Моя ожившая тень

– Первому, кто подойдёт ко мне с паяльником. Вытащи меня немедленно.

– Интересно как? – занервничал Иван. Он свесил голову вниз и принялся осматривать полутёмное помещение. – Поставь под окно вон ту скамеечку, а на неё – канистру.

– А потом – вежливо поздоровайся с хозяином, который успеет нагреть паяльник, пока я буду возводить Вавилонскую башню. Что он там возится, кстати?

Стася прислушалась к звукам за стенкой и, к своему ужасу, поняла, что там больше никто не вздыхает. Это пугало похлеще вполне материального криминального авторитета и наводило на мысли о заточённых узниках и их бренных останках, возле которых непременно обитают неупокоенные души с длинным списком претензий ко всем живым.

– Ты уже реши – или туда, или сюда, – начал терять терпение Вольтов.

– Не могу.

– Так понравилось в чужом доме?

– Вдруг там кто-то страдает и я могу помочь?

– В смысле – добить?

– Хоть один из твоих клиентов не пытался сунуть голову в духовку? – скривилась Стася. – За стенкой кто-то есть, он явно знает, что я тут, но не выходит. Вопрос – почему?

– Потому что он здесь с аналогичными целями, – усмехнулся Иван. – Приятная встреча нарисовывается.

– Нельзя ли быть немного серьёзнее? – процедила девушка. – Я тут жизнью рискую, между прочим.

– Если хочешь серьёзно – иди. – В его тоне не было ни намёка на юмор, и Стасе стало не по себе.

– Почему это?

– Потому что иначе всю жизнь будешь мучиться, думая, что прошла мимо чужой беды. На кого-то другого это могло бы не произвести особого впечатления, но ты постепенно сведёшь себя в могилу, воображая бредовые варианты развития событий.

– Сам ты бредовый, – буркнула девушка, с печалью осознавая его правоту. – Ладно, я пойду, но если…

– Не переживай, я придумаю великолепную эпитафию. Люди буду рыдать, проходя мимо…

– Уверена, они и при виде тебя рыдают…

Стася на цыпочках дошла до двери, осторожно её приоткрыла и смогла лицезреть широкий коридор, который заканчивался несколькими ответвлениями. Наверняка подвал заполнен не камерами для неугодных Черновым граждан, а всего лишь подсобными помещениями, но шанс наткнуться на что-то очень неприятное пока сохраняется. Впрочем, надо думать, то, что она приняла за вздох, исходило из какого-нибудь бойлера или кондиционера.

Девушка сделала несколько шагов в сторону ближайшей двери, откуда, судя по всему, доносился загадочный звук, аккуратно её толкнула и оказалась в небольшой продолговатой комнате, дальняя часть которой тонула в темноте. Помещение выглядело несколько странно: стены увешаны коврами бордовых оттенков, над полом тусклая подсветка, из мебели только громоздкий дубовый стол со множеством ящиков и, наверное, не одним потайным отделением. Настоящее логово начинающего психопата. Неужели Чернов-старший не знает? Или знает, но предпочитает держать отпрыска под контролем и выделяет всё необходимое для злодейских целей? Или вообще поощряет оригинальное хобби?

Стася приблизилась к столу и наугад выдвинула небольшой ящик. Внутри было до обидного пусто, на дьявольские наклонности хозяев ничто не указывало. Проделав тот же манёвр ещё несколько раз, девушка стала счастливой обладательницей пары исписанных листочков, похожих на школьные черновики, неработающей гелевой ручки и пустой картонной папки. Не иначе как юный маньяк решил поглумиться над незваными гостями. Тоже своего рода болезнь.

Она сунула находки на место, убедилась, что закрыла все ящики, и уже повернулась, чтобы направиться к двери, когда взгляд предательски упал на то, что располагалось в дальнем конце комнаты. Стася застыла в нелепой позе, поморгала, надеясь, что чудесное видение испарится, и тихо ойкнула, ожидая продолжения своих злоключений.

Продолжение почему-то никак не начиналось, и девушка, словно под гипнозом, двинулась к тёмному углу. Она не понимала, что ей руководило – не то желание узнать ужасную правду и больше никогда не теряться в догадках, не то внутренний голос, нашёптывавший, что именно так всё должно закончиться, но здравая мысль уйти и навсегда забыть увиденное даже не возникала. Казалось, череда дурацких, ничего не значащих событий, сложившихся воедино и приведших её сюда в эту самую минуту, была задумана кем-то свыше и теперь оставалось лишь подчиняться, следуя чужому плану и не вспоминая о собственной воле или возможности выбора.

