День счастья – сегодня

– Тренироваться в спортзале (да, я из тех людей, кто это любит);

– Читать увлекательную книгу, лежа в ванной;

– Путешествовать.

Путешествовать! Точно. Почему-то именно в путешествиях я всегда чувствовала себя абсолютно счастливой. Возможно, потому что там выполнялись сразу четыре пункта из тех семи, что я записала. И еще потому, что во время путешествий вино можно было пить даже днем, а в отелях часто подавали на завтрак просекко.

Ученые из Школы медицины «Икан» на горе Синай в ходе эксперимента доказали, что отпуск снижает уровень стресса и депрессии, улучшает психологическое состояние человека, а также снижает количество биомаркеров в крови, отвечающих за старение. Это выяснилось в ходе эксперимента, во время которого более ста женщин отправились в пятизвездочный отель в Калифорнии. У них брали кровь до и после отдыха, а также задавали разные вопросы об их самочувствии на протяжении всего периода отпуска. Выяснилось, что даже четыре дня, проведенные в отпуске, позитивно влияют на иммунную систему и снижают уровень тревоги. Снизить уровень тревоги – это было именно то, что мне сейчас требовалось.

На дворе стоял июль, было жарко (что довольно нетипично для сурового московского климата). Летом Москва преображается из депрессивного и серого города (что совершенно точно наилучшим образом соответствовало бы моему внутреннему состоянию) в город зеленый и жизнерадостный. На три летних месяца Москва превращается практически в Калифорнию: люди надевают темные очки, модные рубашки и шорты с ботинками, беззаботно потягивают игристое, сидя на летних верандах кафешек, и широко улыбаются прохожим. Все, кроме меня. Я решила, что нам непременно нужно уехать. Куда-угодно, лишь бы уехать, хоть на какое-то короткое время.

Но проблема заключалась в том, что именно этим летом мы не планировали отпуск. Мы только что закончили ремонт, да и похороны в наше время – отнюдь не дешевое мероприятие, поэтому мы даже не рассчитались со всеми долгами, которые у нас возникли, в связи с этим.

Я вспомнила, что кредитная карта еще не полностью обнулена, и на билеты мне все-таки хватит. Идеальный муж, конечно, считал это совершенно неразумным – тратить вообще все наши деньги (и даже те деньги, которых у нас еще нет), но согласился: все-таки он понимал, что это должно пойти нам на пользу. Поскольку бюджет наш был крайне ограничен, мы стали искать самую дешевую туристическую путевку, которой оказалась поездка в Абхазию. Во времена Советского Союза Абхазия была элитным курортом, и даже советские вожди строили там себе дачи. Сейчас же туристы не особо жаловали Абхазию: какое-то время назад там была гражданская война, и страна еще не совсем оправилась от этого. Маршрут осложнялся еще и тем, что туристам предстояло проделать путь через абхазскую границу на автобусе из аэропорта Адлера. Но там было море, а стоимость путевки просто идеально вписывалась в наш бюджет.

Мы остановились в гостинице, которая когда-то была пансионатом с трехразовым питанием и душем-шарко. Трехразовое питание они сохранили, комнаты немного отремонтировали. Получилось что-то среднее между советским пансионатом и отелем «две звезды».

Чистейший воздух и вода (в Абхазии нет производств), красивейшая природа (озеро Ритца – настоящее природное сокровище), захватывающие дух виды, достойные лучших фотографов (и все – в пешей доступности), вкуснейшая еда (как грузинская, только абхазцы из-за военного конфликта называют ее по-другому. Например, вместо «хачапури» нужно говорить «хачапур», иначе не продадут, честное слово!).

В самый первый день, когда мы пришли на пляж, и я увидела тонкую полосу морского берега, я тотчас же рванула бегом, что было силы, прямо в волны. Когда я окунулась в море, я почувствовала какой-то невероятный прилив облегчения, как будто именно море лечило мои раны и успокаивало боль. Я проплыла до глубины, подставляя лицо солнечным лучам. Затем нырнула, достав рукой дно. Вынырнув, хватая ртом воздух и заливисто смеясь, перевернулась на спину, улыбаясь птицам и солнцу, поплыла на спине, руками изображая крылья чайки. Со стороны я, должно быть, была похожа на пациентку, сбежавшую из сумасшедшего дома. Но это было неважно. Море и солнце – это то, что мне было так нужно!

Утром мы посещали службы в Новоафонском монастыре и слушали чудесные и полные смысла проповеди отца Дбара, днем мы валялись на каменистом пляже, и я читала вслух книги, а после ужина, распивая «Апсны» прямо из бутылки на лавочке возле отеля (да, в Абхазии так можно!), я делилась с Идеальным мужем своими воспоминаниями из детства.

