Обратный процесс. Реки крови

– Неужели ты думаешь, – обратился Феликс к задавшему вопрос Джордану, – что только в нашей тюрьме сменили штат сотрудников? Мне четко видится, что такая хрень творится не только у нас.

– Да. Скорее всего, это происходит повсюду, – ответил морпех. – Такое впечатление, что на самом верху всерьез напуганы.

– Хм, ты же только что сказал, что вирус влияет на стариков и больных.

– Это не точно. Возможно, информация умышленно искажена.

– Черт, – ухмыляясь протянул Джордан, – так это же гребаный апокалипсис.

Двое других также заулыбались. Хэнк был серьезен.

– Новенький, что-то ты невесел. Расслабься, ты не в армии.

– У меня есть предложение, – заговорил Хэнк. – И оно требует серьезного отношения.

– Какой предприимчивый. Ну и что ты хочешь предложить?

– Если ситуация с вирусом ухудшится, будут зачищаться дома престарелых, реабилитационные центры и, – он сделал паузу, – тюрьмы.

– Чего?

– Откуда инфа?

– Информация не достоверная, но, если… – Хэнк выдохнул так, словно с воздухом выпустил всю официальность из речи. – Подумайте сами, убивают стариков, которые и мухи не обидели, что же тогда ждет тех, кто насиловал и убивал? Думаю, ответ простой – утилизация. Такие, как мы, обществу, тем более перепуганному обществу, точно не нужны.

Все трое заговорили в один голос. Каждый хотел высказаться по этому поводу. Когда все участники немного остыли, Хэнк, не отвечая на сумбурные вопросы глав, задал свой вопрос:

– Сколько здесь содержится смертников?

– Таковых здесь целый блок. Думаю, их около ста пятидесяти.

– По какой-то причине их не казнят, – продолжил другой. – Назначенные судом даты казней у некоторых уже прошли… Это напрягает. А после твоих слов, морпех, заставляет задуматься еще сильнее.

– Нужно что-то делать, – заявил Хэнк.

– Мне показалось или ты намекаешь на бунт? – спросил Скотт и тут же продолжил: – Нас же перестреляют. Без оружия мы всего лишь мишени.

– Утилизация?! Да вы о чем вообще? На такую жесть государство не способно, – высказался Феликс.

– Нужно подождать, – отреагировал Джордан. – И понаблюдать за легавыми. Наладить контакт скорее всего не получится, но какие-то подозрительные изменения все равно должны произойти.

– И что же именно должно произойти? Как мы это увидим? – задался очередным вопросом Скотт. – Мы даже не знаем, сколько человек нас охраняет.

– Сейчас их слишком много, я своими глазами видел около тридцати надзирателей, – заговорил Хэнк.

– И не факт, что это количество не увеличится.

– Так мы будем что-то делать? – спросил Скотт у двоих мужчин.

– Надо подумать, обмозговать, – ответил Джордан. – Такие решения быстро не принимаются.

– А этот вирус, – поинтересовался Феликс, – как он проявляется?

– Люди тупеют, – повторил морпех, – заикаются, усиливается агрессия.

– Черт его дери, у меня парочка заик уже есть, – заявил Феликс. – Раньше за ними такого не замечали.

– Дело серьезное, – сказал Джордан в попытке осмыслить масштаб происходящего.

– Согласен, – подтвердил Скотт. – Новенького крышую я.

Никто не был против. Татуированный посмотрел на Хэнка.

– Если не будешь борзеть, все будет тип-топ. Ты понял?

– Да.

– Ну вот и славно.

Обсуждения возобновлялись неоднократно и велись в течение долгого времени. Обстановка на переговорах всегда была нервной. Решалась судьба не только большинства участников группировок, но и их собственная. Каждому хотелось выйти из возможного мятежа живым. В итоге, сославшись на нецелесообразность, но держа в голове все предпосылки, бунт решили отложить.

Во время разговора каждый из участников надеялся, что истребления никогда не произойдет просто потому, что массовое убийство заключенных – это верх беззакония. Иронию заметил только Скотт, но он не придал ей особого значения. Смерти боялись все, и главари банд, и те, кому впаяли пожизненный срок, и даже те, кто после стука молотка судьи распрощался с этим миром, ибо услышал решающие слова о назначении смертельной казни. Но исполнение самой строгой меры пресечения тормозилось. И в такие моменты у будущих мертвецов менялось сознание – появлялась надежда на продолжение жизни. Большинство из смертников понимало, что срок, хоть и тюремного существования, мог увеличиться на неопределенное время. А жить… Жить хочется каждому, ведь жизнь, какая бы она ни была, всегда лучше смерти. В то же время мысль, что приговор могут привести в исполнение хоть завтра, то есть разрушить появившуюся надежду, давила на смертников с каждым днем все больше и больше. Неопределенность так же, как и смерть, пугает. Да и с течением времени количество людей, увидевших шанс отмены казни, прибавлялось.

Среди приговоренных к этой мере были те, кто не совсем здоров психически, и те, кто все же контролировал себя. Все они могли послужить для хорошего дела…

Скотт позвал в свою камеру Хэнка.

– Ну что, морпех, как тебе итоги наших переговоров?

Лидеры в течение долгого времени продолжали периодически собираться вместе. Они обсуждали новости, которых было не так уж много. Интересовались друг у друга, не поменялось ли мнение насчет мятежа. Скотт занимал нейтральную позицию в этом вопросе, а взгляды двух других главарей не менялись. Они были все так же против.

– Все боятся подохнуть от пуль надзирателей, – ответил Хэнк, зная о их решении. – Это ожидаемая и вполне адекватная реакция. Для охраны мы легкая мишень и…

– Но в то же время, – перебил Скотт, – мы можем сдохнуть, даже не попытавшись оказать сопротивления, а это, между прочим, еще хуже. С другой стороны, вся эта утилизация неугодных может и не случиться, хотя происходящее на зоне говорит и даже предупреждает, – на слове «предупреждает» он сделал акцент, – о худшем сценарии. Так что же нам делать?

– Ты задаешь этот вопрос тому, кто прибыл сюда месяц назад?

– А почему бы и нет? Твои мозги посвежее, чем у тех, кто находится здесь годами.

– Я мотаю срок слишком мало времени, чтобы сделать какие-то выводы. Но, – морпех мгновение подумал, – если честно, мое мнение не изменилось.

– То есть, по-твоему, нам все-таки нужен бунт?

– Да.

– Это слишком опасно. – задумчиво произнес Скотт. – Для начала нужно прощупать почву, узнать, насколько легавые готовы к такому «сюрпризу».

– Это невозможно. Все надсмотрщики слишком скрытны. Мы не можем выяснить степень их готовности.