Возвращаясь к жизни? Том 3

Возвращаясь к жизни? Том 3
Константин Марков

Брошенный волей Странника Артём попадает в тело умирающего человека. Что-то пошло не так. Он забывает себя, кто он и откуда. Неясные тени воспоминаний еще больше запутывают его. Они принадлежат разным мирам. Встав на новый путь, он пытается обрести себя. Однако это приводит к тому, что он становится другим. Не тем, кто умер, и не тем, кто был подселен в умирающее тело. Приключения продолжаются.

Содержит нецензурную брань.

Константин Марков

Возвращаясь к жизни? Том 3

Из тьмы иду, я вижу солнце,

Но тени старые за мной,

Ведут охоту днем и ночью

И нет покоя мне – идем!

Иди, кричат они из тени.

Прийти ты должен, так прейди.

Но знать хотелось б на мгновенье,

Куда, зачем мне надобно прийти.

Мрак в памяти моей,

Я ничего не помню, кто я и где я был.

Лишь путь на солнце золотое

Туда мне надобно идти.

Я запер сердце, запер волю.

Иду, куда укажет мне звезда

Так как сидящий на цепи не сможет

Дойти неведомо куда.

Глава 1. Тём

Окрестности поселка Тутуран, Леха

Солнце еще жарко по-летнему грело. Наши повозки двигались легко, так как были почти пустыми. Мы очень удачно поторговали на ярмарке, и теперь зимовать будем хорошо и сыто. Это был мой первый выезд из деревни, и все было для меня новым доселе невиданным, удивительным, манящим.

Дед Стрика задремал, поводья провисли, лошадка мирно брела себе сама, своим звериным чутьем находя дорогу домой, к своему стойлу. Я сидел на телеге рядом и болтал ногами в такт покачиванию повозки. Мы ехали уже долго и я, насмотревшись на дорогу, упал на пустые мешки и глазел на небо, дивясь удивительной и причудливой форме облаков.

– Эй, Леха, – вдруг позвал меня дед. – А метнись-ка и глянь, что там, на полянке лежит.

Я подскочил и посмотрел, куда указывает дед. Действительно на поляне кто-то лежал. Я соскочил с телеги и вприпрыжку побежал посмотреть. Когда я добежал и глянул, мне стало плохо и меня вырвало обедом. И было от чего. На поляне лежал парень, лет двадцати в чудной не здешней одежде. Его голова была окровавлена, один глаз был выбит и висел на каких-то ошметках, из рваной щеки торчали белые зубы, а вся поляна была залита кровью.

Видя, что мне стало плохо, мужики схватили колье и побежали мне на выручку. Но когда подошли ближе поняли, что со мной и дядька Фекл увел меня к телегам. Мимо прокряхтел дед Стрика. Он долго спорил с мужиками и видимо переспорил их так как они взяли того парня и уложили к деду в телегу. Гром сказал, что найда еще жив, но явно не жилец. Видно забруды его побили и оставили умирать.

Дед Стрика сказал, что поедет ходко и защелкал кнутом, чтоб каурая быстрее шевелила копытами.

Поселок Тутуран, дед Стрика

Чуть не загнав кобылу я подъехал к дому нашей Веды, что жила на отшибе. Баба она была сварливая и всегда страшно ругалась, если к ней на подворье заходили без дела. Но, тем не менее, с тех пор как она поселилась у нас, хвори обходили нас стороной и даже забруды не особо озорничали. За то и терпели все ее скверный характер.

– Что несешься как оглашенный, чуть ворота не своротил! – Начала Веда, как только вышла на крыльцо.

– Дык, молод помирает, помоги, сделай милость.

Бабка обошла телегу, рассматривая парня.

– Да в уме ли ты старый, ему жить то осталось, что воробью скакнуть, да и что я могу? И чудной он какой, может лучше сразу к священнику, чтоб душа легко отлетела?

Я задумался, может и судьба у него такая, помереть молодым.

– А может, попробуешь?

– Да почто он тебе.

– Когда-то караванщики меня также от смерти спасли, и видишь, сколько прожил. А не было мне случая спасти другого, значит, жил я спасти его. Долг мой это за жизнь длинную. Не прогневись, помоги, а я уж отработаю.

– Ладно, старый, сочтемся, коли справлюсь. Тащи его в дом, а я подсоблю.

Мы затащили парня в ее дом в гостевую горницу. Перво-наперво она обмыла его лицо и осмотрела. Оборвала ошметки глаза и резко развернулась ко мне.

– А ты стоишь чего? А? Пошел к лешему али дел нет по хозяйству?

– Пошел я Веда, уж не серчай так сильно.

– Да ладно тебе, я не со зла.

Выйдя из дому, я взял под уздцы лошадку и неспешно повел ее домой. Походить ей надо было дать, аж дрожала бедная так набегалась на старости. Я почесал ее между ушами, и посмотрела она на меня добрым своим глазом, как бы понимая, что не без толку я гнал ее, а чтоб жизнь спасти.

На следующий день привез я бабке подношение, чтоб не гневалась она за нахлебника.

– Жив пока найда твой. Но бит он сильно. Еще не ведаю, выживет ли. Ступай себе пока. Как что надо будет, сама скажу.

Я поклонился и пошел назад, оставив подношение. Строга бабка Веда да справедлива. Коли назначит плату – платить надо. Но никогда плата за ее помощь никому в тягость не была. С бедного возьмет мало, а с богатого много, по достатку, стало быть.

Почти луна сменилася, как вспомнила она обо мне и птицу свою ворона прислала. Ворон тот человечьим языком говорил и все сказывал, что Веда сказать кому хотела. Сказала мне птица колдовская, чтоб шел я в лес и добыл медведя для найды, чтоб жил он.

Собрал я мужиков и пошли мы в лес зверя дикого травить. Попался нам медведь огромный, что в шесть рогатин удержать лишь смогли, когда остальные кольём его забивали. Так здоров он был, что пришлось нам свежевать его сразу и кусками в телегу носить. Осмотрела Веда гору мяса, что привезли мы, и сказала нам, чтоб солили мясо и в дом несли. Дала она пуд соли для этого. А уж когда заносили мясо мы, я в щелочку посмотрел. Жив найда, только лицо все в пузырях, весь мокрый, горячка бьет его и бредил он, на чужом языке говорил в бреду горячечном. Цыкнула на нас зубом старая, и вылетели мы из горницы как стая мышей котом пуганная. Боялись ее все.