Петезера: станция смерти

При нажатии этой кнопки срабатывало автоматическое радиооповещение всех близлежащих приемников. Другими словами, чтобы попросить помощи 19 января 1993 года, Адаму Аллену, сидящему в кабине «Петезеры-31», было достаточно нажать на одну кнопку, расположенную прямо перед его носом. Но по какой-то причине он не стал этого делать. Аллен не нажимал кнопку SOS и не собирался звать на помощь. Но почему?

Что именно хотел рассказать перед гибелью американский буровик, пославший сигнал в поселок Снежное и почему не догадался надавить на специальную кнопку на приборной панели в кабине? Не увидел ее впопыхах? Забыл о ее существовании? Или просто не счел нужным отправлять сигнал бедствия, что выглядит совершенно нелогичным?

В дальнейшем, уже годы спустя, поклонники теории о мировых заговорах придут к выводу, что Адам Аллен специально проигнорировал эту кнопку. Потому что не хотел, чтобы на «Петезеру» отправился спасательный отряд.

Справедливости ради стоит отметить, что это в любом случае не сработало бы. Кошмарные погодные условия надолго обрубили связь с внешним миром, и трагедия, развернувшаяся на полярной станции, была обнаружена только неделю спустя. Однако Аллен, сидящий в кабине буровой установки 19 января в 4:15 утра, вряд ли мог об этом подозревать. Скорее всего, за тем, что он не решился надавить на спасительную кнопку, скрывался какой-то вполне очевидный мотив. Но какой же?

Допустим на мгновение, что в этом странном и полном трагизма деле на самом деле прячется некая мистическая подоплека. Если группа, обитающая на «Петезере», действительно столкнулась с чем-то ужасным (а предполагать подобное есть вполне веские основания, о чем мы поговорим позже), она могла попытаться обезвредить возникшую угрозу. И, не сумев с ней справиться, разработать более глобальный план – унести нечто опасное вместе с собой и всей станцией, навечно похоронив жуткие тайны в антарктических льдах.

В таком случае, нежелание Адама Аллена нажимать на кнопку, зовущую на помощь, вполне логично. Зачем ставить под угрозу жизнь невинных людей, которые ринутся на твой призыв? Однако у этой теории есть очевидные пробелы. Во-первых, если группа задумала столь радикальный метод, то почему никто из нее не попытался выбраться из «Петезеры», чтобы спастись? И почему Виктор Бехтерев несколькими часами ранее отчаянно звал на помощь? Это совсем не вяжется воедино.

Конечно, можно предположить, что уйти с полярной станции группе мешали некие неизвестные (или даже зловещие) обстоятельства. И что Виктор Бехтерев мог просто пойти против мнения большинства, рискнув нарушить смертельный план и позвав на помощь. В таком случае, странные увечья, обнаруженные на его останках и трупе медика Джафара Сахима, можно было бы объяснить именно этим.

Бехтерев и Сахим, не согласившись следовать приказу Милоша Мажковица (об этом немного позже), заперлись в медицинском блоке и попытались передать сигнал бедствия. В дальнейшем на станции мог вспыхнуть бунт, в результате чего началась смертельная стычка. Получив летальные ранения головы, Сахим и Бехтерев скончались во врачебном кабинете.

Это отлично объясняет сквозные отверстия, обнаруженные в их черепах. Но запутывает историю еще больше. В таком случае, почему дверь, ведущая в медблок, оказалась забаррикадированной изнутри? Спасательно-розыскная экспедиция, возглавляемая уже упомянутым выше Андреем Ливановым и исследовавшая обломки «Петезеры», установила, что дверь была заперта, причем – кем-то из двоих, прятавшихся в кабинете. Вряд ли после такого смертоносного ранения черепа кто-то из них мог бы спокойно запереть дверь изнутри, а потом – еще и забаррикадировать ее больничными койками, металлические остовы которых так и остались висеть в обугленном проеме.