Новые впечатления помогают отвлечься и переключиться. И это как раз то, что мне было нужно. Мы бродили по не слишком популярному у туристов Сухуми (абхазцы произносят «Сухум»), смотрели на разрушенные войной и еще не восстановленные здания (как нельзя лучше отражавшие мое душевное состояние в тот момент), и я заметила, что очень многие девушки и женщины носили полностью черную закрытую одежду, включая плотные колготки. Я спросила у администратора в отеле, что это означает.

– Очень многие женщины в Абхазии потеряли на войне своих близких – братьев, мужей, сыновей… В Абхазии принято носить траур по близкому родственнику.

– Но как же им не жарко в таких плотных колготках? – поинтересовалась я. На улице, действительно, стояла адская жара.

– Они воспринимают это, как данность. Ношение траура – это дань абхазским традициям. Траур заключается не только в ношении черной закрытой одежды. В этот период нужно скромно себя вести, избегать посещения общественных мероприятий, не сквернословить.

В каком-то смысле ношение траура – не просто дань традициям. С точки зрения психологии, траур помогает абхазским женщинам переживать свое горе. Во-первых, это помогает выйти из стадии отрицания и признать факт утраты. А во-вторых, выполнить вторую задачу «горевания» по Вордену – пережить боль утраты. Своим видом они показывают миру и обществу, что находятся в процессе «горевания», и это избавляет их от необходимости лишний раз объяснять какие-то свои действия, например, нежелание идти на вечеринку, или вообще с кем-либо разговаривать. Все и так понятно без слов: человек в черных колготках в августе не должен больше ничего объяснять.

В самолете по дороге в Москву я думала о том, что в нашем обществе, наоборот, не принято открыто демонстрировать миру траур. Мы натягиваем фальшивые улыбки и делаем вид, что у нас все прекрасно, когда хочется кричать, и мило общаемся с людьми, когда хочется накрыться одеялом и отгородиться от всего мира.

По возвращении домой, я решила последовать примеру абхазских женщин и стала носить траур. Столько черной одежды у меня, конечно, не было (к слову сказать, я вообще не любила черный цвет в одежде). Я купила в магазине аксессуаров симпатичные черные повязки на голову (что ж, если носить траур, то пусть это будет хотя бы стильно!). Эти повязки ежедневно напоминали мне и, как я надеялась, остальным людям о том, что я все еще нахожусь в процессе «горевания». И что это абсолютно нормально.

А меж тем, короткий отпуск действительно помог привести в порядок если не мысли и чувства, то нервную систему. Я как будто бы находилась далеко от проблемы, мне в прямом смысле слова удалось от нее на время сбежать.

Я подумала, что, коль уж я решила отнестись к выходу из своего состояния, как к проекту, нужно найти системный подход к улучшению своего психологического здоровья. Ведь только сам человек может себе помочь!

Советы на стадии злости

1. Если идея пришлась вам по душе, значит, это правильная идея!

2. К процессу «горевания» нужно подходить, как к проекту.

3. Лучше всего – заботиться о себе самому, и не ждать сочувствия от близких. Возможно, они и сами не знают, что именно сказать в этой ситуации.

4. Отпуск – это всегда хорошая идея!

Часть 3. Торг

«Я подумаю об этом завтра»

(Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»)

Глава 1. Работа

Когда первое принятие случившегося события уже произошло, наступает третья фаза – торг.

В это время у горюющего человека может возникнуть эмоциональное истощение, нежелание общаться с внешним миром, что можно легко принять за депрессию и сигнал о том, что он находится уже в предпоследней стадии, и выздоровление совсем близко.

Очень молодая тётя вспоминала период после похорон своего отца так:

– Я две недели подряд лежала пластом на диване, делать ничего не хотелось, не могла даже подняться с кровати.

Стадия торга характерна еще и тем, что человек начинает искать причины случившегося, занимается поиском ответов на вопросы. Однако эту фазу, действительно, сложно выделить очень точно, так как она как будто бы маскируется под другие. При этом, могут наблюдаться так называемые эмоциональные качели, при которых кратковременные подъемы настроения можно спутать с выздоровлением. Опасность эмоциональных качелей в том, что все может в любой момент откатиться назад – в гнев и в обиду.

– А что было потом? – спросила я. – Как тебе удалось снова заставить себя жить?

– …А потом у меня закончились деньги, и мне просто пришлось возвращаться к работе.

Ученые из института Вашингтона опытным путем доказали, что работа помогает отвлечься от переживаний и может лечить даже сложные формы депрессии. В ходе данного эксперимента ученые определили пул из ста двадцати человек с психическими заболеваниями (депрессия и тревожное расстройство) и создали им все условия, чтобы они могли заниматься построением своей карьеры. Через полгода у почти семидесяти процентов испытуемых диагностировали полное выздоровление. При этом есть мнение, что человек может справиться без химических препаратов только с так называемой «активной формой» депрессии, то есть возникшей в результате психотравмирующего события. Если же депрессия диагностировалась вследствие дисфункции организма и нарушения биохимических процессов в мозге, работа может только ухудшить ситуацию. Депрессия и тревожное расстройство, как следствие психотравмирующего события, прогрессируют, если концентрироваться на этом событии. Если же переключить свое внимание на что-то другое, можно выйти из этого состояния.

