Девушка в красном

За столом мать и дочь прожигали друг друга взглядами. Мать все еще считала Краш ребенком, а та была уверена, что уже повзрослела.

– Ну чего вы застыли как истуканы? А ну отомрите, – сердито сказал отец. – Хватит у нее сил или нет – к делу не относится.

– Я смогу… – начала Краш, но папа поднял руку.

– Неважно, всё равно придется. И мне тоже, и матери, и Адаму. И в одном Делия права, Ширли: она лучше готова к дальней дороге, чем любой из нас.

Мама сердито взглянула на отца, и Краш поняла, что позже, когда они уединятся в спальне, их ждет Серьезный Разговор. Так и вышло – в тот вечер из соседней комнаты доносились голоса на повышенных тонах, периодически стихающие до шепота, когда родители спохватывались, что чересчур расшумелись.

* * *

На том и порешили – отправиться пешком, но кроме Краш к походу никто не был готов, поэтому несмотря на ее решительные возражения, мол, раз решили, значит нечего тянуть, поход отложили на три дня. А тут у мамы появился кашель.

Краш точно вычислила, когда мама заразилась, почти до минуты.

В кладовке было полно еды – в основном, консервов, и других продуктов с длительным сроком хранения, вроде сладких батончиков с мюсли. Живя за городом, приходилось держать побольше запасов, чем у остальных – мало ли, вдруг начнется метель, и до магазина несколько дней не доберешься.

По той же причине в кладовке хранилось самое главное богатство при любом бедствии – запечатанные бутыли с водой.

А вот подходящей для долгих походов обуви и одежды у родителей как раз не оказалось.

Когда Краш и Адам были маленькими, мама иногда водила их в походы, но потом, когда Краш исполнилось десять, бросила это дело. А отец хоть и был не прочь пройтись по лесу, обычно ходил в кроссовках, а полного рюкзака за спиной не носил уже давным-давно. Обоим требовались прочные непромокаемые ботинки, дождевики и спальные мешки. В городке был магазинчик спортивных товаров, где всё это продавалось, и они решили туда отправиться.

– Ни в коем случае, – сказала Краш, когда папа велел всем домочадцам лезть в машину.

Папа только терпеливо смотрел на нее и ждал объяснений.

– Адам же вчера рассказывал про свою последнюю поездку в город, вроде две недели назад – уже тогда больше половины магазинов не работало, – продолжила она. – Значит, эпидемия добралась сюда. Нам крупно повезло, что мы не подхватили заразу. Зачем же лезть на рожон и ехать в город без крайней необходимости?

– Делия, ну я же не могу идти в туфлях на высоком каблуке?

– Так и в неразношенной обуви в дальние походы тоже не ходят, – ответила Краш. – Ты вот беспокоилась, что я натру мозоли, а сама собираешься пройти триста миль в новых ботинках. Да ты все ноги сотрешь!

– Ладно, убедила, – согласился отец, – но нам нужны спальные мешки, дождевики и рюкзаки.

– А старые где? Разве не на чердаке? – поинтересовалась Краш.

– Несколько лет назад мы дали объявление и продали их на «Крейгслисте»[5 - Сайт электронных объявлений, каталог Крейга, пользующийся популярностью в США.], – сказала мама. – Они только место занимали.

Краш не стала выяснять, зачем понадобилось продавать такие нужные вещи, как походное снаряжение, и при этом хранить в сарае столько барахла, вроде красной детской коляски и трех газонокосилок, из которых работала только одна. Это уже не имело значения. Главное – отговорить их от поездки в город, где можно заразиться.

– Весь смысл нашего плана – не соваться в людные места, где можно подхватить инфекцию, – напомнила Краш.

– Я понимаю, о чем ты, Краш, но мы совершенно не готовы. По сравнению с тобой и даже Адамом – у него хоть снаряжение есть, – согласился папа.

– А вдруг город сейчас прочесывают войска, чтобы отправить всех уцелевших в карантинные лагеря? – спросила Краш.

– Ну и что? – ответил Адам. – Тогда пойдем под карантин. Я бы лучше пошел в лагерь, а не в это дурацкое путешествие по лесам к бабушке.

– Хочешь, чтобы тебя упекли в казенный рассадник заразы вместо того, чтобы оставаться здоровым и свободным? – удивилась Краш.

– Мы все равно не дойдем, – вздохнул Адам. – Прошагаем миль двадцать или тридцать, а потом кто-нибудь устанет, придется делать привал, а ночью военные заметят костер, и всех повяжут. Лучше уж сразу отправиться в лагерь, чем по лесам скитаться.

– Решение уже принято, Адам, – хмуро глянул на него отец, а потом посмотрел на дочь. – А еще решено, что надо ехать в город за нужным снаряжением. Если вы с Адамом боитесь заразиться, можете оставаться, а мы с мамой всё равно поедем.

– Нет уж, лучше не расставаться, – тут же сказала Краш.

В книгах такое тоже постоянно встречалось. Герой говорил: «Ждите здесь, а я схожу проверю какую-то фигню в паре миль отсюда». И что? Само собой, пропадал с концами. Тогда остальные отправлялись на бессмысленные поиски и подвергались опасности.

