Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

Уважение есть ко всем командирам. Солдаты в бой идут, больше сердцем, а не по приказу. Я это вижу. Тут словами не объяснить! После гибели Ягунова, словно стержень внутри всего сломался, основная опора рухнула, или ось слетела, и все понеслось под откос… Будто остановилось все и умерло!

– Вот оно как! Значит «остановилось»? «Умерло»? То есть всему конец? И гарнизона, полка обороны Аджимушкайских каменоломен имени товарища Сталина, больше нет? Вы все, и ты, и другие, еще в армии? Или демобилизовались? – выходит из себя Парахин, голос приобретает стальные нотки, – И что теперь? Гарнизон можно уже хоронить? Или подождем еще пару дней, поплачем? Все хором?

Вы что все разнылись? Как сопливые школьницы?

Прекращайте упаднические настроения! На вас солдаты смотрят! Вы хотите, чтобы все пошло прахом? Все, чего мы добились за эти трудные дни?

В память о Павле Максимовиче мы обязаны продолжать борьбу и вдохновлять своих бойцов!

И что ты предлагаешь, нам, в этой ситуации оставаться без командира гарнизона? Пустить все на самотек? Погрузиться в нескончаемую печаль, вечно скорбеть?

Нет, дорогие мои! Больно, невыразимо тяжело, но надо идти дальше. Ягунов был мне близок, как никто другой. При одной мысли о том, что его нет, разум мутнеет и мне самому жить не хочется.

Но я осознаю, что есть долг перед Родиной и товарищами. За нами масса людей… Они хотят Жизни и Победы! Их нельзя погубить.

А отчаяние, растерянность, пассивность – прямой путь к Смерти! Нельзя поддаваться никаким слабостям. Одна трещина – и все возведенное здание рухнет! Как бы ни было тягостно и невыносимо, мы должны стоять как столбы, как вековые камни! Не зря мы даже ими и окружены. Вот он пример прямо перед глазами. Нам сама Земля помогает!

Некогда нам рыдать. Воевать надо. И воевать максимально результативно. После Победы все вспомним, и обо всем поплачем. Вволю! А сейчас не до слез… У нас на это просто времени нет!

Нельзя замыкаться в себе, уходить, распыляться. Это опасно. Надо всем быть вместе, друг другу помогать! И быть открытым. А у нас что? Левицкий ходит растерянный, как привидение, Панов закрылся как моллюск, створки захлопнул, не разговаривает ни с кем. Ты вон колыхаешься здесь, на окраине крепости, лица нет…

Это что, боевая армейская часть, ее старшее руководство?

Вы командиры Красной Армии или кисельные барышни?

Очнитесь! Приведите себя в порядок. И все силы на борьбу с внешним врагом, а он не дремлет!

На вас солдаты с надеждой смотрят и все видят… Не допускайте перед подчиненными никаких изъянов! Будьте примером, иначе все наше дело развалиться!

Вы командиры Красной Армии! За вами жизни сотен людей! А это ваше уныние и скорбь, как зажженный фитиль, побежит дальше и рванет не хуже немецкой бомбы, ты понимаешь, о чем я говорю?

Нельзя нам предаваться потерянности и безысходности и останавливаться ни на минуту! Немец только этого и ждет. Разведка у них работает что надо. Нет Ягунова – нет гарнизона! Нельзя дать им такой шанс. И поставить всех на край пропасти. Они знали куда бить. Только мы и этот удар должны перенести и доказать, что нас ничем не сломить, ни жаждой, ни газами, ни бомбами, ни гибелью самых дорогих нам людей…

Поэтому нам всем надо работать, с еще большей энергией, с большим пылом! Так чтоб, крылья за спиной распахивались, и вы неслись со скоростью истребителя! Только так мы по-настоящему отомстим и за Павла Максимовича и за всех наших погибших!

– Да не смогу этим всем управлять! Тут особая сила нужна. Взгляд на все процессы опять же нестандартный, интуитивный, свежий… Я самый обыкновенный. Мне командира батальона за глаза хватает.

– Боишься, значит, не справится! Переступить черту и пойти дальше… Так я о себе расскажу! Я вообще не военный по сути своей…

Ты же знаешь, я до того, как до майора дойти, простым шахтером был. Самым обыкновенным, ничем от других не отличался. Пахал в забое, долбил породу и был счастлив! И меня все устраивало. Все было просто, понятно и удобно. Никаких проблем. А потом на тебе – работа по комсомольской линии, организационная, с людьми, ответственная, не всегда понятная. Я думал, с ума сойду. Справился, в 18 лет вступил в партию. Потом Харьковский Коммунистический университет. И далее самое интересное – задание партии, направление на работу в армию! При всем том, что я всегда был мирным человеком, гражданским до мозга костей! Я считал, это уж абсолютно не мое, невозможно это никак! И вот с 1932 года, уже десять лет по гарнизонам мотаюсь, дошел даже до подземных!

Я это к тому, что во всех нас потенциал заложен огромный, безграничный. И только от нашей воли зависит, как его открыть и использовать.

Это еще и наше внутренне сражение, наш выбор… Хочешь и дальше сидеть, там где удобно или дать решительный бой, прежде всего самому себе, повести всех к спасению и Победе?

– Это большая ответственность Ваня, за судьбы людей. Это не отдельная боевая операция. Это более глобальный масштаб. Где на карту поставлено все. Здесь нельзя ошибаться. Малейший промах и все обернется безвозвратной трагедией для всех!

