Рабыня демонов в Академии магии

– Врешь! Все хотят замуж!

– Я не хочу.

Это, конечно, было неправдой. Замуж Тасе хотелось. Как любой девушке. Но только по любви. Большой и чистой, за какого-нибудь нежного и внимательного юношу. А будут у него деньги и титул или нет, уже совершенно неважно.

Ундина хихикнула:

– Какая же ты глупенькая.

Вместо того чтобы спорить, Тася попробовала перевести разговор на учебу. Поначалу Нэя зевала, но, когда узнала, что Тася учится на факультете фундаментальной теории магии, оживилась.

– А говоришь: замуж не хочешь. Это же лучший факультет для поиска жениха, там одни парни. Правда, странные. Заучки в основном. Признавайся: ты поступила туда, чтобы охомутать кого-нибудь!

– Нет, там просто самый низкий конкурс.

– Конечно! Сплошной теормаг, кому это интересно. Еще и экзамены такие, что только посмотришь на вопросы – голова болит. А на кого ты хотела бы учиться?

– Целительство.

– Ого! – ундина хихикнула. – Врачи хорошо денег зашибают, ага.

– Дело не в этом…

Ей просто всегда хотелось исцелять. Дарить надежду, возвращать краски жизни. В отличие от других приютских девочек Тася охотно помогала сестрам в лазарете. Больные обожали ее. Называли светлым ангелом Бреннингема. Когда кто-то выздоравливал, Тася ощущала это как свою маленькую победу над страданием и смертью.

Но специализация целителя, как и еще ряд других, самых престижных, были закрыты для людей.

– Эй, ты слышишь меня?

– Прости, отвлеклась.

Ундина сперва надулась, но потом сменила гнев на милость – очень уж ей хотелось поболтать.

– Я говорю, куратор у вас зверь! Не завидую тебе.

– А кто куратор?

– Профессор Равендорф.

– Ой… – Тася вздрогнула, вспоминая сурового седого мужчину.

– Он – женоненавистник. А еще говорят, – тут ундина перешла на интригующий шепот, – жуткий извращенец. Он специально занижает оценки девушкам, чтобы потом они приходили на пересдачу. И там требует… всякого. Причем ладно бы секса хотел, – она задумчиво хихикнула. – Я бы сама не отказалась.

– Что? – потрясенно переспросила Тася.

– Ну а что такого? – ундина пожала плечами. – Он красивый. Мужик в самом соку. И такой суровый, мм-м… Я бы поиграла с ним в послушную папину дочку. Но секс Равендорфа не интересует, представляешь?! Он запирается со студентками в аудитории, чтобы выпороть их плетью! Фу, ну что за извращенец!

Тася несколько минут ошарашенно глядела на соседку, потом выдавила:

– Это не может быть правдой.

– Еще как может. А однажды был скандал. Равендорф заставил одну студентку раздеться прямо в классе, на глазах у всей остальной группы. А потом выпорол.

– И его не уволили?

– Неа! – Нэя отмахнулась. – Он дружок лорда-протектора ди Форкалонена, кто его уволит? А девушка была стипендиаткой, вроде тебя.

Сказанное ундиной повергло Тасю в шок. На мгновение она представила себя на месте несчастной опозоренной девушки. Каково ей было?! Такой ужас, так стыдно! Раздеваться перед всеми! И потом – наказание. У них в приюте тоже иногда наказывали розгами, но в приюте не было мужчин, которые могли бы смотреть на экзекуцию.

Заполыхали щеки, по телу прокатилась волна страха. Вот только почему-то этот страх был сладким. Не леденящим, лишающим разума, а ласкающим и щекочущим кожу.

Раздеться перед однокурсниками?! Как потом в глаза им смотреть? Как учиться вместе?!

Последние слова Тася, забывшись, произнесла вслух.

– А никак! – фыркнула ундина. – Девчонка потом ушла. По-тихому забрала документы и исчезла. Говорят, она покончила с собой, но подробностей я не знаю.

***

Танцпол тонул в волнах бешеного джаза. Гремела музыка, саксофонисты во фраках прилежно надували щеки, барабанил по клавишам пианист. Выплясывала разряженная молодежь. Стучали каблуки, мелькали подолы юбок. Сотня магических светящихся шариков крутилась под потолком, роняя разноцветные огоньки на танцоров и сидящих за столиками посетителей клуба.

Тася поежилась. Ей было неуютно в этом платье – слишком дорогом и слишком откровенном. Что бы сказала мать-настоятельница, увидев, как ее самая прилежная воспитанница сидит в наряде, полностью открывающем плечи?

Пошитое на более фигуристую ундину платье немного болталось, и это заставляло Тасю еще острее чувствовать свою беззащитность и неуместность. Она уже сто раз пожалела, что поддалась на уговоры Нэи и пошла с ней «отпраздновать начало студенческой жизни».

Ундина появилась так же внезапно, как исчезла пятнадцать минут назад, когда отправлялась на поиски «чего-нибудь, что можно выпить». Она держала под ручку мускулистого парня и счастливо улыбалась.

– Дерек, знакомься. Это Тася. Тася, это Дерек. Он уже на пятом курсе, и он нападающий нашей команды по водному поло. Дерек купил нам напитки. Правда он ми-и-илый?

Перед Тасей на стол опустился запотевший стакан, на три четверти заполненный бледно-розовой жидкостью. Девушка недоверчиво понюхала его. Пахло приятно. Легкий цветочный аромат без малейшего оттенка спиртного.

– Что это?

– Ай, не знаю! – отмахнулась ундина. – Какой-то коктейль. Безалкогольный. Ты же просила без.

– Просила, – Тася вздохнула. Ей было неловко брать угощение у совершенно незнакомого человека. – Большое спасибо вам, Дерек, – серьезно сказала она, чем насмешила соседку, да и самого парня.

– Мы – танцевать! А ты покарауль наш столик, – с этими словами Нэя утащила не особо возражавшего парня.

Тася пригубила напиток. На вкус он тоже оказался приятным, разве что слишком сладким. Прихлебывая угощение, она раздумывала, насколько невежливым будет уйти сейчас одной. Обижать соседку не хотелось. Но Нэя, кажется, и так не скучала…

Музыка оборвалась резко. Народ в центре танцпола чуть расползся и появился красноволосый демон. Тот самый, которого Тася встретила на парковке. На нем был ультрамодный костюм в мелкую полоску и черная шляпа. Разноцветные огоньки отражались от начищенных до зеркального блеска носов ботинок.

Держа демона под ручку, на нем повисла фигуристая черноволосая и белокожая девица в платье с воистину невероятным декольте, из которого разве что не вываливалась грудь пятого размера.

– Ну что? – ухмыльнулся красноволосый, оглядывая посетителей клуба с такой высокомерной гримасой, словно был тут главным и это место принадлежало ему лично. – Вы хотите джаза?

– Да-а-а! – отозвался нестройный рев десятков глоток.