Краш знала, отпусти они родителей одних, те не вернутся. Обязательно случится Что-нибудь Страшное. А если держаться вместе, всё обойдется. Таковы Законы выживания при апокалипсисе, которые она собиралась соблюдать, пока они благополучно не переступят порог бабушкиного дома.

Однако Краш и в голову не приходило, что, когда они придут, то не застанут бабушку дома. Даже хотя каждый день кругом умирали сотни, тысячи людей, она не представляла, что бабушка тоже может погибнуть от этой повальной заразы.

Такая чепуха бабушкам нипочём. Они живут себе потихоньку, год за годом, дряхлые и сморщенные, но будто вечно в одной поре. Похоронив дедушек и справив поминки, бабушки, засучив рукава, принимаются за дело. Бабушки справляются с чем угодно (разве что, кроме смартфона, – тут им требуется помощь, но в нынешней обстановке смартфоны всё равно превратились в мусор, а значит, теперь и придраться не к чему) и пройдут через любые испытания. Поэтому в конце пути бабуля их встретит.

А Краш готова была в лепешку расшибиться, чтобы все четверо дошли до цели, как ни малы шансы, но отец настоял на поездке в город. Там-то мама и заразилась.

* * *

В самом начале Кризиса удалось запастись упаковками хирургических масок и перчаток. Она заказала их через интернет с доставкой на дом задолго до того, как их расхватали в местной аптеке.

Еще до начала этой безрассудной вылазки в Зону Заражения, перед тем как садиться в машину, она вручила всем маски и перчатки с таким серьезным видом, словно священник, раздающий прихожанам гостии.

– И нечего тут глаза закатывать, Адам, – сердито сказала Краш. – Ты, конечно, идиот, но тебе еще жить да жить, так что надевай маску.

– Думаешь, эта тонюсенькая фигня поможет? – недоверчиво разглядывая маску на просвет, спросил Адам.

– Болезнь передается воздушно-капельным путем, верно? – уточнила Краш. – По крайней мере так уверяют специалисты Центра по контролю и профилактике заболеваний. Конечно, если вирус еще не мутировал.

– В Неземную Тварь! – сказал Адам голосом рассказчика из фильма ужасов.

– Маска не повредит, – отозвался отец обманчиво добродушным тоном, это значило, что возражения излишни.

Адам надел маску.

Мама тоже в сомнении оглядела маску, но надела ее без жалоб, тщательно расправив волосы под завязками. Краш так и подмывало вставить шпильку, мол, для кого ты прихорашиваешься, но она вовремя прикусила язык, потому что отголоски недавней ссоры еще витали в воздухе, и хотелось бы разрядить обстановку, а не доводить до полномасштабной войны.

И потом, прическа для мамы была щекотливой темой. Она часто с завистью гладила волнистые локоны Краш и всё твердила, мол, как ей повезло с волосами, доводя до белого каления.

У мамы волосы так курчавились, что только дай им волю – получился бы шикарный одуванчик в стиле афро, как у Пэм Гриер[6 - Пэм Гриер (род. 1949) – американская актриса.].

А маме такой стиль не нравился, она мечтала о прямых и гладких волосах, полной противоположности тому, чем наградила ее природа. Вот и увлеклась всякими химическими средствами – бальзамами, маслами, смягчителями волос – и старательно искореняла любой намек на завитушки. Она очень гордилась своей внешностью и не считала всякие мелочи, вроде глобальной эпидемии, поводом снижать планку.

Несмотря на то, что семья была в сборе, Краш, сидя в медленно ползущей по извилистым проселкам машине, всё никак не могла отделаться от растущей тревоги. Отец никогда не превышал скорости, даже если мама, известная среди местных полицейских «гонщица», скрипела от нетерпения зубами на соседнем сиденье, и остался верен привычке даже теперь, когда некому стало штрафовать за нарушения.

Краш поглядывала в окно на попадающиеся там и сям вдоль дороги дома. В основном, они стояли вдали от проезжей части, как и их дом, и поэтому трудно было определить, остался ли в них кто живой. Она искренне удивилась, не заметив на обочине брошенных машин. Да, эти места оживленными не назовешь, но мог же кто-нибудь из заболевших попытаться выбраться из города, а потом остановиться, не в силах ехать дальше. Однако ничего подобного она не заметила.

На подъезде к городу она увидела, что в некоторых домах выбиты окна, а машин возле них на дорожках совсем мало. Похоже, оставшиеся в живых занялись мародёрством в поисках продуктов, лекарств и одеял. Их можно было понять, ведь надо как-то выживать, но при виде чьих-то взломанных дверей, болтающихся, словно пьяные, на одной петле, оскверненных жилищ, разбросанных на лужайках пожитков, становилось как-то не по себе. Может, голодному и нет никакого толку от чужих фотографий, но зачем их рвать и разбрасывать кругом? Разжиться всем необходимым можно по-разному, но при этом необязательно вести себя по-варварски.