Несовместимые. Книга первая

– Мама, – беззвучно, одними губами зову я ее, но голоса нет.

– Не смей пускать свою душу в холод. Не смей замуровывать свое сердечко в лед. Не смей замораживать свои чувства. Ты сильная. Я в тебя верю. И помни, что я всегда с тобой.

Голос мамы эхом доносится по белому пространству. Я пытаюсь поймать его, но тело обездвижено. И он улетает в неизвестность. Исчезает среди кучи снежинок и становится недосягаемым.

***

Вдох. Резкий вдох. Моя грудь сильно приподнимается, а после я слышу биение своего сердца. От сильных ударов взрывается толстый слой льда вокруг жизненно важного органа. Я ощущаю запах жизни, вместо свежего аромата лютого холода, покрывающий все мое тело инеем.

С меня падают снежинки, которые уже успели толстым слоем накрыть мое тело. Лед трескается. И с приятным звуком, ласкающий слух, трескается купол вокруг меня. Наконец появляются трещинки и солнечные лучи обнимают мое тело в спасательном жесте.

– Открывай глазки, моя хорошая. Вот так, – слышу я чей-то нежный голос практически над ухом. Но это уже не голос мамы. – Снимайте наркоз.

Я вдыхаю еще больше воздуха через нос, когда с лица снимают какую-то маску. Легкие наполняет острый запах медикаментов и этот запах резко толкает меня в реальность. Этот аромат щекочет мои ноздри, и я морщусь, пытаясь открыть глаза.

Снова яркий свет бьет в глазницы, и я чаще моргаю. Замутненные глаза, покрытые пеленой, не в ясности посылают картинки в мой мозг, и я не могу в полной мере разобраться, где нахожусь.

Глаза проясняются, а вместе с ними и разум, в полной мере вспоминая о своей функции размышлять и анализировать. Я вижу белые стены, белый потолок и яркое свечение лампы надо мной. Мельтешащие люди в белых халатах вызывают тошноту из-за своих резких движений перед моими глазами.

– Все хорошо, Элла. Ты проснулась. Все хорошо, – слышу я тот же нежный голос, и вижу лицо обладательницы этого голоса.

Миссис Эванс. Мать Брук. Она работает хирургом в клинике Манхэттена. Подкрадывается осознание, что я сейчас лежу на больничной койке и только недавно эта добрая женщина боролась за мою жизнь.

– Пить, – хриплю я почти неслышно.

Во рту до невозможности пересохло, а в горле будто распласталась великая пустыня Сахара.

Миссис Эванс осторожно приподнимает мою голову и подносит к губам стакан такой желанной воды. Как только прохладная жидкость касается моих губ, я с жадностью начинаю глотать ее, не обращая внимания на то, что половина вливается на мою шею.

Женщина заботливо обтерла полотенцем участки моей кожи, куда попала вода.

Я пыталась пошевелиться, чувствуя, как отекло все тело. Это было очень плохой идеей. Острая боль в голове мгновенно парализовала меня, и я сморщилась, шипя.

– Тише, милая. Еще рано вставать, – мягко настояла миссис Эванс, слегка надавливая на мое плечо, и я расслабилась, жмурясь отгоняя мучительную боль в голове.

Открыв медленно глаза, я теперь боялась даже пальцем пошевелить, не намереваясь больше ощущать ту тугую боль, которую получила несколько секунд назад. Осмотревшись, я заметила, что все остальные люди в белых халатах покинули помещение и со мной осталась только миссис Эванс.

Посмотрев на нее, я заметила, как она что-то заполняет сосредоточенным лицом. Видимо, это моя медицинская карта. Медицинская шапочка на голове женщины прячет ее блондинистые волосы, но несколько передних прядок все же выбрались и теперь обрамляют ее бледное, с острыми чертами лицо. Черные глаза внимательно вычитывают информацию на карте, и я замечаю, как брови женщины слегка хмурятся.

Миссис Эванс вздыхает и поднимает на меня свои уставшие глаза. Черные круги под глазами будто никогда не исчезают с ее лица, и я уже представить не могу, как ей будет без них.

– Я задам тебе пару вопросов, хорошо? Только не напрягайся.

Я моргнула, показывая таким образом свое согласие.

– Ты помнишь свое имя?