К тому же, почему Бехтерев не сказал ни слова о том, кто именно ему угрожает и не назвал никаких имен? Напротив, он ясно дал понять, что «…Работники станции находятся в смертельной опасности… [Далее череда невнятных помех]… Смертельная… [Снова помехи]… Приходите… [Сильные помехи]… Приходите сюда…». После этого его сообщение резко оборвалось.

То есть, из его последних слов легко можно сделать вывод о том, что никакой междоусобной стычки перед трагедией на «Петезере» не было. Виктор Бехтерев умолял спасти группу, застрявшую на полярной базе. Значит, незадолго до загадочной гибели все эти люди были заодно.

Но против чего они боролись? И чего они боялись? Что хотел передать в своем предсмертном сообщении Адам Аллен, сидящий в кабине «Петезеры-31»? И почему группа, состоявшая из 12 человек, единогласно решила подорвать базу, подписав тем самым себе смертный приговор?

И самое главное – куда исчезли тела девяти работников полярной станции?

Часть 2. Станция кошмаров

Сейчас, когда на карте мира уже не найти ни следов поселка Снежное, канувшего в небытие после 2010-х годов, ни «Петезеры», мало кто вспомнит о том, как вообще зародилась жизнь на этом ледяном плато. Между тем, история возникновения «Петезеры» начинается еще с довоенных времен, когда на дворе правил 1931 год.

Именно тогда внезапно выяснилось, что дальний север – не такой уж и дальний. И, имея нужное количество техники, пролетарского духа и моральной выдержки, вполне возможно освоить даже его. И даже нужно, ведь под толщей вечной мерзлоты на континенте дремали никем не тронутые залежи никелевой руды. Дело было за малым – найти подходящих людей. И они нашлись.

В число тех, кто составил группу, готовившуюся покорять ледяные пустоши, вошел Дмитрий Рыдыщев – выдающийся русский проектировщик с болгарскими корнями. Вернувшись домой после утомительной вылазки в дикие северные края, Рыдыщев всего за два месяца разработал и утвердил план будущей станции. На чертежах она выглядела практически круглой – все из-за покатых крыш пяти блоков, затянутых светоотражающим материалом для сохранения тепла внутри сконструированных помещений.

Глядя на свои чертежи, Рыдыщев невольно воскликнул: «Пет езера!», что в переводе с болгарского означало: «Пять озер!». На бумагах эксцентричный план Дмитрия Рыдыщева выглядел безупречно. И руководство не стало медлить с его воплощением в действительность.

Пятиблочная конструкция в самом деле напоминала с высоты птичьего полета нечто, отдаленно похожее на маленькие круглые озера. И, когда война наконец миновала, и научная деятельность в большой и могучей стране восстановилась, все члены группы, вновь прибывшие на ледяное плато спустя почти пятнадцать лет и впервые увидевшие постройки, были безоговорочно согласны с Рыдыщевым. Как будто диковинные круглые озера посреди древнего ледника.

Проект станции-порта, возведенной по его чертежам, неизменно напоминал каждому из окон вертолета пять небольших водоемов, приютившихся на белоснежной пустоши. А блестящее покрытие кровли только усиливало этот эффект. «Как будто пять застывших озер», – писал восхищенный Рыдыщев своему боевому товарищу, который лишился на войне правой ноги, а потому физически не мог принять его приглашение и самолично отправиться за полярный круг.

Недолго думая, станцию назвали «Петезера». На тот момент – шокирующий и даже откровенно рискованный проект. Ведь пять корпусов были возведены прямо посреди ледяного плато. Как и поселок Снежное, «Петезера» опасливо опиралась длинными свайными ногами о вечную мерзлоту, вгрызаясь в нее металлическим основанием. С тем лишь отличием, что поселок Снежное располагался на континенте, а «Петезера» – нет.

