4,5 товарища

– Одно мгновение, господа, сейчас всё будет готово. Можете вернуться пока к столику.

Друзья последовали совету.

– Вы заметили, как он странно улыбнулся? – испуганно спросил физик. – Я уже жалею, что отклонился от своего нормального заказа. И чего мне не пился этот джин с тоником? Неизвестно же чего он намешает в этот свой напиток! Я не хочу найти себя утром в ванне льда с вырезанной почкой. Я сам хотел продать её, если прижмёт, а так мне эти эксперименты могут очень дорого обойтись!

– Он определённо что-то задумал, – подтвердил опасения Вульфа Тэнгу. – Вообще ни в каком сервисе, кроме, пожалуй, пластической хирургии, нельзя доверять свой выбор местным «профессионалам». Однажды, по молодости, пришёл я в парикмахерскую, и так как мне хотелось новую стрижку, а старая мне уже порядком надоела, решил я, так сказать, обновить свой стиль. Говорю парикмахерше «на ваш вкус» за ценой, разумеется, дело не постоит. Ну и по традиции закрыл глаза, и принялся спать, чтобы скоротать время. Подвох заметил только тогда, когда непривычное действо начало совершаться с моими волосами, как будто, мусс какой-то наносят, или ещё что. Я то что, думаю, доверюсь профессионалу, продолжил спать. Но когда открыл глаза, на меня смотрел другой человек. То есть реально другой, как-то полиция проводила на рынке рейд против нелегалов и я там случайно оказался. Так вот, с этим новым образом не сошлась моя фотография в паспорте. В итоге меня забрали вместе ещё с тремя десятками китайцев. Это был не лучший день моей жизни… Поэтому, я пришёл к выводу, что лучше доверять своим вкусам – они не приведут тебя в обезьянник забитый китайцами. Если честно, подстригли меня неплохо. Причёска мне понравилась, правда, приходилось каждое утро укладывать её мусом. Но это не главное. Я для себя усвоил наверняка, рыжий цвет мне идёт, но, во-первых, куча шампуней для ухода за окрашенными волосами, а во-вторых, потом корни начинают пролезать и портят всё впечатление, а я не готов так часто ходить на покраску. Хоть в суши-барах встречали более радушно, за японца принимали.

– Твоя история действительно заставила меня побеспокоиться, – ужаснулся Вульф. – Может быть, он меня неправильно поймёт и вообще сделает мне молочный коктейль!

– Я не понял, ты что-то имеешь против молочных коктейлей? – удивлённо спросил Гром. – Ты должен радоваться, что у тебя есть возможность их пить. У меня вот нет…

– Разумеется, я радуюсь, – Сергей Анатольевич замотал головой, – я обожаю молочный коктейли. Но не фруктовые, только ванильные. А фруктовых вкусов так много: банановый, апельсиновый, клубничный… Кстати, я имею аллергию на клубнику.

– Да, я тоже, – кивнул Адольф Иосифович, – не совсем аллергию, просто неприязнь. Последний мой ученик отдавал мне плату за обучение клубникой. У его семейства, где стояла их дача, место какое-то проклятое было, так там кроме клубники ничего больше и не росло.

– Кстати, – Тэнгу постарался переключить поток откровений о прошлом на диалог по специальности, – как проходило обучение студентов в иностранные университеты? Признаюсь, я никогда вообще не слышал о том, что в нашем городе идёт подготовка студентов в Оксфорд!

– А, – Гром в знак траура склонил голову, – не слышал ты потому, что идёт довольно-таки очень плохо. За всё время – лишь два студента объявили желание поступить в этот английский университет. Ни один, правда, не поступил. По-английски ни один не бельмесы, но, в свою оправдание, хочу сказать, что математику они решили на твёрдую четвёрку и это – даже без знания языка. Не знаю, что они полагали за задание им предстоит, но найти решение, увидев только математическую формулу – заставляет меня гордиться моими студентами.

– Так что в итоге тебя привело в школу? – с любопытством спросил Тэнгу.

– Творческий кризис, – печально ответил математик. – Перельман раньше меня решил задачу, над которой я бился около двух недель! Это разочарование привело меня к депрессии, я начал заедать своё горе, в итоге, это привело меня к двадцати килограммам избыточного веса и полной творческой импотенции. Я начал работать со студентами, в надежде, что они смогут привнести мне вдохновение, которого так не хватало последнее время, но учитывая их столь малое количество на наш город, я решил найти другое место, которое сможет вдохнуть в научную карьеру новую жизнь.

– Как ты себе это представляешь? – недоумённо спросил Ким.

– Друг мой. Я уже и забыл, когда последний раз я не использовал логарифмы или дифференциалы при записи очередной формулы. Иногда очень полезно встряхнуть воспоминания. Освежить их, чтобы осознать, что и в простейшей математике куча нерешённых задач, которые так и жаждут первооткрывателя, способного простым (или не очень) языком объяснить, что все неразрешенные вопросы сразу встанут на свои места.

– А я ведь тоже пошёл из корыстных побуждений, – признался Вульф, попав на общую волну – я ведь тоже рассчитываю на то, что дети помогут мне совершить научно-технологический прорыв, и позволят мне стать учёной знаменитостью мирового масштаба.