– Элла, – хрипло ответила я. – Элла Тейлор.

– Своих близких?

Я снова моргнула, еле как кивая головой.

Внезапно я снова почувствовала боль, но уже не такую сильную. Боль появилась от того, что я вспомнила, как оказалась в клинике и в этой палате. Воспоминания резко нахлынули, как тяжелая волна, пытающаяся утопить меня.

Я успела сделать всего три шага, как донесся оглушительный взрыв в доме, сотрясая стены особняка. Земля под моими ногами задрожала, и я упала на деревянное покрытие крыльца, ударяясь головой о твердую поверхность. Перед глазами все поплыло.

Ужас охватил меня. Округленными глазами я посмотрела на миссис Эванс, а к краям уже подступали горькие слезы. Женщина вскочила со своего стула и принялась гладить меня по голове бережными движениями. Только сейчас я поняла, что вся моя голова обмотана бинтами и перевязана под подбородком.

– Тише. Тише, спокойно.

– Миссис Эванс, – шепотом говорила я дрожа. – Папа, Деймон. Где они?

– Все хорошо. Тише. Все будет хорошо. Только не нервничай, иначе снова потеряешь сознание, – взволнованно трепетала женщина, поглаживая меня по плечу и голове.

– Там был взрыв. Они живы? – Мой голос прорезался от накатившего волнения, которое наполняло мое сердце.

– Живы. Они живы, – успокаивала меня хирург, а я внимательно смотрела в ее глаза, пытаясь найти правду.

Вдруг она обманывает меня, чтобы я не впадала в истерику и горе. Черные глаза, будто сама непроглядная бездна. У обладателей таких глаз сложно выведать правду самой, пристально всматриваясь в них. Теряешься во тьме.

– Скажите мне правду, – дрожащим голосом умоляла я, вцепившись руками в ее руку.

– Я говорю тебе правду. Когда сможешь встать на ноги, я отведу тебя к ним. Обещаю. – Миссис Эванс говорила искренне и с уверенностью, и я приняла решение поверить ей безукоризненно.

Чувствуя, как расслабляется мое тело от полученной утешающей информации, мне уже хотелось сейчас же встать на ноги и навестить самых близких мне людей. Хочу быть уверенной в том, что с ними все будет хорошо.

В ушах все еще стоит тот самый оглушительный взрыв, подавляющий мою надежду на то, что папа и Деймон смогут встать на ноги. Мрачные мысли угрожающе подкрадываются под корку головного мозга и начинают там вводить свои собственные правила. Я кое-как стараюсь отгонять их своей верой, поселившаяся в моем дико бьющемся сердце.

– Сколько дней прошло с того случая?

– Ночь. Вас привезли в девять вечера. Сейчас уже день. У тебя никаких серьезных повреждений на теле. Ты сильно ударилась головой. Небольшое сотрясение, – объяснила мне миссис Эванс. – Брук всю ночь просидела в зале ожидания, и до сих пор там. Как и твоя бабушка.

– О нет, – ужаснулась я. – Сообщите бабушке, что со мной все хорошо. У нее слабое сердце.

– Все уже сообщили, не переживай, – улыбнулась она. – Хочешь, я их позову?

– Если можно, – тихо попросила я и миссис Эванс улыбнулась шире, обнажая свои белоснежные зубы, кивнув.

Когда она вышла из моей палаты, я вздохнула. В моей голове все еще густой туман, и я не могу начать размышлять о случившемся. Только я пытаюсь сосредоточиться, мысли снова путаются. Будто поднимается вихрь и поглощает все в себя, затем выплевывает ошметки. И я снова копаюсь в них, пытаясь разобраться в этой головоломке.

Главные вопросы: Кто это сделал и зачем?

Дверь моей палаты со скрипом отворилась, и я повернула голову в сторону звука. Никто пока не торопился заходить. Сейчас я жалею, что позволила пригласить бабушку. Увидев меня такую, она еще сильнее расстроится и точно заплачет. Я только потревожу ее и так слабое сердце.

– Только постарайтесь говорить с ней не так много. И меньше информации с того злополучного вечера. Ей нужно восстановиться, – слышались тихие наставления миссис Эванс.

Я заметила копну блондинистых волос Брук и после ее улыбающееся лицо.