К концу 1940-х годов это место имело стратегическое значение – рядом на материке активно добывали редкие металлы. Так что «Петезера» выполняла функцию наземного порта. Ледокол «Атлантик», огибавший мыс Дальний Хребет, прокладывал себе путь к заветной добыче, а погрузочная станция «Петезеры» отлично справлялась со своей основной задачей, стабильно превышая требуемый оборот. Доставлять таким образом разработанный никель было и выгоднее с экономической точки зрения, и проще, ведь до железнодорожных путей грузы пришлось бы тащить прямиком через мыс Дальний Хребет. А это не только слишком долго, но еще и совсем неэффективно – проще было передать в нужные руки драгоценный груз прямиком с места его разработок.

Но к концу восьмидесятых рудник иссяк, а вместе с этим пропал и всяческий интерес к ледяным просторам, окружающим «Петезеру». Оказавшись без работы, бывшие сотрудники погрузочной станции массово хлынули в поселок Снежное. Среди них оказался и Виктор Бехтерев со своей супругой Надеждой. А также бывший советский летчик Николай Трофимов. И электрик станции «Петезера» Демьян Резник.

В отличие от многих других, они не уехали из Снежного, а нашли себе новое занятие – рыболовный промысел. Но, к счастью, сидеть долго без работы не пришлось. Потому что как только Советский Союз окончательно развалился, к заброшенной станции «Петезера» начала проявлять повышенный интерес Европейская Научная Организация. И спустя полгода заброшенная полярная база перекочевала в ее официальное владение. А на основном корпусе появилась белая табличка с черными английскими буквами «Petezera Station».

В Снежное хлынули новые люди – геологи, биологи и научные исследователи. И Виктор Бехтерев снова оказался на «Петезере». А немного позже вернулся на свое прежнее место работы и Демьян Резник. Снежное, еще недавно казавшееся местом-призраком, заметно оживилось.

Но потом выяснилось, что никакого чуда местным ждать не стоит. Не будет ни добычи полезных ископаемых, ни нефтепроводов. А вместе с тем – не появится и новых рабочих мест. Все, чем интересовалась группа специалистов, прибывших на «Петезеру» – это пробами льда, наблюдением за популяцией белых медведей и прочими малоинтересными делами. Так Снежное снова оказалось на грани вымирания.

Первыми из группы, высадившимися в поселке, были механик Леон Вольф и оператор буровой установки Адам Аллен. Они прибыли на «Петезеру» в марте 1992 года. Вслед за ними появилась группа, состоящая из гляциолога Саймона Беккета и геолога Милоша Мажковица. Чуть позже в Снежном очутился медик Джафар Сахим. В апреле 1992 вертолет Ми-6 переправил на «Петезеру» биолога и зоолога в одном лице, Анастасию Лисицину, и еще одного гляциолога, специалиста по взятию и изучению образцов льда – Томаса Мортимера. 16 мая группа дополнилась подрывником Марком Бушинером и помощником бурильщика Александром Вознесенским.

Тамара Петрова стала последним, двенадцатым членом новой команды, заселившейся в жилой блок станции «Петезера». Она была местной, перебравшейся на полярную базу из поселка Снежный. Заведующая продовольственным складом по официальным бумагам, а по факту – и повар, и бухгалтер, и уборщица в одном лице.

25 июля 1992 года станция «Петезера» наконец заработала в полную мощь. Этот день в сопроводительных бумагах значится официальным стартом работы международной полярной базы. Группой ученых был составлен подробный и четкий план работ на ближайшие 27 суток, а вся необходимая техника подготовлена и размещена на нужных позициях.

В этот же день, 25 июля, Адам Аллен впервые официально сел в кабину буровой установки «Петезера-31» и сделал все необходимые пробные работы вместе со своим русским помощником, Александром Вознесенским. Добытые образцы льда были незамедлительно доставлены в лабораторный блок станции, где их изучением занялись гляциологи Саймон Беккет и Томас Мортимер.

В этот же день, 25 июля 1992 года, биолог Анастасия Лисицина приступила к отдельной миссии – наблюдениям за популяцией белых медведей, численность которых в этих местах по необъяснимым причинам резко сократилась за последние 17 лет. Лисицина вела свой отдельный журнал и практически никак не взаимодействовала с остальными научными сотрудниками в рабочем плане – она занималась исследовательскими работами самостоятельно.

