Две секунды после

– Ну, знаешь, Кайли Дженнер или Ким Кардашьян…

Папа подтверждает, кивнув.

– Вот я и не понимаю, каким боком тут мы? – продолжает Том.

– Этот скандал, – папа устало трет глаза и переносицу, – обрел слишком большую огласку. Никто не предполагал, что он так бомбанет.

Том, вздыхая, падает на диван и откидывает голову на спинку.

– С завтрашнего дня у вас будет постоянная охрана. И, Белинда, – папа смотрит на меня очень серьезно, – лучше без дела никуда не выходить.

Я молча киваю. Конечно, черт возьми, я и не собиралась. Если меня будут преследовать – я лучше запрусь в номере и проведу там остаток жизни, чем позволю своим ужасным снимкам ходить по интернету.

– И что нам теперь делать? – спрашиваю я, вскидывая руки. – Как прекратить это преследование? С ними тоже можно заключить договор?

– Нет, нельзя. – Том мотает головой. – Мы можем договориться с несколькими, но со всеми не получится. Когда речь идет о снимках, за которые отвалят кучу бабла, никто не будет соблюдать уговоры. – Он презрительно морщится.

Я сглатываю. За мои снимки кому-то будут платить? За мои? Платить?

– Мы можем попытаться избежать утечки информации. Кому-то на съемочной площадке заплатили за передачу сведений, поэтому вас подловили прямо у выхода. Нужны меры безопасности, но это сложно, – говорит папа.

– Все продажные, – подытоживает Том.

Закусив губу, я мотаю головой.

– Получается, бороться с этим бесполезно?

Отец успокаивает меня:

– Мы наймем охрану, и они не подойдут к вам ближе, чем на метр.

Метр – это чертовски мало. Всего лишь вытянутая рука.

– Еще есть новости по поводу видео, – неохотно продолжает он.

Мы с Томом сразу понимаем, о каком видео идет речь.

– Мы выяснили, что оно было загружено на сайт из Нью-Йорка.

Том закатывает глаза, как бы давая понять, что это и так ясно.

– Человека, который это сделал, вычислить сложно. Наша команда установила ай-пи адрес, можно найти устройство, но даже при таком раскладе привязать загрузку к конкретному лицу почти невозможно.

– А что насчет того бара? – встреваю. – Какого черта в туалете была камера? Это противозаконно.

Отец кивает.

– С этим уже разбираются.

– Это все какой-то сюрреализм! – Я прикрываю глаза. – Человек, который сделал это, должен быть наказан. Он ведь получил за это деньги… Много денег, там были миллионы просмотров.

Какое-то время мы молчим, осознавая масштаб проблемы. Потом Том спрашивает:

– Хочешь найти его? Подать иск?

– Ну, разумеется! – взрываюсь я от глупых вопросов.

Том внимательно смотрит на меня и кривит губы.

– Ну, разумеется… это бесполезно.

От услышанного я сначала впадаю в ступор, а потом начинаю злиться.

– Ты в своем уме? Он должен быть наказан!

– И чего ты этим добьешься? – пожимает плечами Том. – Компенсации? Она тебе нужна? Тебе нужны суды? Белинда, все уже видели наш секс, и нам никогда не удалить его отовсюду, так какой в этом смысл?!

– Показать другим, что так делать нельзя! Чтобы больше никто никогда не попал в такую ситуацию!

– Боже, да не строй из себя альтруистку… Это ничем никому не поможет. Такие ситуации происходили, происходят и будут происходить. Ты хочешь возмездия, но оно невозможно. Никто не сотрет людям из памяти этот ролик. Мы только потратим нервы и время, и неизвестно, сделаем ли лучше.

– Ты предлагаешь оставить все как есть?

– Да, я предлагаю оставить все как есть.

Отец качает головой.

– Нет, Том. Она права. Такие действия должны нести за собой последствия.

Том чуть ли не рычит, вскакивая с дивана.

– Тогда занимайтесь этим без меня. Я просто хочу делать свою работу, хочу выпускать альбомы и писать музыку, я не хочу погрязать в скандале.

Я закрываю лицо ладонями, ставлю локти на колени.

– Мы уже в скандале, – говорю я ему. – Это везде! Весь интернет этим заполнен! Мы в топе поисковых запросов и в топе Твиттера!

– Без меня, – повторяет Том, поднимая руки. – Меня не втягивайте.

Через секунду за ним закрывается дверь, оставляя после себя холодный порыв воздуха.

– Бельчонок, – отец присаживается рядом со мной, – я сделаю все, чтобы тебя защитить, – и прижимает к себе.

Я утыкаюсь носом ему в плечо.

– Спасибо, пап.

* * *