Две секунды после

– Иногда мне кажется, что она за мной следит. Как будто я вижу ее в толпе, а потом она исчезает. Я знаю, звучит глупо, возможно, это последствия употребления и у меня паранойя, но я, правда, ее вижу.

Том вытягивает руку и касается моей ноги, успокаивающе поглаживая.

– Здесь она тебя не достанет.

– Надеюсь, – усмехаюсь я.

– У меня ужасно болит голова, – признается Том.

– В спальне есть анальгетик. Принести?

– Нет, лучше погладь меня по волосам.

Меня удивляет такое открытое предложение потрогать его, но, видимо, голова у него, действительно, болит очень сильно. Я вытягиваю ноги, спуская их с дивана, и Том сразу устраивается между них.

– Мне надо поспать, тогда все пройдет. Кажется, она сейчас расколется, – тяжело вздыхает он, и в его голосе я слышу мимолетное отчаяние.

– Она в надежных руках, – успокаиваю я, зарываясь пальцами ему в волосы.

Я нежно массирую голову Тома, едва касаясь кожи кончиками пальцев и перебирая жесткие пряди. Я знаю, это приятно, и рада хоть немного облегчить его состояние.

– Лучше?

– Да, продолжай.

Я пристраиваю ноги ему на плечи, а он сжимает мои щиколотки пальцами. У меня срывается дыхание от того, насколько эта поза интимна, и как естественно мы в ней оказались. Как будто делаем так всю жизнь. Как будто можем так друг друга касаться.

Глава 6

В этот день я просыпаюсь от жуткой боли в шее. Медленно сажусь, растирая ее ладонями, и понимаю, что провела ночь на диване, уснув на жесткой маленькой подушке. Я под одеялом, но совершенно не помню, как оно тут появилось, и как я вчера вырубилась. Нет никаких сомнений, что это Том уложил меня и накрыл. Нашарив телефон под подушкой, я смотрю на время: уже обед. Том наверняка ушел рано утром.

Потянувшись, встаю и направляюсь в ванную. «Нитл Граспер» сейчас занимаются продакшеном нового альбома: дают интервью, делают фотосессии для журналов, снимают клипы. Их график расписан буквально по минутам. Том уходит рано утром и возвращается к ночи – наши встречи происходят только тогда, когда я включена в его расписание. Естественно, ведь для этого я здесь и нахожусь – чтобы быть частью его работы.

Подойдя к раковине и открыв воду, я бросаю взгляд в зеркало. И почему я снова о нем думаю? Я не должна зацикливаться, ведь давно это решила, еще в рехабе. Я ему не нужна. Если бы была – он наверняка вспомнил бы обо мне.

Обида съедает меня изнутри. Почему он это сделал, почему оставил и даже не навестил? А теперь, когда мы вынуждены находиться вместе, зачем неоднозначно трогает меня? То, что ночью он гладил меня по ногам, – это ведь не дружеский жест и не жест заботы, так? Ты не трогаешь человека в интимных местах, если вы просто приятели. Хотя стоит отдать Тому должное – его прикосновения всегда аккуратны. Ноги – это ведь не грудь и не зад. Или я что-то себе придумала?

Я умываюсь, чищу зубы – и вспоминаю о вчерашнем видео.

«Это любовь <3», – было написано там.

Что имелось в виду? Сердце гулко постукивает, когда я думаю, что с такой подписью видео выложили не потому, что хотели оскорбить нас. Тогда почему? Я не могу представить, что двадцать пять тысяч человек лайкнули это, потому что мы им на самом деле понравились. Я охотнее поверю в то, что все они нас ненавидят.

Ужаснувшись масштабом происходящего, я заканчиваю умываться. Следующие полдня думаю о видео – и в какой-то момент все-таки решаю посмотреть его еще раз.

Без труда найдя нужный отрывок, я нажимаю на него, пересматриваю, а потом захожу в комментарии.

«Они такие милые».

«То, как он защищает ее, – лучшее, что я видела за последний год».

«Что бы кто ни говорил, она ему подходит».

«Она такая красивая…»

«Лучшая пара во всем интернете <3»

«Если мои отношения не будут такими, то зачем они вообще нужны?»

Почувствовав жар в груди, я прикрываю глаза и пытаюсь осознать увиденное. Они любят нас? Неужели кто-то написал что-то хорошее? Неужели двадцать пять тысяч человек лайкнули это, потому что мы, действительно, им нравимся?

Господи, я поверить в это не могу.

Нас не только ненавидят, но и любят тоже. Это немыслимо.

* * *

В двенадцать ночи я выхожу из ресторана отеля на первом этаже. Я ужинала в гордом одиночестве, воткнув наушники в уши и смотря очередную серию сериала. Целый день сидеть в номере было просто невыносимо! Это явно не в моем стиле, но отец сказал никуда не выходить, и я подчинилась, стараясь не доставлять проблем и не провоцировать новые сплетни.

Оказавшись в холле отеля, я поворачиваюсь на шум, доносящийся от входа. В стеклянной карусели дверей появляются «Нитл Граспер» вместе со своей охраной. Они вальяжно пересекают отельный вестибюль, и мои внутренности сплетаются в тугой узел.

Вокруг них словно искрится воздух. Смех и разговоры этих четверых привлекают внимание каждого, находящегося на этаже. Том, Марк, Бен и Джефф – вся банда вместе. Девушки с ресепшен провожают их жадными взглядами, улыбаясь и переговариваясь между собой. Я чувствую укол ревности и спешу подойти ближе, чтобы показать всем – я с ними.

В этот момент мы с Томом встречаемся взглядами – он расплывается в улыбке, и мне становится спокойно.

Остальная команда тянется следом, среди людей я вижу отца. Холл заполняется, но «Нитл Граспер» остаются главными. Они словно ведущие актеры на сцене, а все остальные им лишь подыгрывают.

Приблизившись, я вдруг чувствую запах алкоголя. Резко останавливаюсь, будто столкнувшись со стенкой. Я всматриваюсь в ребят, в отца – их глаза блестят, походка нетвердая, а речь несвязана. Так вот почему они такие веселые.

Справляясь со своим ступором, я подхожу к группе, но уже без энтузиазма.

– Ого, Белинда! – восклицает Бен, барабанщик, будто видит меня впервые. – Наша новая звезда!

Он хлопает руками мне по плечам, и я вздрагиваю от боли.

– Только если звезда порно, – тихо отшучиваюсь.

Все парни заливаются громким смехом, и я жалею, что это сказала. Для меня это не смешно, а ужасно.

– Я говорил про обложку альбома, но в видео ты тоже отлично выглядишь.

Я в миг задыхаюсь от тревоги.

– Ты видел? – вырывается из меня.

Бен смеется:

– Весь мир видел!