Стася дотронулась до прохладной деревянной поверхности, погладила её ладонью и попыталась приподнять тяжёлую крышку гроба. Ничего не вышло – очевидно, она была приколочена, а может, следовало приложить больше усилий. Девушка наклонилась и принялась ощупывать пальцами края: неизвестно, как эта штука открывается, но ведь где-то должна быть хоть какая-то зацепка. Увы, гроб отказывался поддаваться, и через несколько минут безуспешной борьбы Стася была вынуждена отступить. Отогнав от себя навязчивую догадку о том, что кто-то придерживает крышку изнутри, она отошла на пару метров и начала внимательно разглядывать мрачноватую находку.

Гроб стоял на аккуратном возвышении, смотрелся торжественно и даже величественно, пуст он или не очень – было непонятно. На счастливого обладателя также ничто не намекало: поблизости не оказалось ни таблички с фамилией, ни фотографии. Можно было бы предположить, что рачительный хозяин печётся о будущем и заранее приготовил себе последнее пристанище, но этот вариант выглядел не слишком вероятным. Гроб буквально манил, и девушка снова протянула руку, чтобы до него дотронуться.

– Не советую.

Стася вздрогнула и с некоторым изумлением поняла, что сердце ещё не остановилось. Звука приближающихся шагов она не слышала, голос принадлежал не Вольтову. Следовательно, за её спиной сейчас стоит Чернов, с которого станется использовать деревянное сооружение по прямому назначению.

– Почему? – всё-таки уточнила девушка, решив, что дружеский диалог поможет наладить отношения. Не всякому захочется стрелять в человека, с которым только что состоялась приятная беседа о погоде. Правда, криминальный авторитет вполне способен сделать это и вопреки своему желанию, по долгу службы, так сказать.

– А зачем?

Вопрос слегка удивил и заставил усиленно соображать. В самом деле, особых причин будто бы нет, но ведь надо что-то ответить, иначе совсем глупость получается.

– Интересно.

– А если там то, что не понравится ранимой изнеженной барышне вроде вас? – Его слова звучали очень вкрадчиво, в них не было ни намёка на гнев или раздражение.

Разговор становился всё более странным. Чернов вряд ли решил бы поболтать (бандитам явно полагается действовать как-то иначе), его сын не может обладать таким взрослым голосом. Кто-то из прислуги? Тогда какого чёрта Иван уверял, что дом пустует? Он живёт по соседству, имеет отличный вид на вражескую территорию, с собакой успел подружиться… И ни разу не засёк садовника, дворецкого, помощника… Да кто это вообще такой?!

Стася осторожно повернула голову, рассчитывая боковым зрением рассмотреть собеседника и прикинуть возможную опасность, но за спиной никого не было.

– Вы где? – дрогнувшим голосом осведомилась она, начиная подозревать, что благовоспитанный незнакомец находится в том самом гробу и очень не хочет, чтобы его беспокоили. В принципе, нормальное и понятное желание, лишь бы он действительно намеревался избежать этой встречи. – Вы не волнуйтесь, я с удовольствием уйду. Прямо сейчас могу.

– А куда торопиться? – удивился невидимка. – Так хорошо болтаем, я давно ни с кем не общался.

– Н-насколько давно? – пробормотала Стася, отступая от гроба. – Мне правда уже пора.

– Жаль. С нашим братом редко кто говорит, больше обвиняют в людских грехах, чего-то требуют, заставляют молоко из блюдца лакать, будто я кошак какой…

Девушка постаралась выровнять дыхание, чтобы не заорать от ужаса. Проблемы с психикой у Черновых, похоже, семейные. И если юного маньяка не запирают дома, а выпускают к людям, остаётся только предполагать, до какой степени всё плохо с тем, кто живёт в подвале… Агрессии он пока не демонстрирует, вполне добродушно себя ведёт, но насколько хватит этого гостеприимства и как резко может измениться настроение… Надо выбираться, пока ещё не поздно. С другой стороны, пообщаться с бедолагой, у которого явный дефицит внимания, тоже любопытно. Уж он-то должен знать обо всех фамильных скелетах в шкафу. Особенно если сам им является.

– Вы не любите молоко? – Стася не заметила, как паника уступила место азарту, теперь ей хотелось выудить из разговорчивого аборигена побольше информации. Причём не так важно, какой именно, отфильтровать можно и потом.

– Отчего ж не любить? Люблю. Но из кружки, чтоб по-человечески всё было…

– А ещё что любите?

– Хлебушек уважаю. Чёрный. Да чтоб с сольцой. Только обычно сухари оставляют. Я их, конечно, в молоке-то размачиваю, но, сами понимаете, вкус уже не тот.

– Понимаю, – с сочувствием покивала девушка, так и не определившись, видят её сейчас или нет. Голос доносился прямо из-за спины, и разворачиваться она не торопилась. – А давно вы здесь живёте?

– Да как дом построили, так и живу.

– С хозяевами отношения нормальные?

– А чего ж ненормальные, если подкармливают и не обижают. Люди они, конечно, так себе, но меня уважают.

– Так кем вы им приходитесь-то?

– Дык домовым.

– Кем?! – опешила Стася.