4,5 товарища

– Весь день, всю ночь, и если будем слишком хорошо сидеть, опознаем на практику минут на пятнадцать, – подтвердил Адольф Иосифович.

Друзья по очереди спустились по лестнице и направились на стоянку, где их уже ожидал новый припаркованный серебристый део матиз.

– Вот это тачка, – присвистнул Айсберг. – Сколько она ест? Литров шесть-семь?

– Пять, – с гордостью ответил Ким. – И это если разгоняться до восьмидесяти!

– Шотган по праву перворождённого! – раздался зычный голос математика, и через мгновение, тот уже очутился на переднем пассажирском сидении.

«Избыточный вес имеет свои преимущества», – подумал Вульф про себя и уселся прямо за Громовым.

– Давайте, рулите мной, – попросил Ким, – я не частый посетитель баров, поэтому не знаю все злачные места.

– Что так? – удивился математик. – Какие-то принципы, или что-то вроде того?

– Да нет, – пожал плечами филолог, выруливая со школьной парковки, – просто последний раз, когда я был в баре, я немного выпил, буквально чуть-чуть, а потом очнулся в полиции рядом с каким-то непонятными человеческими телами. Живыми, но жутко агрессивными, даже будучи избитыми. Не мной, разумеется.

– Ох, не знаю, – пожал плечами Громов, – возможно, это был я. Половина из моих попоек заканчивается в приёмном отделении или драками.

– Дебоширишь, что ли? – решил уточнить Моисей Генрихович.

– Да не, – математик отмахнулся и похлопал себя по пузу, – я просто не любитель бегать от полиции. И от конфликтов.

– Помню, один раз друзья принесли какую-то вьетнамскую настойку со змеей, – встрял в обсуждение физик, – неплохая вещь, между прочим. В итоге она оказалось убойной, как вьетнамские ловушки с кольями для американских военных. Не помню, что было, помню, мне пришлось убегать от полиции.

– И как, успешно? – заинтересованно спросил Громов.

– Да не особо, – Сергей Анатольевич стеснительно почесал щёку, – наутро оказалось, что выпивали мы у меня дома, а убегал я от своей сестры, которая заявилась ко мне домой в полицейской форме. Но зато меня не избивали резиновыми дубинками, как это обычно бывает. – Выезжай вот здесь вот на главную, – сменил он собеседника, – и езжай прямо, до тех пор, пока каждые десять метров не будет попадаться на глаза пьяные тела, либо лёжа, либо в обнимку с фонарными столбами.

– Что, только те, которые стоят в обнимку или лежат? – недоумённо спросил Ким.

– Так и есть, – подтвердил Громов. – Те, которые сидят – то бомжи денег просят, а те, которые стоят – просто трезвые ячейки нашего общества.

– Всё-таки много людей пьёт, – печально вздохнул литератор, – и ничего с этим нельзя поделать.

– Ты так говоришь, как будто в этом есть что-то плохое, – склонившись над ухом водителя, произнёс Вульф. – Пьяница – горе в семье, так говорят. Правильно говорят, никто не спорит. Но посмотри на нас, – Сергей Анатольевич обвёл рукой всех присутствующих, – среди нас не так много семьянинов, не так ли. Я надеюсь, я прав? – растерянно спросил физик, опасаясь, что испортил такой прекрасный пример. – Ни у кого из вас жены с детьми нет же? Я просто посмотрел, колец вроде не носите.

– Нет, нет, нет, – дружно, в один голос отозвались коллеги.

– Хотя… – задумчиво протянул Громов. – Одна барышня пыталась на меня алименты повесить, дескать, это я заделал ей ребёнка. Сам я не помню, был под шафе, поэтому, на все инсинуации в мой адрес, я вежливо посылал её на три буквы.

– Куда-то конкретно? – полюбопытствовал Айсберг.

– Да, – кивнул Адольф Иосифович, – Г. Э. О. Генетическая экспертиза отцовства. Мадам визжала, обзывала меня всякими нехорошими словами, так, что даже наш начитанный друг, не слышал таких выражений. Но в конечном итоге, не смогла навязать мне чужого отрока и уехала с ним к маме в деревню.

– Какая поучительная история, – заметил Ким. – Но это лишь очередной подтверждает мой довод о том, что пьянству надо давать бой.

– Чем мы сейчас и займёмся, – настойчиво обозначил свою позицию Громов.

