Обратный процесс. Реки крови

– Нет… нет, нет, нет! Ах, вы ублюдки, – прорычала она.

Подбежал неизвестный мужчина. Он присел рядом с трупом и подобрал револьвер. Клэр увидела это.

Отвлекая ее, незнакомец спросил:

– Вы знали его?

Его речь казалось здоровой, будто он не был заражен.

– Плохо.

– Как его звали?

– Салим.

– Нужно убрать его с дороги.

Клэр непонимающе посмотрела. Мужчина продолжил:

– Дети. Здесь есть дети. Не хочу, чтоб они видели труп.

Они оттащили тело с дороги. Клэр взяла из багажника одеяло и накрыла Салима. Через некоторое время она оглянулась в поиске своего помощника, но мужчины уже не было рядом. Ей ничего не оставалось, кроме как сесть в машину и попытаться придумать, что делать дальше.

Вечером в очередной раз прозвенел будильник на телефоне. Она не могла осознать, почему он сработал. Что-то нужно было сделать, но что именно? Клэр не знала, не помнила. Всматриваясь в экран телефона и пытаясь понять, для чего звенит будильник, она услышала одиночные выстрелы. Выйдя из машины, Клэр вновь услышала пальбу. Затем прозвучала автоматная очередь. Только после этого она поняла, что стрельба идет у кордона. Несколько секунд затишья, и вновь очередь. Клэр посмотрела в сторону шума. Ничего не видно. Стрельба не умолкала. Где-то послышались крики. Детский плач из ближайшей машины. Клэр прошла чуть вперед, прижимаясь к автомобилям из страха оказаться на линии огня. Многие участники затора также вышли из машин, некоторые же остались внутри и испуганно выглядывали из окон. Она заметила бегущего в ее сторону мужчину, а за ним целую толпу, протискивающуюся через плотные ряды транспорта. В этой массе были в основном мужчины, но не только, бежали и женщины, и старики, и даже дети. Первым без оглядки мимо Клэр пролетел один парень, а за ним пронеслась и толпа. В глазах каждого был страх. Бессознательный, первобытный страх, ведомый инстинктами. Среди убегающих от кордона оказался и раненый. Его кровь метила асфальт. Прозвучали еще выстрелы, на сей раз так близко, что Клэр испугалась. Она машинально пригнулась. Пули пролетели совсем рядом. Мужчина, стоящий относительно недалеко от Клэр, опустил голову вниз. Он прикоснулся к своему животу, а затем медленно поднял руку, разглядывая окровавленную ладонь. Мужчина дернулся к собственной машине, но, потянувшись за ручкой двери, он неожиданно рухнул вниз. Ранение оказалось смертельным. После падения он не шевелился. Кто-то снова открыл огонь. И Клэр скорее почувствовала, чем услышала, как пули прошивают стоящие рядом машины. Оставшиеся в зоне риска люди выбрались из автомобилей и, гонимые опасностью, пытались скрыться. Клэр присоединилась к ним. В образовавшейся группе кто-то бежал пообок от нее, кто-то спереди, кто-то сзади. Вслед за очередными выстрелами начали падать люди. Гражданские гибли от пуль. Неизвестно, сколько все это длилось, но в какой-то момент Клэр забыла причину происходящего. Реальность неожиданно ускользнула от Клэр, растворилась и стала напоминать неясный обрывочный сон. Все вокруг кричали, суетились, убегали. Она вертела головой, чтобы понять, что же все-таки происходит, но ничего не прояснялось. Какие-то люди в форме и респираторах шли промеж автомобилей и периодически палили по убегающим или по оставшимся в машинах. Клэр почувствовала, что кто-то ее дернул за руку.

– Нужно бежать! Они же пристрелят тебя!

Это был тот мужчина, который подобрал револьвер Салима. Клэр поддалась призыву неизвестного и побежала за ним. Кажется, он был одним из тех, кто все понимает, и именно поэтому девушка держалась к нему поближе. Неизвестный на бегу продолжил:

– Диверсия не удалась. Я лишь одного смог грохнуть. А потом они взбесились.

Клэр не знала, что сказать – в голову ничего не приходило. Она промолчала, а мужчина продолжил:

– Давай в лес, здесь где-то деревня, нужно попасть туда, – он сделал паузу, осматриваясь. Потом резко побежал вперед, указал на небольшую группу свернувших с трассы:

– Давай за ними. В группе будет проще выжить.