– Ты не один. Мы все рядом. Решение принимаем совместно, всем штабом. Пойми, нам Знамя сейчас нужно… Человек, Образ, который поведет всех в бой! Ты в армии с юных лет, у тебя уникальный опыт. Ни одну военную компанию прошел. На тебя сотни глаз смотрят… Они ждут. Твоего взгляда, слова, поступка! Ты должен их повести! Больше некому, пойми это… Нельзя допустить дробление и развал гарнизона. Только твоя воля и жесткость даст возможность вновь слиться в непобедимый монолит и двигаться дальше вперед!

– Никто и не думал останавливаться. Просто каждый должен быть на своем месте.

– Твое место сейчас именно это…

– Не знаю…

– Сейчас все от тебя зависит. Не больше, не меньше. Будет гарнизон дальше жить и бороться или зачахнет за неделю… Разброд уже начался! Ты и только ты сможешь спасти положение. Думай, Гриша! Решай… Или дальше с революционной песней в бой идем, или гнием во тьме, лапки кверху… Ты наша единственная Надежда! Другие могут конечно справиться, но не так, все быстро развалится. Нам нужен монолит, камень, буря и пламя! Это ты и есть… Все сейчас, абсолютно все, все мы в твоих руках!

– Ты просто дьявол, Парахин! Если в Эдемском саду и был змий-искуситель, так это был точно комиссар… Я даже имя его знаю!

– А ты сомневался? – смеется подыгрывая Парахин, – Кто человеку Свободу дал? И безграничные возможности. Наш Черный изгнанный отверженный брат огненного пролетарского духа! Вот мы и поныне продолжаем делать людей могучими титанами! Чтоб никому и ничему не кланялись! Кроме Правды…

Ну смотрите! – глаза Бурмина вспыхивают странным огнем, – У меня другая тактика будет… Спокойно я сидеть никому не дам! Все таким яростным вихрем завертится! Я такую бурю подниму… И церемонится ни с кем не буду! Чтобы выйти из сложившейся ситуации, нужно не просто гореть, а полыхать… Пощады не будет! Никому… Мне и Никифоров с его «тройками» не понадобится! Сам к стенке поставлю! Учтите…

– Это и нужно, Гриша! – довольно улыбается Парахин, – Сейчас необходим твой необузданный взмывающий огонь… Иначе все скиснут в этом мраке подземном! Просто воскресший древний грозный боспорский Царь! Глаза горят, мускулы силой наливаются, разум кипит! Могучий и бесстрашный… Внушающий ужас всем своим врагам! Вот теперь мы не пропадем…

Глава 4

– Ты что тут рыщешь, Володя? – за спиной в темноте раздается хриплый голос комиссара Храмова, – Тут уже линия обороны обрывается, там фрицы дальше…

– Я знаю… – оглядывается Желтовский, поправляя автомат, – Ну собственно мне туда и надо! Есть дельце небольшое.

Из крупного пролома льется зыбкий вечерний свет…

– Ты что один на прогулку собрался? И с какой целью? – огромной тенью нависает Храмов, – У нас все выходы согласуются со штабом! В самоволку никто не ходит, товарищ лейтенант!

– Так я же недалеко… Букет полевых цветов Валюшке соберу и назад! – хитро блестят глаза Желтовского, – Всего лишь пяток метров! Не более…

– Все шутишь! Если б и было где… Ты еще найди, цветы эти! Выжжено все! Куда собрался, Володя?

– Я же сказал… За щедрыми дарами керченских степей! Так и есть… Только за тем, что можно съесть. За травой! Мне людей кормить надо! А не на складе прохлаждаться…

– Так и корми. Зачем на линии огня шастать?

– Чем? Кормить то?

– Команды в поля и огороды ходят регулярно. Неужели не хватает?

– Этого мало… У меня запас на исходе. Я – интендант! И моя задача – чтобы закрома подземные были полны! Тыл должен быть крепким… Иначе и в бой никто не сможет пойти.

– Ну эта арифметика нам известна. Но у нас каждым своим делом занят. И все службы важны. Мы как единый организм. А у каждого органа своя роль… А ты я чую, хочешь на голову встать, как в цирке! Зачем?

– Это мое дело. Моя зона ответственности, чтобы люди с голоду не умерли! И было чем товарищей угощать, хотя бы раз в сутки… А то ведь совсем плохо стало. Склад пустой, продукты на скалах не растут!

– Ээ-э нет… Что-то ты темнишь, Володенька! Тут дело в другом… Даже не в запасах неприкосновенных!

– И в чем же? – улыбаясь разворачивается Желтовский, – Шо не понятно? Я тебе, Федор Иванович, таки весь расклад выложил… Все «Аллегро»! Чего еще?

– А скорее всего в том, что заскучал ты в своих дремучих складских владениях товарищ интендант! И решил ты с фашистом познакомиться поближе… Что вполне понятно с точки зрения простой армейской психологии, а нашей подземной —особенно! А вот с точки зрения устава – непозволительно! У нас полк обороны Аджимушкая, часть РККА, а не махновская сотня! Поэтому, разворачивайся дорогой мой, и на родную базу! Бегать по полям на виду у фашистов, под прицелом их огневых точек – сомнительное удовольствие. И можно попасть под трибунал… сам знаешь!