Я решила вернуться в офис. Я была, как никогда, рада тому факту, что у меня есть работа. Это занятие занимало мои мысли минимум девять часов в день, и сейчас мне это было очень нужно. Раньше, когда я ехала на работу, вглядываясь сквозь утреннюю мглу в еле различимый свет фар едущих навстречу автомобилей, я думала о том, как же я несчастна от того, что мне приходится проводить по десять, а то и по двенадцать часов в день на нелюбимой работе. Я считала свою профессию скучной: я занималась финансами компаний, весь день составляла сводные таблицы, графики и презентации, и никогда не знала, что можно интересного рассказать про свою работу друзьям. Очень часто при знакомстве с новыми людьми на вопрос про работу я предпочитала говорить, что вообще нигде не работаю. «Я работаю женой!» – с улыбкой отвечала я, и это избавляло меня от лишних расспросов о деле, которое я не люблю.

В целом, мне нравился тот социальный статус, в котором я находилась: зарплата позволяла без проблем вести столичный образ жизни, о котором, как мне казалось, я всегда мечтала. Но иногда, бывало, так, что во время очередной презентации перед менеджментом компании я ощущала, что все это – спектакль, в котором я изображаю умного финансиста в пиджаке и в очках, каким всегда хотел меня видеть папа. И вот мне казалось, что я в жизни добилась чего-то стоящего, а тем временем я постоянно чувствовала, что застряла в чьей-то чужой жизни. Посредственный специалист по финансовому менеджменту, делающий вид, что он сам знает, что это значит.

Сейчас же, впервые в жизни, я была благодарна своей работе. Каждое утро, когда я приходила в офис, мне не терпелось заняться какой-нибудь сложной работой, требующей предельной концентрации и погружения. Это было для меня чем-то вроде пробежки или йоги: как бы парадоксально это ни звучало, умственная работа очень помогала разгрузить мозги. Я была страшно благодарна за то, что работа моя не опирается на эмоции. Язык цифр и формул безразличен к тому, что происходит сейчас у тебя в душе. О, как же я была за это благодарна!

Погрузиться в работу – очень хорошее лекарство от душевных переживаний. А зачастую и вознаграждение не заставит себя ждать!

Жизнь моя постепенно становилась на прежние рельсы: в офисе я почти все время была среди людей, работа требовала от меня высокой концентрации внимания, и это здорово отвлекало меня от тревожных мыслей.

Я также решила, что мне следует найти новое хобби. За ужином я озвучила Идеальному мужу эту мысль. Вместо ответа он встал из-за стола и жестом предложил мне последовать за ним.

Идеальный муж открыл дверь нашей кладовки, где, в основном, хранился какой-то старый хлам, гладильная доска и пылесос, указал на ее содержимое и вопросительно посмотрел на меня. Он что, считает, что мое хобби – уборка квартиры? Это было обидно! Но, приглядевшись получше, я увидела, что среди завалов, помимо хозяйственных принадлежностей, лежали напоминания о том, какой я, все-таки, непостоянный человек: коньки, теннисные ракетки, доска для вейкборда, горные лыжи, неоконченная картина маслом но номерам, и даже боксерские печатки (просто тренер уволился из нашего спортивного клуба, а другого было не найти, честное слово!). Виновата. Муж был совершенно прав: у меня уже были хобби, которые я благополучно бросала, так и не успев начать. Возможно, мне стоит возобновить что-то из старого, чтобы не выбрасывать инвентарь.

– Летом мы можем снова ездить на вейкборд, – сказал Идеальный муж, словно читая мои мысли.

– А сейчас мы можем снова записаться в секцию тенниса! – я старалась звучать воодушевляюще. Муж посмотрел на меня с подозрением. Он любил кататься на вейкборде, и делал это довольно хорошо. Что же касалось тенниса – это занятие не было ему по душе.

– Ну, мне, правда, очень нужно новое хобби! – я сделала глаза, как у кота из «Шрека».

Дело в том, что мозг человека устроен так, что довольно легко адаптируется к повторяющимся действиям, и ему это быстро надоедает. Данный факт хорошо иллюстрирует вождение автомобиля. Когда человек только начинает водить машину, он предельно сконцентрирован, полностью погружен в процесс, присутствует в настоящем моменте и не отвлекается на посторонние мысли и действия. Затем, постепенно приобретая стаж, человек начинает терять концентрацию, переходя в так называемый «режим автопилота»: он может себе позволить говорить по телефону или слушать музыку во время того, как ведет машину, особенно, если еще и хорошо знает маршрут.

Таким образом, мне нужно было какое-то принципиально новое занятие, которое позволит мне полностью сконцентрироваться на процессе и избавиться от навязчивых мыслей.