Два брата

– Разумеется, мы не дождемся. Так что ж? Разве идея не живет? Без идеи жизнь – была бы тоска! О, какая тоска! – воскликнул Вася.

– Ну, Вася, брось пока свою философию… Ты нагонишь хандру. Лучше, брат, выпьем!

– Нет, довольно. Не наливай, Коля! Я и так захмелел… Нет, не надо! Я и без того философию брошу! – добродушно рассмеялся он. – К чему наводить хандру?.. Я не хочу!.. А если навел уж, то простите!

Николай велел подать счет.

– Сколько взяли? – полюбопытствовал Вася.

– Пятнадцать рублей!

Вася только покачал головой. Удивилась и Леночка.

– Ну, стоит ли говорить? Мы праздновали помолвку!

Все вышли на улицу. Вася простился и пошел домой. Николай с Леной тихо пошли по Невскому.

– Какой славный этот Вася! – проговорила наконец Леночка.

– Сгубит себя он без толку!

– Ты думаешь?

– Разве не видишь? А знакомства-то его?

– Какие же знакомства?

– Да все такие же донкихоты, как и он сам. Жаль его будет! А ведь упрямый какой: его не убедишь!.. Я было спорил, да бросил!

– Он искренно верит в то, что говорит. Это такая редкость!

– То-то очень уж слепо верит!

– Да разве это худо?

– Надо принимать в соображение обстоятельства. И если уж гибнуть, так за что-нибудь! – авторитетным тоном решил Николай.

«Верно, и у Васи на уме есть это „что-нибудь“! – подумала Леночка, но почему-то не сказала этого вслух.

Был девятый час в исходе. После обеда славно бы пройтись на морозном воздухе. Наши молодые люди тихо шли по Невскому, рука в руку. Леночка как-то затихла под сильным впечатлением всех событий этого дня. О, какой это был счастливый день для нее…

– Знаешь ли, Лена! – воскликнул Николай. – На воздухе так хорошо! Поедем-ка куда-нибудь прокатиться!

– Это будет дорого стоить, Коля!

– Э, вздор… Ты ведь хочешь?

– Я не прочь.

– Так едем!..

Они остановились на углу и наняли лихача. Николай усадил Леночку на узкие санки, обхватил ее за талию и придвинул к себе. Лихач дернул вожжи, и сани быстро понеслись по улицам. Когда выехали за город, лихач припустил лошадь, и она понеслась по гладкой снежной дороге по островам.

– Ведь хорошо, Леночка?

– Славно!

– Тебе не холодно?

– О нет, нисколько.

– Ах ты моя славная! – проговорил Николай, сжимая в своих руках ее горячие, влажные руки. – Какая ты хорошенькая, Леночка!.. Не отворачивайся. Смотри на меня! – шептал Николай, наклоняясь к ней и заглядывая в ее раскрасневшееся на морозе лицо. – Если бы ты видела теперь себя! – повторял он, любуясь Леночкой. – Ну, поцелуй же меня.

Он прильнул к ее влажным устам. Ему хотелось целовать ее без конца.

Сани мчались стрелой. Лихач, предчувствуя хорошую прибавку, не жалел лошади. Леночка склонила голову на плечо Николая и, замирая от счастия, с полузакрытыми глазами, слушала нежные, страстные речи Николая. Он говорил ей о любви, он шептал ей о счастье и все крепче и крепче сжимал ее своей рукой.

– Ты озябла!.. Напьемся чаю… Заедем куда-нибудь. Хочешь?

– Куда хочешь! – прошептала Леночка.

Через несколько минут сани остановились у ресторана. Веселые и иззябшие прошли наши молодые люди в отдельную комнату и приказали подать чай. Николай снял с Леночки шубку и теплую шапочку и согревал ее алые щеки горячими поцелуями.

Когда они вернулись в город и Николай довел Леночку до дверей квартиры, Леночка проговорила:

– До завтра?

– До завтра!

– О милый мой! – еще раз шепнула она, обнимая его…

Под радостными впечатлениями этого дня, она засыпала счастливая, улыбающаяся, с именем своего любимого на устах.

«Хорошо жить на свете, ах, как хорошо!»

VII

Не без некоторого волнения Николай на следующий день входил в небольшой кабинет Платонова, уставленный шкафами и полками с книгами; кабинет был очень скромный; мебель была старенькая и потертая. Сам хозяин, в стареньком сером пиджаке, сидел за большим письменным столом, заваленным корректурами, рукописями и книгами. Его большая голова с темными седеющими волосами склонилась над работой. Он внимательно читал рукопись, помахивая в руке большим карандашом.

– Добро пожаловать! – приветливо произнес Платонов, подымая свои большие, темные, глубоко сидящие глаза, блестевшие резким блеском из-под очков. – Садитесь-ка, Николай Иванович, побеседуем!

Он протянул Николаю руку, отодвинул от себя рукопись и стал отыскивать на столе рукопись Николая.

«Неужели не принята?» – мелькнула мысль в голове автора.

– А, вот она! – проговорил Платонов, доставая толстую тетрадь и кладя ее перед собой. – Я внимательно прочел, Николай Иванович, вашу статью…

Он остановился, взглянул на взволнованное лицо Николая и, улыбаясь, сказал: