Смерть нельзя отменить

– У нас взаимная симпатия. Я почти уверена, что друзья и так воспринимают нас как пару. И да, я согласна с тобой встречаться.

– Фух, пресвятые хлебушки… А я думал, что сейчас получу от тебя по роже за свою наглость.

– Это не наглость, а смелость.

Имон не знал, куда деться от распирающей радости. Так хотелось сообщить всем потрясающую новость о том, что он теперь встречается с самой красивой девушкой в МПК. Но Эсти, поцеловав Имона, попросила его молчать до вечеринки.

– Хочу показать тебе кое-что. Пошли, – сказала Эсти и, взяв Имона за руку, повела в отдел свежих фруктов и овощей. – Почитай ценники. Только то, что написано мелким шрифтом со звёздочкой.

Помимо сетевых товаров, на полках стояли красивые коробочки, в которых овощи и фрукты продавались наборами. «Морковь 2 шт., лук репчатый 2 шт., перец сладкий красный 1 шт.» – гласила надпись на самой коробке. Наборы большим разнообразием не отличались. Зато нетрудно было заметить, что в коробочках побольше овощи и фрукты имели красивый и презентабельный вид, а в маленьких – те же овощи и фрукты, но без лишнего глянца и идеальных пропорций.

– Для мелкого шрифта нужна лупа, – Имон наклонился, чтобы получше разглядеть важные, по мнению Эсти, добавления. – Упаковщик под номером 3456, МПК российское подразделение, филиал № 3. Ого!

– Мы с Лией покупали фрукты.

– И как тебе?

– Как видишь, третья рука у меня не выросла. Большие и красивые фрукты не очень вкусные. В целом, есть можно.

Имону некогда было задумываться, почему МПК решил взяться ещё и за продукты. С ним рядом находилась Эсти. Она стала его девушкой! Больше Имона ничего не интересовало в этот самый момент.

* * *

Вечером и по выходным Рита с друзьями часто развлекались тем, что читали объявления на стенде у концертного зала. Одно объявление по стилю повествования сильно смахивало на то, что мог бы написать Имон Флинн.

«(Не) уважаемые держатели собак, собачек, собаконек. Язык не поворачивается назвать вас хозяевами. Каждое утро иду на остановку служебного транспорта, и – жёваный крот! – вляпываюсь в, прошу прощения, говно разного цвета и консистенции, которое потом с переменным успехом пытаюсь счистить со своих ботинок. Будьте людьми, возьмите пакетик и лопаточку, которые я каждый раз оставляю у стенда и на остановке. Уберите за своими питомцами, и мир станет чуточку лучше».

Имон очень любил собак, скучал по своему питомцу, оставшемуся в Дублине с родителями. Обычно во время дружеских посиделок он показывал невероятное количество фоток своей собаки, все их пересмотреть не представлялось возможным. Выходные, на которые выпал Хэллоуин, оказались одними из немногих, когда Имон не мучал друзей просмотрами фотографий своего милого и смешного пёселя.

В эти выходные в честь празднования Хэллоуина сбор друзей состоялся в квартире Макса, Феликса и Исихару, где не осталось живого места: везде была развешана паутина, фонари, стояли тыквы с вырезанными светящимися лицами.

– Пришлось часть декора домой тащить. Народ в лабе дикий оказался. Не привыкший, – признался Макс, освобождая кресло и диван от красочных оранжевых растяжек с изображением ведьм и чёрных котов.

– А вы знаете, что после ремонта открыли концертный зал? – спросил Исихару, поставив в центр стола поднос с напитками и закусками.

– Концертный зал есть, а выступать там некому, – Эсти, променявшей жизнь в столице Франции на Сибирскую глушь, первое время было совершенно дико заставать себя за самым увлекательным занятием – разглядыванием продуктов на полках единственного супермаркета в закрытом городке. По вечерам они с Лией включали телевизор. Иногда ходили в гости к Рите.

– Как это некому? – встрепенулся Феликс. – Скоро мы с ребятами сможем там выступать. Я, Макс и Исихару. Надо только у Петрова разрешение выпросить.

– А толку? – развёл руками Макс. – Режим самоизоляции никто не отменял. И вообще, вам не кажется, что атмосфера в нашем комплексе какая-то мрачная? Слишком. Даже хэллоуинские украшения, которые мы так старательно развешивали по главному корпусу, никто как будто не заметил. Как ходили все с кислыми рожами, так и продолжили ходить. Как-то заражаешься, знаете ли, этой унылой атмосферой.

– Да, как будто люди, работающие здесь, скрывают что-то, – согласилась Лия.

Как и сказал Максим, унылая атмосфера закрытого городка делала своё дело: про хэллоуинские костюмы забыли все, кроме Исихару. А точнее, он просто по привычке накрасил глаза и сменил голубые линзы на зелёные. Зато не забыл испечь праздничный пирог.

– А вот правда, зачем ты постоянно красишь глаза? – спросил Имон, набравшись как следует пива.

– Чтобы глаза больше казались. Я же говорил? Это привычка закрепилась ещё со времен группы. Я играл вижуал-кей, это такое направление в японской рок-музыке, когда макияж и невероятные причёски являются частью шоу. Хотите покажу, в какой группе я играл?

– Конечно! Давай! – послышалось со всех сторон.

– Сейчас я зайду в свой старый аккаунт. Надеюсь, не забыл пароль… – сосредоточенно сдвинул брови Исихару, принявшись копаться в телефоне. – Вы только не пугайтесь моего вида, если что.

Ребята прилипли к экрану, когда Исихару зашёл на свою страничку в соц сети.

– Ты играл в группе, был по местным меркам звездой, у тебя было больше десяти тысяч подписчиков, и ты всё бросил и свалил в Сибирь?! – возмутился Макс.

