Ночные бдения

Люда немного отступила.

– Не надо меня провожать.

– Как это не надо? – недоуменно спросил я. – Уже ночь, а этот город никогда не был безопасным для красивых молодых девушек.

Люда улыбнулась и сказала:

– Нет, ты не понял, я не в гостинице живу, я здесь остановилась, в этом доме, на квартире.

Я не поверил ей и снова заподозрил подлость.

– Зачем ты меня обманываешь? – спросил я.

– Ни капли я тебя не обманываю. Не веришь? – спросила Люда и, взяв меня за руку, потащила к двери. – Сейчас увидишь.

Мы поднялись по темной грязной лестнице на четвертый этаж, и подошли к оббитой дерматином, заляпанной двери. Люда достала ключ и вставила его в замочную скважину; замок поддавался неохотно.

– Дай-ка мне, – сказал я и занял инициативу у двери.

Замок ржаво заскрипел, но поддался, из дверей на меня пахнул застоявшийся душный запах давно не проветриваемого дома. Люся вошла первая и зажгла в комнатах свет, на ходу крикнув мне, чтобы я не смел разуваться.

Квартирка была, прямо скажем, малюсенькой: одна комнатка и крохотная кухня. Везде царил хаос, самые разные вещи были в беспорядке раскиданы по полу, нагромождено лежали на столе, диване, подоконнике. Здесь была и одежда, и книги, и посуда, и море различных хозяйственных безделушек. Возле одной единственной табуретки, на которой, весело перебирая усами, сидел огромный упитанный таракан, стояли два чемодана и одна походная сумка. Грязные запыленные шторки уныло болтались на окнах, пыль на полу лежала хорошим ворсистым ковром.

Люся ловко перекидала с дивана вещи, подняв столб пыли, достала из сумки чистую простыню и постелила ее на диван.

– Ну вот, – сказала она, гостеприимно указывая мне на диван, – теперь ты можешь присесть.

Я осторожно сел на краешек, Люда свободно плюхнулась рядом.

– Люда, за сколько ты снимаешь эту квартиру? – ошарашено спросил я, сдувая пыль с подлокотника.

– За бесплатно. Один знакомый предложил мне переночевать здесь, все равно квартира пустует. Да ладно, не хмурься, здесь даже чайник есть. Хочешь чаю?

Я сокрушенно кивнул и подумал, как должен не хмуриться человек в таком притоне и радоваться наличию чайника, но, видимо, Люсе было не впервой ночевать в таких местах.

Она легко вскочила и направилась на кухню, предоставив меня в распоряжение пораженным мыслям. Я вытащил из стопки бумаги, наваленной рядом, пожелтевшую фотографию: на ней была запечатлена молодая еще, не слишком красивая женщина, но с удивительными глазами, это были самые пленительные глаза на свете, в глубине их затаилась тайна. И она странно напоминала мне кого-то с таким же взглядом. Женщина отчего-то поразила меня немыслимо, и я никак не мог отвести от фотографии взгляд.

Люда поставила на табуретку поднос и взглянула через мое плечо на фотографию.

– Какая удивительная женщина! – восхищенно сказала она, выхватывая у меня из рук фотографию. – Это кто?

– Не знаю, – ответил я, – нашел вон в той стопке бумаг.

– А-а-а, – протянула она и добавила, – но ты тут лучше ничего не трогай, а то хозяин будет мне потом претензии выдавать.

Люда села рядом со мной и подала чашку чаю.

– Пей чай, – сказала она. – Увы, ничего больше предложить тебе я не в силах.

Я отпил чаю и спросил у нее:

– Люда, а сколько тебе лет?

– Ты разве не знаешь, что у женщины не принято спрашивать возраст? – кокетливо сказала она.

– И все-таки?

– Ну, двадцать два, а что?

– Двадцать два, – задумчиво повторил я. – И ты говоришь, что никогда не любила. Но почему?

Она бросила на меня молниеносный взгляд, а затем, опустив глаза, тихо сказала:

– Наверное, не нашелся еще человек, которому могла бы понадобиться я.

Я встал и подошел к открытому окну; свежий ночной ветерок мягко перебирал мои волосы, касался лица, груди, рук. Я невольно подумал о своей подбитой сестре и милой невесте и спокойно, умиротворенно закрыл глаза, мысленно улыбнувшись им.

Люда встала и медленно подошла. Она молча положила руки мне на плечи и уткнулась лицом в затылок.

– Слушай, красавчик, – сказал она, – а ты когда-нибудь любил?

Я повернулся к Люде и нежно обнял ее за талию.

– Конечно, любил.

– Нет, не так просто, – сказала она, опуская глаза, – а чтобы до смерти, чтобы рассудок потерять.

Я улыбнулся и отрицательно помотал головой. Лицо девушки было так близко, и таким чувством сверкали ее глаза, а мягкие соблазнительные губы так открыто манили, что я был не в силах побороть искушение. Я слегка наклонил голову и почувствовал, как Люда крепко-крепко обняла меня за шею и всем телом потянулась ко мне. Губы ее щекочуще нежно коснулись моих и замерли в немом напряжении первого ощущения. Я легонько провел ладонью по ее спине и крепко прижал к себе ставшее податливым тело.

А после я потерял голову, мысли мешались, а кровь тяжело, гулко стучала в висках. Я позабыл обо всем и рухнул в порок…

Я подпер голову рукой и взглянул на ее полусонное уставшее лицо. Люда тихонько пошевелилась и, улыбнувшись, спросила:

– Ты придешь завтра?

Я виновато улыбнулся и нежно провел ладонью по ее щеке.

– Я не знаю, что будет завтра.

– Завтра будет новая жизнь, – пробормотала она и погрузилась в сон.

Я опустил голову на подушку и задумался: что я мог сделать теперь? Думать надо было раньше. Беда моя всегда была одна – я слишком любил женщин. Стройные ножки и короткая юбка частенько приводили меня в баранье отупение и телячий восторг. А ведь я просто хотел поразвлечься. В самом деле, Люда первая начала эту игру, первая поцеловала меня. А кто ее просил?

Я встал и оделся. Пыльная комната больше не казалась мне отчужденной, я почувствовал в пыльном хаосе нечто родное и притягательное.

Я повернулся к Люде: простыня сползла с ее плеча, оголив его до локтя. Я осторожно укрыл ее и немедленно вышел.

6.