– А я всё-таки согласен с нашим другом, – Вульф поднял палец вверх, – пьянство – бич нашего общества. Но как сказал один не самый глупый человек – «Всё яд, эффект определяет доза». Всё-таки, расслабиться по вечерам несколько лучше, чем заработать нервный срыв на работе. Был у меня на предыдущей работе мужик. Хороший человек, не пил не курил, в сорок лет умер. Почему, спрашивается? Потому что не пил и не курил. Бац, и выстрелил себе из ружья в голову. И это у него ещё даже музыкального слуха не было! А так бы пришёл после работы, расслабился, так или иначе, и всё прекрасно! И жена не плачет горькими слезами, оплакивая скоротечную кончину мужа.

– А из-за чего мужик то решил счёты с жизнью свести? – ненавязчиво поинтересовался Айсберг.

– Да ему задали исследование научное провести, помимо того, что ответственность большая, с этим исследованием и так без пол литры не разберёшься.

– А что за исследование? – не отставал биолог.

– Влияние алкогольного опьянения на привлекательность женщин. В прямом смысле, без пол литры не разберёшься здесь. А он за здоровый образ жизни, не пил, не курил, правда, в башку из ружья почему-то пальнул себе.

Наконец серебристый автомобиль подкатил к участку дороги, где количество тел на квадратный метр начало превышать нулевую величину.

– Здесь направо, – скомандовал физик.

Машина с учителями свернула в неприметный переулок, за которым приютился небольшой пивной магазин, чьих завсегдатаев можно было наблюдать на всём пути следования к бару. Бар же располагался в соседнем здании, рядом с пивной.

Водитель матиза аккуратно припарковал свой аппарат, по всем правилам, и, убедившись, что никто, ни одна пьяная морда случайно не поцарапает машину, выходя из бара, разрешил всей делегации покинуть транспорт.

Вульф вышел из машины и поднял руки к вывеске в форме трёх семерок, лампочки на которой перегорели ещё пару лет назад.

– Хочу представить вашему вниманию известный в широких кругах бар «Три семёрки», иначе узнаваемый как «Три топора». Кстати, как вы думаете, а почему он так называется?

– Возможно потому, что три семёрки похожи на три топора? – предположил Ким.

– Хм-м, – Вульф прищурился, – никогда не думал об этом. Да нет, не поэтому, на самом деле. Просто в начале его открытия, сюда наведались колхозники из ближайшей деревни, они как раз с ярмарки возвращались. Уж не знаю, что они с местными не поделили, но началось в баре страшное побоище, пострашнее ледового. Так вот, в барменский стол три топора прилетело. Бармен эти топоры схватил – два в руки, один в зубы, и с психу повыгонял всех из заведения к чертам собачьим. Немного остыв, топоры решил оставить в баре на память, и повесил их над барной стойкой на стене.

– Какая невероятная история, – разгладил бороду Громов, – возможно, я даже принимал участие в этих событиях. Но это неточно.

– Бар, должно быть, после таких событий стал дико известен? – предположил Моисей

– Известен – да, – согласился Сергей Анатольевич, популярен – нет. Посетителей здесь немного, в связи с его известностью. Стоило администрации один лишь раз организовать спортивную неделю, и побоища, которые устраивали спортивные фанаты, прославили этот бар сильнее, чем низкие цены. С тех пор, сюда ходят лишь самые отчаянные посетители. Ну, и те, кто знаком вообще с этой историей. Прошу, господа.

Делегация, возглавляемая Вульфом, спустилась вниз по лестнице прямиком в сердце злачного заведения.

– Приветствую вас! Сегодня акция на гиннес для всех ценителей пива – поприветствовал гостей рыжий бармен.

– Привет, Рыжий – Вульф отсалютовал приятелю и облокотился на барную стойку. – Нам с товарищами найдётся место?

Рыжий внимательно осмотрел спутников Сергея Анатольевича и многозначительно выдал:

– Места свободные есть, учитывая, что сейчас одиннадцать часов дня, и в баре сейчас сидят либо одинокие сердца, которые потеряли свою половинку, либо…

– Либо педагоги из соседней школы, которые зашли снять стресс после тяжёлого рабочего дня, – закончил за бармена мысль Громов.

– О, Вульф, ты теперь учитель, поздравляю! Но ребята, сейчас всего одиннадцать часов… – скептически покачал головой бармен.

– Не часами, не часами измеряется работа, а затраченной энергией, – утвердительно обозначил Громов.

– Верно, – подтвердил Вульф. – Ну, так что? Найдётся место, куда нам присесть? Желательно, чтобы нас не трогали часов до девяти.