Вплоть до наступления зимы все на станции «Петезера» текло своим чередом. Группа ученых строго придерживалась утвержденного рабочего графика, все оборудование работало исправно, и Исследовательский Европейский Штаб, ассоциировавший и финансировавший данный проект, исправно получал ежесуточные отчеты о проделанной работе. Казалось, тихой и размеренной жизни на станции «Петезера» ничего не угрожает.

Все резко изменилось 23 декабря. Милош Мажковиц, руководитель научной группы, по неясным причинам не вышел на ежедневную связь с Исследовательским Европейским Штабом в обозначенное время. Он появился в радиоэфире значительно позже – заметно взволнованный, как скажет позже один из руководителей проекта, Анджей Липски.

Милош Мажковиц сбивчиво сообщит о том, что во вчерашних пробах льда, полученных методом сверхглубоких буровых работ, гляциологи Беккет и Мортимер обнаружили нечто […совершенно нетипичное и странное]. Это его дословная фраза. После этого Мажковиц спешно прерывает эфир, попросив руководителя проекта, Анджея Липски, предоставить ему […немного больше времени для того, чтобы провести необходимые дополнительные исследования].

Тем временем, 26 декабря, спустя всего несколько суток после тревожного сообщения Милоша Мажковица, в рабочем журнале биолога Анастасии Лисициной появляется новая запись. Она свидетельствует о том, что местная популяция белых медведей, за которой она вела наблюдение все это время, […ведет себя нетипичным образом и, похоже, чем-то встревожена…]. Проходят еще одни сутки, и поздним вечером 27 декабря Лисицина оставляет в журнале новую запись: [Вся популяция медведей спешно движется на юг, в сторону мыса Дальний Хребет, пересекая плато быстрым темпом. Похоже, животные вынуждены экстренно мигрировать в другое место… Старые и ослабленные особи популяции не успевают за убегающими в странной панике собратьями…].

Утром 29 декабря Анастасия Лисицина решает совершить короткую однодневную вылазку к брошенной млекопитающими территории, чтобы понаблюдать за оставшимися на плато белыми медведями. Помочь ей вызывается Демьян Резник, электрик станции «Петезера».

Вдвоем группа укладывает необходимое снаряжение на сани и отправляется в путь. Перед этим Лисицина оставляет в журнале наблюдений короткую запись: [Я заметила, что оставшиеся на плато белые медведи пытаются сбиться в стаю. Это совсем нетипично для этого вида, ведь медведи по своей природе одиночки и предпочитают держаться на расстоянии друг от друга…].

Вечером 30 декабря, в 22:18 по московскому времени, в рабочем журнале Анастасии Лисициной появляется следующая заметка: […Никаких следов брошенных особей мне обнаружить не удалось. Маловероятно, что старые и ослабленные медведи могли так быстро покинуть свою территорию обитания или, например, отправиться следом за мигрировавшими животными… Свежих отпечатков лап на снегу также не обнаружено…]. Из данного отчета Лисициной создается впечатление, что брошенные на произвол судьбы белые медведи просто провалились сквозь землю или бесследно растворились в морозном воздухе.

[…Должно произойти нечто экстраординарное, чтобы медведи начали собираться в стаю… Я не понимаю, чего они боятся и что здесь происходит. Как и не могу теперь объяснить, куда исчезли те особи, что оставались на леднике.] – этими словами заканчивается отчет Анастасии Лисициной, составленный поздним вечером все того же 30 декабря.

Демьян Резник, проживший большую часть своей жизни на станции «Петезера» и в поселке Снежное, подтверждает опасения Лисициной, когда связывается со своим давним приятелем, обосновавшимся в городке Тышемкаш.