– Я уехал ради карьеры в международной корпорации, разве нет? – уточнил Исихару и, покопавшись в медиа-файлах, включил клип.

Ребята не сводили глаз с парней в латексных костюмах, все они были с татуировками, пирсингом и разноцветными волосами. Рита смущённо смотрела, как Исихару с красными волосами, уложенными в разные стороны, уверенно двигался по съёмочной площадке с красивым белым басом. Не меньше её поразил достаточно открытый костюм с шипами, ремнями, которые с трудом закрывали пирсинг на сосках и животе. Исихару и другим участникам группы наложили на лица слои грима и нарисовали такие огромные глаза, что они стали похожи на персонажей аниме. Рита не слушала подобную музыку, и агрессивный вокал фронтмена её не сильно впечатлил. Но впечатлил Исихару, настолько уверенно двигавшийся перед камерой, что казалось это был кто угодно, только не реальный Исихару, которого знали друзья. Явно не тот Исихару, который скромно и тихо сидел себе на занятиях, никогда не перебивал преподавателей, ни с кем в конфликты не вступал и лучше всех справлялся с лабораторными работами.

– Я могу сказать… Вау! – взлохматил волосы на затылке Феликс. – Пожалуй, выражу уважение вашим визажистам. Это впечатляет, Исихару! Ну и музыка, конечно, на высоте.

– Выглядит очень интересно. И что, вас всегда красили так сильно? – спросил Имон.

– Всегда, если приходилось выступать перед камерой или общаться с фанатами. Девушкам нравится такое.

– Ну не зна-а-аю, – с сомнением протянула Лия.

– Да, мы все красили глаза, чтобы они выглядели большими и красивыми. А наш гитарист засовывал в нос специальные крючки или платочки, чтобы нос казался уже, – с улыбкой на лице вспоминал Исихару: для него эти практики казались такими будничными и привычными, что он не видел в них ничего странного, тем более плохого.

– Засовывать себе до самого мозга тряпочки, чтобы что? – поперхнулся пивом Макс.

– Ну, лично я весь соткан из комплексов, как вы могли заметить, и я невыносимый интроверт, – улыбка на лице Исихару стала вымученной. – Но с вами мне вполне комфортно. Можете звать меня Хару. Мы ведь друзья.

– Расскажи, как тебя занесло сюда, – попросил Феликс. – В Россию.

– В противоэпидемический комплекс я попал по протекции своих родственников, мой дядя работал здесь в главной лаборатории, а потом решил вернуться на родину. Мои родители тоже врачи и очень надеются, что я продолжу семейную традицию. В общем, родители узнали от дяди, что в российском подразделении планируется конкурс среди молодых учёных и врачей. Но русский язык я начал учить заблаговременно, дядя расхваливал российское подразделение и обещал замолвить за меня словечко. Решение поехать в Россию не было спонтанным для меня.

– Я надеялась, что американцы в своём МПК тоже подобный конкурс будут проводить, но потом узнала, что они делают такое раз в сто лет. Скрываются как будто, – пожала плечами Лия.

– Вот да, и язык другой не надо было бы учить. Я ведь тоже хотел сначала туда податься. И тоже не получил ответа, – добавил Имон.

– Как и я, – улыбнулась Эсти. – В итоге мной заинтересовались здесь и в Китае. Но вообще, в мире пять подразделений МПК. Остальные где? Макс, ты знаешь?

– Я поработал в Китае, с меня хватило. В Америку не пробиться без связей, будь ты трижды гением. Для другого подразделения мне пришлось бы учить испанский, но я честно не знаю, где оно находится. Про ещё одно подразделение мне вообще сказать нечего. А здесь нормально: язык родной, большинство сотрудников – свои. Классно ж! И вообще, мы не дослушали Хару. Дружище, прости, что перебили тебя.

Исихару вздрогнул, заслушавшись остальных.

– А? Ну, в общем, именно по настоянию родителей я отправился в Россию, чтобы завершить образование и получить отличную работу в международной компании по изготовлению новейших вакцин. Учил русский язык на протяжении нескольких лет на курсах. Плюс у меня было два репетитора. Делал домашние задания перед репетициями и концертами. Ребята из группы даже выучили некоторые фразы на русском. Я обклеивал табличками с падежами стены гримёрки в здании лейбла, где группа записывалась. Всех достал, зато сдал тест по русскому языку на четвертый сертификационный уровень.

– Твоё упорство достойно уважения, – сказал Макс, про себя отмечая, что он не достиг таких успехов в изучении китайского.

– Противоэпидемический комплекс Сибирь-1 является одним из самых передовых в мире, поэтому раздумывал о будущей карьере я недолго. Но есть ещё кое-что. Это по сей день было моей тайной. Позором семьи.

Исихару нахмурился, не желая продолжать, но друзья сохраняли идеальную тишину и смотрели на него во все глаза.

– Я правнук врача из отряда 731 Квантунской армии, который в период Второй мировой войны ставил бесчеловечные опыты на живых людях, чумой заражал, сыпным тифом… Узнал об этом не так давно. Несмотря на то, что с детства мечтал стать врачом, я бы ни за что не пошёл учиться в медицинский, если бы заранее узнал о прошлом семьи. А когда полюбил свою профессию, не смог бросить университет, хотя мог бы заниматься музыкой. Я испытываю невероятный стыд за деяния прадеда. Моя бабушка говорила, что я очень похож на него. Ну и чтобы быть меньше похожим на своего прадеда, я начал носить светлые линзы, волосы стал красить постоянно. Копил деньги с концертов на пластику, чтобы стать больше похожим на европейца, но в итоге купил себе новенький бас и успокоился, – сказал Исихару, и улыбка вновь заиграла на его лице.