Жизнь, которая не стала моей

Со вздохом я отложила телефон и поднялась. Ноги холодил мраморный пол.

* * *

Как в полусне я провела утренние сеансы и к обеду прекрасно понимала, что в таком состоянии толку клиентам от меня чуть. Я попросила Дину, секретаршу, общую с еще тремя терапевтами, отменить приемы, назначенные на вторую половину дня.

– Что-то случилось? – с тревогой спросила она. – Вы же никогда не отменяете запись!

– Неважно себя чувствую, – ответила я. И не то чтобы сказала неправду.

Нужно было подождать, пока Дина всех обзвонит. Я вернулась в кабинет и вынула из ящика стола вставленную в рамку фотографию Патрика – я спрятала ее после пятого свидания с Дэном.

Годами эта фотография стояла у меня на столе, каждый день я много раз встречалась с ней взглядом. Но когда в моей жизни замаячили серьезные отношения с другим мужчиной, я сказала себе: пора расставаться с Патриком. Сказано – сделано. Но, видимо, не до конца.

И в эти два года я время от времени вынимала фотографию и вглядывалась в нее, ища ответа. Стоило мне увидеть эти спокойные, изумрудного цвета глаза, как в моей голове распутывались самые сложные проблемы.

Но сегодня, когда я достала фотографию, все только усложнилось. На фотографии он совсем молодой, не такой, каким я видела его ночью. Это было во сне, напомнила я себе. И все же. Легонько обвела пальцем его глаза, припоминая, как трогательны эти морщинки вокруг них – морщинки, которым еще только предстояло проступить. Коснулась густых темных волос. Как их украсила бы седина на висках…

Зажужжало переговорное устройство.

– Я всем дозвонилась, Кейт. – Металлический голос Дины заполнил кабинет. – Все пациенты на вторую половину дня отменены. – Помолчав, она все же спросила: – Все ли у вас в порядке? Может быть, что-то еще нужно?

– Нет, все прекрасно! – Я даже смешок смогла изобразить. – Спасибо!

Несколько секунд слышались только электрические щелчки. Потом:

– Хорошо, тогда я ухожу на обед.

– Отлично! – еще жизнерадостнее откликнулась я. – Значит, до завтра.

Я снова спрятала фотографию Патрика в ящик, под стопку тонких папок, и вынула телефон. Сьюзен ответила сразу же.

– Я взяла отгул на полдня, – сказала я ей. – Можно к тебе заглянуть?

– Что случилось?

– Ничего. Не могу повидаться с сестрой просто так?

– Обсудим это, когда до меня доберешься, – сурово предупредила она. Как всегда, видит меня насквозь!

Через полчаса такси остановилось возле кирпичного дома. Сьюзен встретила меня на пороге и молча вручила бокал белого вина.

– Всего час дня! – напомнила я, но от вина не отказалась.

– Я слышу по голосу, когда тебе надо выпить. Сегодня как раз такой случай.

Она повернулась и вошла в дом, не дожидаясь моего ответа. Я пошла следом, на ходу делая первый глоток. Сестра, конечно, права.

– Привет, ребята! – Я заглянула в гостиную, где приклеились к телевизору Сэмми и Келвин. Какая-то мультяшная мышь – незнакомый мне персонаж – учила уму-разуму мультяшного медведя, и Келвин радостно хихикал. Сэмми обернулась, улыбнулась и помахала мне. Я с грустью подумала о зеленоглазой девчушке из моего сна.

Сьюзен дожидалась меня в кухне, тоже с бокалом белого: на столике – открытая бутылка шардоне и мисочка с чипсами.

– Ну? – заговорила она, едва я вошла. – Выкладывай. Это из-за вчерашней помолвки?

– Нет, – тут же выпалила я. Сьюзен вопросительно изогнула бровь, и я, уставившись себе под ноги, забормотала: – Это глупо, но мне сегодня приснился безумный сон. То есть я думаю, что это был сон.

Голос мой замер, Сьюзен ничего не говорила, и я заставила себя поднять глаза и встретиться с ней взглядом. Спокойная, подтянутая Сьюзен. Мне бы научиться так себя держать. А меня трясло, как наркомана при ломке.

– Продолжай, – хладнокровно распорядилась она. И я рассказала обо всем: как проснулась подле Патрика, слышала его голос, ощущала прикосновение. Рассказала, что теперь у него на висках седина и он прибавил в весе, но прикосновение все такое же – знакомое до боли. Сестра смотрела все печальнее. Я договорила, чувствуя, как у меня по щекам катятся слезы.

Сьюзен вздохнула, поставила свой бокал на стол, обняла меня.

– Просто нервы, сестренка. Принять предложение Дэна – штука серьезная. И не такое могло присниться.

– Но раньше мне ничего подобного не снилось, – еле слышно возразила я. – Все так реально, словно происходило на самом деле.

– Ну конечно же. – Она разжала объятия, отступила на шаг. – Какая-то часть тебя угрызается, что ты поступаешь неправильно, живя своей жизнью, без него. Но давно пора, Кейт. В этом нет ничего плохого. Патрик хотел, чтобы ты была счастлива.

Я отпила еще вина и прикинула, стоит ли рассказывать о девочке с зелеными глазами, – увы, Сьюзен и без того наверняка подумала, что я схожу с ума.

– Мне показалось, будто я увидела мою настоящую жизнь, – только и произнесла я.

Сьюзен крепко ухватила меня за обе руки, требуя, чтобы я поглядела на нее.

– Вот это – твоя настоящая жизнь. Прямо здесь. Прямо сейчас. Понимаю, гибель Патрика была для тебя ужасным ударом, но с тех пор прошло много лет. Нельзя возвращаться к воспоминаниям всякий раз, когда у тебя появляется шанс сделать шаг вперед. Так вся жизнь пройдет мимо. Неужели ты этого хочешь?

– Нет. – Я шмыгнула носом, потом с трудом заставила себя посмотреть Сьюзен в глаза. – Но мне было очевидно, что мое место – там. Я знала там все. Откуда бы? Это был мой дом, мое место в жизни.

– Только послушай себя! Это только сон, – строго повторила она. – Скажи это, Кейт!

– Но… – Кейт!

– Это только сон, – послушно повторила я.

Тут в дверях кухни возникла Сэмми, и я поспешила скрыть от нее свои слезы, уткнувшись лицом в бокал, но от Сэмми не спрячешься.

– Что случилось с тетей Кейт? – спросила она маму, тревожно поглядывая на меня.

– Мы вспоминали твоего дядю Патрика, и тетя Кейт немножко загрустила, – ответила Сьюзен.

Сэмми была озадачена:

– Но у меня нет дяди Патрика.

Я задохнулась. Сьюзен повела Сэмми обратно в гостиную, и я слышала, как в коридоре она напоминает дочке о том, что у меня был когда-то муж и я иногда вспоминаю его и плачу.

Сьюзен вернулась через минуту, слегка покрасневшая.

– Ты уж нас прости, – сказала она. – Мы не говорим о Патрике при детях, они еще не готовы думать о смерти. Мне так жаль, что она тебя расстроила.