4,5 товарища

– Поднажмите ещё немного, уже совсем близко! – утешал товарищей водитель. – Всего сто метров и мы у школы.

– По… молчи, – запыхавшись, ответил Вульф, – это не так… просто… как ты думаешь.

– Ой, да ладно, – отмахнулся назад Тэнгу через открытую дверь, – нет сил, так и скажи. Протолкать триста метров машину – ничего сложного.

– Легко… тебе… говорить… ты вообще… сидишь спереди…

– Так ещё скажи, что я не прав, – не унимался Ким, – это же део матиз! Машина небольшая и лёгкая. Неужели вы – три здоровых мужика не можете протолкать её ещё сто метров?

– Можем, конечно… – подключился Гром, – но ни тогда… когда эти сто метров… надо толкать… в гору!

– Согласен… с парнями… – к беседе присоединился биолог, – глупо… считать… что мы не можем протолкать автомобиль эти несчастные сто метров, – протарабанил он на одном дыхании.

– Я вас понял, – устало кивнул филолог, – но согласитесь, разве я тот человек, перед которым вы пытаетесь оправдываться? Или же вы пытаетесь оправдаться перед самими собой?

Учителя вняли словам своего товарища, и дружно переглянувшись, бросили физический труд и направились вверх, к школе.

– Эй, эй, эй, эй, вы чего? – Тэнгу вытянул ручник вверх до упора, но машина так и продолжала медленно катиться вниз. – Да ладно вам ребята, я пошутил!

– Было смешно! – подтвердил Вульф, продолжая двигаться в противоположном направлении с машиной.

Не имея другого выбора, начинающий водитель пересел за руль, выдавил педаль тормоза и поставил автомобиль в положение «Парковка».

– Ребята, прошу вас, помогите, не бросайте меня так, это будет ужасно для меня, если вы позволите мне бросить здесь машину! – искренне попросил литератор.

– Ну, что, поможем? – троица вновь переглянулась, и довольная своим уроком, вернулась на позиции.

Тэнгу решил последовать их примеру и вновь пересел обратно на пассажирское сидение, предварительно вернув автомобиль в положение «нейтрал».

– Но это конечно было неразумно с вашей стороны вот так бросать автомобиль, – подметил Тэнгу, – вам же придётся ещё больше его толкать.

– Да, на этом всё, – Айсберг похлопал рукой по крыше матиза.

Автомобиль вновь начал движение вниз.

В этот раз порядок действий был уже отработан, поэтому машина остановилась практически сразу.

– Как же так, ребята, вы же обещали, что поможете дотолкать мою машину до школы! Где же ваше честное слово!

– Всё по-честному, – непонимающе пожал плечами Вульф, – вот машина, вот школа, претензий быть не должно. К тому же, у тебя беспокойство вызывал тот факт, что вокруг твоего автомобиля будут крутиться пьяные личности. Так вот, можешь успокоиться! Как-никак, мы всё-таки рядом со школой, поэтому пьяных школьников здесь ты не увидишь, учебный год всё-таки ещё не начался!

Взвесив все за и против, тихонько выругавшись и оставив свой автомобиль припаркованным на дороге, Тэнгу бросился догонять своих товарищей.

– Это было обидно! – заявил филолог, едва поравнявшись с коллегами.

– Зато поучительно, – объяснил Гром, – смотрите, вон уже народ собрался возле крыльца, давайте поторопимся.

Моисей прервал спешку, обогнав товарищей и встав перед ним с вытянутой вперёд рукой.

– Минуточку! Перед тем, как мы впервые предстанем перед своими учениками, я бы хотел сделать одну небольшую, но очень важную вещь. Всем открыть рты! – скомандовал он.

Друзья так и сделали, но не от непоколебимой харизмы командира, таившейся в Айсберге, а от неожиданности.

– Хорошо, – удовлетворённо произнёс биолог, и достав из кармана непонятный баллончик, пшикнул содержимое в рот сначала себе, потом Тэнгу, а затем и Вульфу.

– М-м, клубничка! И мята! Освежающе! Очень освежающе! Невероятно освежающе! – удовлетворённо произнёс Ким, причмокивая от удовольствия.

– Клубника перечная мята, – потряс баллончиком Моисей.

– Я тоже люблю клубнику, а мне? – обиженно запротестовал Громов.

– С тобой, мой друг, дела обстоят куда сложнее, – нахмурившись, произнёс биолог, – учитывая, что ты не прекращал отмечать наш первый рабочий день вплоть до самого утра, у тебя изо рта царит такое же амбре, как и из бутылки портвейна, названием схожим с баром, в котором мы сидели. Я знаю, как сразить его, но это потребует от тебя нечеловеческой выдержки. Если ты не готов, скажи, мы всё поймём.

Математик глубоко вздохнул и громко выдохнул.

– Нет, я готов, говори мне что делать.

– Хорошо. Хорошо… Тогда слушай, что я скажу тебе. Тебе надо будет открыть рот, и не закрывать его, не смотря на то, как бы тяжко тебе не было, Ты не должен дышать через рот, иначе твои лёгкие просто не выдержат такой нагрузки. Затем слушай, что я тебе скажу делать дальше. Это не то, на что способен простой человек, но, я полагаю, у нас нет иного выхода. Скажи, когда будешь готов.

Руки у Грома затряслись, но он быстро вернул себе самообладание. Успокоив дыхание, он, наконец, собрался с силами:

– Я готов, делай, что нужно.

– Тогда насчёт три. Раз… Два… Три!

Едва прозвучала команда, Гром раскрыл рот настолько широко, насколько мог, а Айсберг принялся опустошать свой баллончик, непрерывно нажимая на кнопку. Освежитель растекался по рту математика, одновременно сжигая, и превращая в лёд всего, чего он касался. Слёзы лились из глаз Грома, но он не издал ни звука, а лишь продолжал стоять с открытым ртом – настолько многим он был готов пожертвовать, чтобы в итоге всё-таки стать учителем.

Наконец, казалось бы, спустя целую вечность, содержимое баллончика освежителя полости рта подошло к концу.

– Кончился! – заметил Айсберг. – А теперь… ГЛОТАЙ!

Гром от неожиданности выпучил глаза. Тэнгу и Вульф тоже были крайне ошарашены таким приказом.

– Но ведь он тогда может умереть, – чуть слышно проговорил Сергей Анатольевич.

– Мы все знали, на какой риск шли, когда соглашалась на работу учителя! – отрезал разбушевавшийся биолог. – Делай это, иначе не видать тебе больше никогда награды по математике! Не видать тебе открытий! Не видать тебе докторской степени! Делай, иначе всё, ради чего ты только пошёл на такие жертвы, пропадёт зря!

Слова Айсберга оказали эффект на отчаявшегося математика. Гром сомкнул зубы, и приложив всю свою невероятную силу воли, проглотив содержимое.

Математика тут же перекосило. Лицо его страшно исказилось, пальцы на руках растопырились в разные стороны, и в таком положении он застыл, не подавая признаков жизни.