– Тоже рассчитываешь на открытие века? – с любопытством спросил Ким.

– Нет, – замотал головой Вульф, – просто мне необходимо провести несколько процедур, за которые обычным рабочим придётся заплатить кучу денег. Я всё-таки верю в бескорыстность учеников, которые готовы работать ради научно-технического прогресса.

– Прямо чувствую, как среди нас присутствует эта бескорыстность молодых преподавателей, которые пришли в школу только потому, что считают преподавание своим признание.

Ким посмотрел на Айсберга.

– Не так ли, господин учитель биологии?

– Не смотрите так на меня, – из-за своего роста, биолог смотрел на коллег сверху-вниз, – я действительно пошёл устраиваться в школу лишь по той причине, что считаю, что смогу поделиться с детьми той частицей знаний, которую я приобрёл за свою, может быть непродолжительную, но очень насыщенную карьеру.

– Да не, я серьёзно, – расхохотался Тэнгу. – Зачем ты пошёл в школу? Ты, конечно, можешь рассказывать пятидесятилетним учительницам, что пошёл в школу, чтобы привнести знания в светлые головы детей, но нам-то ты можешь сказать.

– Ещё раз повторяю, – ответил Моисей, демонстративно нахмурившись, – в школу я пошёл, чтобы учить детей. Точка.

Тэнгу непонимающе пожал плечами.

Не хочешь говорить – не надо, потом скажешь, когда созреешь.

На стол прилетела смятая белая салфетка, означающая, что заказ готов.

– Ваши напитки, господа, – отчитался Рыжий, после того, как привлек к себе внимание. – Три бокала пива, прошу. Бокал рома. И ещё один, так. Теперь перейдём к этой половине стола. Прошу. Текила с солью и лаймом, три стопки…

– За соль и лайм я доплачивать не буду, – грозно обозначил свою позицию Тэнгу. – Мне уже ребята всё рассказали про ненасытных капиталистов, которые готовы на что угодно, лишь бы собрать ещё по три копейки с и так ободранных посетителей.

Рыжий пожал плечами, и с недовольным выражением лица что-то перечеркнул в своём блокноте.

– А тебе, мой друг, коктейль, по моему секретному рецепту.

– Я думал, ты понял, что я пришёл сюда, чтобы выпить, – запричитал Вульф. – И насколько я могу судить, это не кумыс.

Физик взял стакан и поднёс его к носу, сделал глубокий вдох и тут же закашлялся.

– Пахнет бензином, – наконец переведя дыхание, подметил он. – Я надеюсь, высокооктановый, ты же не жалел своих запасов для друга?

– Не бензин, – обиженно ответил Рыжий, – а алкогольный молочный коктейль.

– Так и знал. Но никогда не слышал о таком, – пожал плечами Сергей Анатольевич.

– Да, я тоже, – почесал затылок бармен. – Вообще, я его придумал сам, и это первый раз, когда я его делаю.

– И я буду первый, кто его попробует? – расчувствовался Вульф.

– Надеюсь, не последний, – заметил Гром, помешиваю трубочкой в бокале с ромом.

– Я тоже надеюсь, – согласился Рыжий.

– Интересный напиток, – Айсберг принялся рассматривать бокал с коктейлем. – Я смотрю, здесь в основном молоко?

– Молоко там тоже есть, – уклончиво отметил бармен. – В любом случае, хорошо вам посидеть. Вульф, у меня к тебе просьба, опиши потом все свои ощущения от выпитого напитка. Если будешь записывать, я сделаю тебе второй коктейль за счёт заведения. После него тоже всё запиши. Вот, – Рыжий протянул Вульфу карандаш и листок бумаги. – Рассчитываю на тебя, приятель. Надеюсь, моя научная работа, как и ваши, будет успешной.

– А кем он работает? – решил уточнить Айсберг, после того, как Рыжий вернулся за стойку. – Я думал он просто бармен.

– Он действительно бармен – пожал плечами Вульф, – и он определённо не связан с наркотиками и их распространением.

– Это ты сейчас так друга выгораживаешь? – решил уточнить Тэнгу.

– Не совсем, просто год назад в бар вломился отряд госнаркоконтроля и принялся досматривать клиентов и сотрудников. У предыдущего бармена нашли несколько грамм белого порошка, а Рыжий после этого получил его место. Потом, правда, выяснилось, что это были совсем не наркотики, а стрептоцид, которым он пытался лечить язвочки на своём члене, но всё равно, осадочек остался.

– Печально, – вздохнул Громов, – выходит, единственным местом, где пока что можно достать хоть какие-то галлюциногены будет школа.

– Больше нет, – отрицательно покачал головой физик, – я поговорил с охранником, он обещал, что избавится от всех своих запасов, и больше не будет торговать наркотиками в школе.

– Наш охранник торгует наркотиками в школе? Возмутительно! Я думал у нас полностью бесплатное среднее образование в стране, а тут приходится доплачиваться за дополнительные услуги! Но я не об этом вёл речь. Айсберг, ты же планируешь открывать небольшой уголок живой природы в классе биологии?

– Ну… Вероятно.

– Чудесно. Ты был в джунглях реки Амазонка, должен знать местную флору и фауну. Есть там какие-нибудь галлюциногенные растения, которые вот немножко съел, и чтобы сразу приход?