[Он сказал мне, что никогда не видел, чтобы белые медведи вели себя так странно. А ведь в наших местах эти животные – ну что дворовые собаки в больших городах. Я тоже был немало удивлен его словами. А потом, пару-тройку дней спустя, кто-то из местных заметил, что вдоль южной оконечности мыса Дальний Хребет, прямо неподалеку от окраин Тышемкаша, бегут десятки белых медведей. Они прошмыгнули мимо и исчезли из виду уже спустя пару часов. Никто из нас так и не понял, что это было. Они никогда раньше не заходили так далеко на юг…] – это спасательно-разведывательный отряд во главе с Андреем Ливановым узнает уже гораздо позже. Когда от «Петезеры» останутся лишь обугленные обломки.

Несмотря на странное поведение диких животных, работа группы геологов и гляциологов на полярной базе по-прежнему продолжается. Новые образцы извлеченного льда, по словам Мажковица, вызывают у команды ученых все больше вопросов. Однако никто на «Петезере» не может объяснить, что именно они находят в многовековых ледяных пластах – для анализа атипичных фрагментов не хватает необходимого оборудования. Лабораторный комплекс на станции просто не предназначен для таких серьезных исследований.

Анджей Липски и остальные члены Исследовательского Европейского Штаба обещают Мажковицу и членам его группы доставить на «Петезеру» все необходимое оборудование для лабораторных работ в помощь группе гляциологов, изучающих собранные образцы льда. Однако не ранее наступления весны. Поскольку, прежде всего, доставку такого дорогостоящего груза необходимо тщательно спланировать, подготовив всю необходимую документацию и отчеты. А, во-вторых, погодные условия у мыса Дальний Хребет сейчас делают невозможными любые срочные и внеплановые доставки грузов. Милош Мажковиц принимает условия руководства – с большой неохотой, что стоит отметить.

Однако вскоре группе удается найти выход из сложившейся ситуации – в медицинском блоке полярной станции находится достаточное количество аппаратуры и простейших реагентов для того, чтобы провести стартовые опыты. Мажковиц решает не затягивать с исследованиями, и просит медика Джафара Сахима посодействовать ему в этом. К изучению нетипичных фрагментов льда подключается и биолог Анастасия Лисицина.

2 января 1993 года образцы льда переносят из лабораторного блока в медицинский, располагающийся в жилом секторе «Петезеры». Их изучением кропотливо занимаются гляциологи Саймон Беккет и Томас Мортимер, врач Джафар Сахим и биолог Анастасия Лисицина. Во главе исследовательских работ стоит геолог Милош Мажковиц. Который твердо убежден в том, что эти странные вкрапления, таящиеся глубоко под льдиной – совсем не по его части. Это определенно не следы каких-либо пород, не фрагменты грунта или полезных ископаемых. Команда опытных гляциологов находится не в меньшем замешательстве.

Казалось бы – при наличии самого необходимого оборудования и лабораторных реактивов, такая квалифицированная команда специалистов с легкостью разгадает тайну атипичных фрагментов, обнаруженных в глубинных слоях ледника. Однако чуда не происходит. Никто из пятерки ученых не имеет ни малейшего представления о том, что именно они обнаружили во льдах и чем являются эти странные вкрапления.

В тот же день, 2 января, в медблоке заводят новый журнал. Он посвящен непосредственно экспериментам, которые пятерка исследователей день и ночь проводят над загадочными фрагментами, извлеченными из образцов ледника.

Журнал подписан рукой Милоша Мажковица и ведется лично им – он не только берет на себя роль руководителя новосформированной группы, но и несет полную ответственность за все данные и их достоверность, которые будут выявлены в ходе ряда лабораторных испытаний. Остальным членам команды в журнале необходимо делать лишь одно – оставлять свои подписи в знак согласия с выводами Мажковица в конце ежедневного отчета.

Таким образом, под каждым лабораторным анализом в новом журнале неизменно чернеет столбик из пяти разных подписей. А именно: Мажковица, Беккета, Мортимера, Лисициной и Сахима.

Примечательно, что 6 января под очередной записью Милоша Мажковица не хватает одной подписи. Почему-то не удается обнаружить подтверждение того, что с новыми данными лабораторных исследований была ознакомлена и согласна биолог Анастасия Лисицина. 7 января ситуация повторяется. Подписи Лисициной в журнале исследований нет.