Отдел Нечисть

– Да вы не сомневайтесь, даже если меня хватятся, ну или сцапают, например, я вас ни за что не выдам.

– Да прекрати ты языком молоть!

– Мы это дело заварили, нам его и расхлебывать…

– Все, хватит! – Не выдержав, я ударил кулаком по столу. Иначе этого словоплета было не остановить.

Стажер тут же замолк и вжал голову в плечи.

Кашлянув в кулак, я понял, что немного погорячился. И уже более спокойно попытался объяснить:

– Да пойми ты, дурья башка. То, что сейчас происходит, не видеоигра или второсортный боевик. Все гораздо серьезнее. И, знаешь, если я решу продолжить расследование, то уж точно без твоей дилетантской помощи.

Как бы я ни старался сгладить свою речь, все равно получилось как-то грубо. Но по-другому этого юнца не утихомирить. Стажер поник. Потянулся к чашке, отхлебнул чая и обиженно шмыгнул носом.

– Я просто хотел помочь… Вы мне все-таки вчера жизнь спасли… А вас за это, вернее, конечно же, не за это, но отстранили. Несправедливо, понимаете. Вам ведь теперь и обратиться не к кому. Коллеги про вас сплетни распускать начнут… Виктор Ворсович в больницу угодил… Неизвестно, выживет теперь или нет…

– Что?! – я едва не подскочил на месте. – Как в больницу? Когда? Откуда?!

Стажер пожал плечами:

– Не знаю. Я утром заехал к вашему бывшему начальнику – думал, что забыл у него свою сумку, ну, папку с чистой бумагой. А мне и говорят, у Виктора Ворсовича, мол, приступ был. Получается, папка так у него в кабинете и лежит, а забрать нельзя, не пускают.

Но я уже не слушал его пустую болтовню: сорвавшись с места, забежал в комнату, быстро оделся, подхватил «Сдерживатель» – благо, разрешение на него было – и, заскочив на кухню, спросил:

– Ты знаешь, какая больница?

– Склифосовского, – обескураженно сказал стажер.

– Поехали! Такси я уже вызвал.

Водитель ехал на предельной скорости, ловко лавируя между машинами, – поспособствовала премия, пара хрустящих бумажек.

Не в силах сдержать нервозность, я всю дорогу барабанил ладонями по коленям, а как только мы остановились, пулей выскочил и быстрым шагом направился к главному корпусу, где располагалась регистратура. По роду своей деятельности мне не раз приходилось опрашивать пострадавших от нечисти, так что все здесь было знакомо, плутать не пришлось.

– Я уверен, врачи сделают все возможное, – попытался утешить меня стажер.

Вместо объяснений я отдал короткий приказ:

– Отвлеки охрану.

Он почесал затылок, но спорить не стал.

Встав в сторонке, я принялся наблюдать за театральными способностями своего подчиненного – тот приблизился к охраннику, что преграждал путь к турникету, на ходу извлекая из кармана своего потрепанного плаща кучу каких-то бумажек. Секунда – они веером разлетелись в разные стороны. Сыграно было безукоризненно. Только уловка не сработала: охранник, скрестив руки на груди, остался стоять на месте. Но стажера это нисколько не смутило – опустившись на колени, он принялся собирать скомканные листочки. Делал он это настолько неуклюже, что я не удивился, когда, поднимаясь, он случайно задел один из стоявших на столе мониторов. Вот тут охранник не на шутку всполошился. Выставив руки вперед, он попытался поймать плоский экран. Но стажер подстраховался и зацепил ногой еще и хлипкий стол, слегка сдвинув его в сторону. Раздался неприятный скрип, и на кафельный пол полетели журнал, кроссворд, рация и прочие атрибуты охранной деятельности. А вот монитор повис на проводах в опасной близости от пола.

Я мысленно поаплодировал – нужный результат достигнут. На помощь охраннику поспешила сердобольная старушка из регистратуры. Я же тем временем беспрепятственно проник в святую святых пропускного контроля – крохотную стеклянную будку поста охраны.

Перелистнув страницу в журнале учета пациентов, быстро нашел номер отделения и палаты, где лежал мой бывший руководитель.

Короткая пометка: «Переведен из реанимации в стационар».

