор княжич всё время был в передовых отрядах его войска. Всегда первым вступал в схватку и последним из неё выходил. Его летучий отряд проходил через такие места, куда не смогла бы прорваться и самая могучая дружина. Он неожиданно появлялся там, откуда его не ждали, наносил врагу тяжёлый урон, отступал невредимым и бесследно растворялся в лесах.