Клэр направилась в сторону леса и тут же услышала истошный крик помогавшего ей мужчины. Она обернулась, стоя у самой границы диких зарослей. Мужчина держался за ногу. Он посмотрел на нее так, словно понимал, что обречен. Через несколько секунд его расстреляли догнавшие.

– Вот эта сука! – заорал солдат, напоминая остальным военным, кто открыл по ним огонь.

– Зачем ты грохнул его, идиот! Мы хотели с ним поработать!

Один из них заметил девушку.

– А это кто еще?

– Соучастница?!

– Взять живой! Палить по ногам!

Клэр увидела, как один солдат поднял автомат и прицелился. Девушка ринулась в лес. Несколько веток срезало пулями, но она каким-то чудом осталась невредима.

Клэр слышала позади крики военных, но останавливаться не собиралась. Она бежала. Бежала с такой скоростью, с какой только могла. Порой шальная пуля пролетала рядом, но от этого ноги двигались еще быстрей. Без усталости, без оглядки.

Деревья не кончались, а она все неслась и неслась в глубь леса. Наконец крики и выстрелы позади стихли. Немного передохнув, Клэр вновь бросилась было бежать, но резко остановилась. Девушка забыла, от чего так усердно скрывается. Вокруг был лес. Где-то вдалеке она заметила силуэты людей. Бросилась за ними, но тут же потеряла из виду. Клэр ничего не понимала. Она не имела понятия, что делать дальше. Куда бежать? Для чего бежать? Она даже не знала, как ее зовут, кто она такая и почему все происходит, словно во сне…

Стеклянные глаза, сознание без единой мысли и полное пренебрежение всем на свете. Эта девушка опустошилась, сошла с ума, потеряла свое я. Ее ноги просто шли вперед, без понимания, без цели, в пустоту, в неизвестность…

Глава II. Отец

– Кушай, доченька, кушай, – спокойно, будто обращаясь к ребенку, говорил мужчина, поднося ко рту девушки очередную ложку супа.

Она сидела напротив, прикованная к инвалидному креслу. Когда он зашел, ее безразличный, отсутствующий взгляд наполнился гневом. Она была словно хищный зверь, запертый в клетке. Несмотря на ее сопротивление, попытки кормления продолжались.

– Ну же, открой рот, – по-доброму настаивал мужчина.

Она разжала челюсть. Но, как оказалось, не для приема пищи, а чтобы заорать, как обезумевшая. В этот момент отец запихнул ложку ей в рот. Девушка проглотила еду, продолжая ненавидеть его. Она утеряла способность мыслить и даже говорить. Кормящий это понимал. Понимал, что такое поведение может продлиться бесконечно долго, но при этом не терял надежды на выздоровление.

Непростая процедура кормления повторялась до той поры, пока отношение девушки не изменилось.

Однажды мужчина зашел в комнату и увидел, что она спокойно сидит, осматривая стяжки, сковывавшие ей руки и прижимавшие их к подлокотникам инвалидного кресла. Несмотря на то, что он находился рядом, девушка не была агрессивна.

– Ты сегодня, – улыбаясь, начал говорить мужчина, – ведешь себя иначе.

Не издав ни звука, она подняла взгляд и на какое-то время сфокусировалась на нем, а затем все так же молча принялась осматривать помещение. Движения казались неестественными и растерянными.

Мужчина поставил поднос, зачерпнул ложкой суп и поднес ко рту девушки. Подумав, она приняла пищу. Смена поведения приятно удивила кормящего. Желаемые изменения наконец-то проявились, но он постарался не обольщаться и скрыл нахлынувшие эмоции.

Когда тарелка практически опустела, мужчина неожиданно услышал ломаную речь:

– К-кто ты такой?

Он улыбнулся шире и через мгновение восхищенно произнес:

– Господи… – его глаза заблестели. – Господи, ты… ты заговорила.

На этот раз мужчина не смог скрыть восторг. В этот миг он был счастлив. Девушка молчала, пытаясь сосредоточиться.

– Ким, я… – разволновавшись, он поперхнулся, но тут же собрался с духом и произнес: – Я твой отец.

– Отец? – она сделала паузу. – Это тот, к-к-кто родил меня?

– Ну, – протянул он, – это тот, кто имеет отношение к твоему рождению. В общем-то ты права.

Они смотрели друг на друга. Мужчина не переставал улыбаться.

– Меня зовут Рон, то есть Рональд. А твое имя – Кимберли. Помнишь?