Так, отлично. Надеюсь, я не опоздал…

Протиснувшись мимо копошившихся у стола людей, я продемонстрировал обрывок пропуска, который выписал сам себе, и спокойно направился к лифту. Оказавшись в длинном коридоре, подошел к стойке. И здесь мое везение продолжилось – пост медсестры был пуст, видимо, она находилась на обходе.

Я быстро ознакомился с расположением палат и, развернувшись на месте, столкнулся с посетителем. Тощий старичок, высокий и сутулый, одетый в старомодный ярко-коричневый костюм-тройку, недовольно крякнул, отскочив сторону. Я ожидал от него праведного возмущения, но вместо этого он лишь прижал к груди авоську с ярко-зелеными яблоками и, широко осклабившись, произнес:

– Прошу прощения.

Ответить на такое мне было нечего. Я проводил посетителя задумчивым взглядом. Крохотные глазки, широкий нос и неприятная, заискивающая улыбка – очень знакомое лицо. И где я мог его видеть?

Впрочем, предаваться воспоминаниям было некогда, сейчас имелись дела и поважнее.

Постучавшись в палату, я не стал ждать ответа. Если мои подозрения были верны, то дорога каждая секунда.

Открытая дверь породила в палате сквозняк: оконная рама с грохотом захлопнулась, зажав занавеску. Койки были пусты – все, кроме одной, на которой лежало бездыханное тело бывшего полковника граничной службы, отдела Нечисть. Орущая, словно сигнализация, аппаратура искусственного дыхания была отключена от пациента.

Развернувшись, я рванул к лифту. Конечно, эта была всего лишь догадка, но в списке подозреваемых значился лишь один человек – старикашка в коричневом костюме-тройке!

Пробегая по коридору, я столкнулся с врачом, жевавшим зеленое яблоко.

– Пятая палата, остановка сердца!

Врач сразу все понял – прижав к груди стетоскоп, он поспешил на помощь. Хотелось верить, что успеет, и Виктор Ворсович выкарабкается. Но надежды было мало.

Добежав до лифта, я инстинктивно нажал кнопку вызова. На световом табло горела цифра 1.

Пожарная лестница – иначе не догоню.

Перепрыгивая через ступеньки, я чувствовал, что начинаю задыхаться, но адреналин упрямо гнал меня вперед. Выскочив на улицу, я устремился налево к Аптекарскому огороду. Уж не знаю почему, но мне показалось, что подозреваемый или кто-то очень на него похожий направился именно туда. Широкая улица, плотное движение – легче затеряться в толпе, да и к метро ближайший путь.

Остановившись рядом с перекрестком, я согнулся пополам и попытался отдышаться – старичка и след простыл. И куда мне теперь?! Направо к Олимпийскому или налево к Сухаревской? И там, и там располагались старейшие в Москве Кордоны. И если нечисть – в том, что под личиной старика скрывался самый настоящий злыдень, я нисколько не сомневался – соберется покинуть наш мир, то какой путь выберет?

– Простите, вы не подскажите, как нам пройти к Паноптикуму? – обратилась ко мне молодая женщина с двумя детьми.

– Вам надо чуть дальше, до Ботанического переулка, – сказал я. – Там главный корпус экспозиции.

– Извините еще раз, а вы случайно не знаете, с детьми туда пускают? – тут же накинулась с расспросами молодая мамаша. – Просто Ивану – семь, а вот Мариночка хоть и старше, а выглядит совсем маленькой. Вот я и опасаюсь, вдруг не пустят. Я слышала, там с шести только…

– Простите, точно не подскажу.

Женщина поблагодарила меня и поспешила к экспозиции, где демонстрировали экспонаты мира Нави, откуда, собственно говоря, к нам и пожаловала вся нечистая сила. В основном в Паноптикуме были представлены экзотические растения, но в отдельных залах можно было ознакомиться с удивительными существами, которых мы по старинке называли животными. На самом деле это были самые настоящие паразиты. Внешне же они очень сильно напоминали змей, ящериц и прочих земноводных.

– По-моему, туда с детьми не пускают, – задумчиво буркнул я себе под нос. – Точно не пускают…

И тут меня осенило.

Ну конечно, и как я сразу не догадался. Кордон «Сухаревка». Если Злыдень собирался покинуть наш мир, то только через него. В остальных порталах транзит был запрещен, одним днем прибыть-убыть не получится.