Беспокойный адмирал

– Ишь ведь бестия! Поздно встал и… прав! – проговорил, улыбаясь, адмирал. – Вербицкий! Пожалуйте ко мне кофе пить! – приказал он и спустился с юта, сопровождаемый флаг-офицером.

– А ведь этот мальчик карьеру сделает, Михаил Петрович! – заметил Леонтьев.

– А что ж, пусть делает! – равнодушно промолвил старший офицер.

– И если будет нужно, продаст этого самого адмирала, перед которым лебезит.

– И это возможно.

– Удивляюсь, как адмирал его не раскусил…

– А быть может, и раскусил… да привык к нему. Привычка, батюшка, большое дело… А кроме того, Вербицкий прирожденный флаг-офицер, ну и способный малый – этого отнять у него нельзя.

– Несимпатичный… карьерист…

– А вам, Сергей Александрович, хочется, чтобы все были симпатичны?.. Какой еще вы юный, однако, батенька! – ласково улыбнулся Михаил Петрович своими маленькими, закрасневшимися глазами в очках и прибавил: – Пойду-ка и я напьюсь чайку… Ужасно устал, признаться. После восьми часов и я закачусь спать… Всю ночь не спал из-за этих починок.

В начале шестого часа, когда солнце быстро клонилось к закату, «Резвый», имея в кильватере «Голубчика», входил в прелестную бухту Нагасаки, живописно расположенного в ее глубине.

Все были наверху, и на корвете царила торжественная тишина, обычная при входе военного судна на рейд, да еще в чужие люди.

На рейде стояли четыре русских военных судна, два корвета и два клипера, принадлежащие к составу эскадры Тихого океана, которым было приказано собраться в Нагасаки и там ждать адмирала, и несколько военных судов других наций.

Едва только «Резвый» под контр-адмиральским флагом на крюйс-брам-стеньге показался в виду эскадры, как со всех судов раздался салют адмиральскому флагу, и на «Резвом» тотчас же последовал ответ. Вслед за тем салютовали и иностранные суда, и им тоже отвечали.

Когда рассеялся дым от выстрелов, «Резвый» бросил якорь, и все шлюпки были спущены. «Голубчик» стал рядом.

Как только отдан был якорь, со всех судов отвалили гички и вельботы с командирами, которые спешили к адмиралу с рапортами. У всех были щегольские шлюпки. Только командир «Голубчика» приехал на своей единственно уцелевшей маленькой четверке.

Один за другим входили капитаны в полной парадной форме на «Резвый», встречаемые караулом, и, несколько напряженные и взволнованные, проходили в адмиральскую каюту.

Адмирал принимал всех приветливо, расспрашивал о плавании, о состоянии судов, обещал побывать на всех судах и пригласил капитанов обедать «ровно в шесть». И так как возвращаться на свои суда было поздно, то все капитаны собрались в капитанской каюте и в ожидании обеда были гостями радушного Монте-Кристо, который немедленно приказал вестовому подать разных вин и предложил всем выпить по рюмке, по другой «начерно».

Нечего и говорить, что главной темой разговоров были общие расспросы о шторме, об адмирале и об его предположениях. Куда и кого он пошлет? Не слышно ли, какие суда возвращаются в Россию?

Насчет шторма Монте-Кристо не вдавался в большие подробности.

– Трепануло изрядно, ничего себе, – говорил он, разливая в бокалы шампанское, – грот-мачту, как видите, потеряли. А куда кто идет – разве адмирал сообщает! Этого и Аркадий Дмитрич не знает! – засмеялся Монте-Кристо.

– И меня он не посвящает в свои предположения! – вставил флаг-капитан.

– Да и не все ли равно, господа, узнать днем позже, днем раньше, кто куда идет… Я и сам не знаю, куда мы идем: в Австралию или на Ситху… Аркадий Дмитрич говорил, что в Австралию…

– Адмирал как-то сказал…

– А я не удивлюсь, если он вздумает вдруг идти в Берингов пролив…

Все рассмеялись.

– От него всего можно ожидать! – заметил кто-то.

– То-то и есть… А вот вы, господа, лучше расскажите, нет ли чего в Нагасаки новенького. Это, право, интереснее.

– Чего новенького?..

– Как чего?.. Неужели здесь одна и та же «королева Гортензия», что была в прошлом году?.. Неужели придется опять ухаживать за японками?..

– Вы вот насчет какого новенького!.. Так вас можно порадовать… На днях приехали три француженки…

– Вот это дело… Каковы они?..

Один неказистый, толстенький и низенький, совершенно лысый капитан стал подробно описывать достоинства француженок. Другой, помоложе, вступился за честь японок и хвастал своей нанятой на месяц женой [10 - Время рассказа относится к дореформенной Японии, когда можно было в чайных домах покупать временных жен, обязанных на время найма сохранять верность. (Прим. автора.)], и скоро разговор почтенных и солидных капитанов принял несколько одностороннее и игривое направление.

Решено было, что все капитаны отправятся сегодня же вечером знакомить Монте-Кристо с француженками.

Тем временем адмирал внимательно оглядывал убранство стола и говорил Вербицкому:

– Смотрите не осрамите меня с обедом… Довольно ли всего?

– Довольно, ваше превосходительство…

– Какой обед?

– Суп с пирожками, ветчина… Николай Афанасьич любит.

– Дальше?

– Индейки!..

– Сколько?

– Четыре.

– Хватит на двадцать человек?

– Хватит… Индейки большие, ваше превосходительство. Горошек и маседуан.

– Ну, смотрите же, чтобы всего было довольно.

После обеда все разъехались. Капитаны отправились на свои суда, чтобы переодеться в статское платье и сообщить старшим офицерам, чтобы все было готово к смотру, и затем все вместе поехали на берег. Монте-Кристо конфиденциально предупредил старшего офицера, чтоб его не ждали. Он, может быть, вернется к утру.

– Надо освежиться! – прибавил он, смеясь. – Не все же штормовать в море. Надоело!

Разъехались еще и раньше все офицеры и гардемарины, кроме вахтенных. Все торопились на берег погулять и познакомиться с туземными дамами и затем собраться в гостиницу, где сегодня должен был составиться грандиозный ландскнехт. Соберутся офицеры и гардемарины всей эскадры.

На «Резвом» оставались, кроме вахтенных да старшего офицера, только батюшка да «лобастый» гардемарин, дядя Черномор.

Адмирал прочитывал у себя в каюте газеты.