Закон случайных совпадений

поздравляю!

Eve-L

А чего ты так заморочился? Может, лучше просто цветы или типа того? Она к этим крылатым вообще как? Мне бы не понравилось, если честно.

Митя перечитал сообщение уже раз сто и с каждым разом злился все больше. Она бы еще через год написала, дура.

Нет. Это и неправильно, и неправда. Никакая Евка не дура – сообразила же спросить про крылатых. И обсуждать чужие проблемы по первому свистку она не обязана. Сам же Митя не беспокоился, что она больше недели не выходит на связь. Может, твоя интернет-подруга там умерла. И вот вопрос: а какого курса стоит придерживаться? «Никто никому ничего не должен» или все-таки превозмогать себя и быть внимательнее к людям? Непонятно.

Сегодня Митя решил: надо пойти и во всем признаться. И тут же начинал с собой спорить: а толку-то от того, что он признается? Если бы от этого зависело, как скоро Лере станет лучше – другое дело, а так…

А самому лучше не станет? Совесть не очистится? Но тогда выходит, что это тупой эгоизм.

– А че там с Шаповаловой? – как можно равнодушнее поинтересовался Митя у вездесущей одноклассницы Светки.

– В больнице минимум до конца недели, – охотно пустилась в объяснения Светка. – Вообще, жесть, конечно. Я сама насекомых дико боюсь! В обморок бы точно грохнулась. Я краем уха слышала, что она то ли совсем не разговаривает, то ли заикается. Пална говорила.

– А-а-а… – протянул Митя. – Может, ее навестить надо?

– Спасибо, – фыркнула Светка, – мне долбанутых и в школе, и дома хватает.

Митя разозлился: сама ты, Света, долбанутая.

– Хотя, может, ты и прав, – вдруг передумала она. – Интересно же.

– К ней никого не пускают, – вступила в разговор Лерина лучшая подружка Вика. – И ничего там интересного нет.

– Тебя никто не спрашивал, – грубо оборвала ее Светка.

– А почему не пускают? – поинтересовался Митя.

Вика покраснела:

– Я не знаю. Ее родители так сказали.

Светка передернула плечами и отошла, а Митя подсел к Вике:

– Может, ей бананов каких-нибудь передать?

– Почему бананов?

– Ну, или апельсинов. Что она любит?

– Финики любит, курагу, – принялась перечислять Вика, – вообще всякие сухофрукты любит. Но я думаю, не надо.

Хотелось уподобиться Светке и сказать: я не спрашивал, что ты думаешь. Потом захотелось выяснить: а почему, собственно, не надо? В итоге сработал инстинкт самосохранения: выбиваться из ряда равнодушных одноклассников – практически себя разоблачить.

– Не надо и не надо, – скривился Митя.

Ему сразу стало легче. Ведь раз к Лере не пускают, значит, можно выдохнуть. Не придется с ужасом ждать окончания уроков, а потом, спускаясь по ступенькам, ощущать, как все мужество куда-то испаряется. Не придется возвращаться домой и уныло забивать время всякой ерундой, ожидая наступления позднего вечера. И ночью – стоит ли ее так ждать, если именно ночью в голову лезут самые отвратительные мысли? – не придется с собой отчаянно спорить, чтобы под утро решить: точно, иду. Чтобы на следующий день передумать и начать все сначала.

Страшно захотелось есть, и Митя вспомнил, что утром он позавтракал одним чаем.

* * *

– Митя! Подожди, пожалуйста!

Митя повернул голову и увидел, как по лестнице неуклюже сбегает Вика. Удивительно, какой она была маленькой, худенькой и при этом начисто лишенной грациозности. Крошечный танк.

– Я боялась, что тебя пропустила. – Вика улыбалась. – Мы можем поговорить?

– Наверное.

– Хорошо. Отойдем подальше? – Она обеспокоенно оглянулась на здание школы.

Митя с трудом представлял, о чем они будут разговаривать. До недавнего времени Вика была вообще предметом интерьера, а не человеком – ну, просто дополнение к парте. Позже Вика пошла на повышение и превратилась в человека-функцию – подруга той девочки, которая нравится Мите.

Молча и быстро они дошли до перекрестка. Вика успела два раза поскользнуться, и спас от падения ее только рукав Митиной куртки.

– Ну? – Митя спохватился, что разговаривает грубовато, но ему хотелось поскорее попасть домой. Там – щи и FIFA23, и за всю неделю он в первый раз очень захотел вкусно поесть и с удовольствием развлечься.

– Я, может быть, неправа, – неуверенно начала Вика, – но мне показалось, что ты хочешь встретиться с Лерой. Я вас обманула. К ней можно приходить. Только она не очень-то хочет.

– И на фига ты тогда мне это рассказываешь? Если она не хочет?

Вика растерялась, но быстро взяла себя в руки:

– Потому что я думаю, что ей нужно общение. Иначе там сдвинуться можно. И ей на самом деле было бы приятно, если бы кто-то пришел. Ну, кроме меня.

Это было бы кому угодно приятно. Но всякие шарики, развлечения для больного и дежурства по часам в палате – что-то из параллельной реальности. По крайней мере, так считал Митя. Вот когда его двоюродный брат загремел в травматологию с каким-то сложным переломом, Митя воспринимал посещения как скучную обязанность, не более. С таким же настроением он садился за химию или мыл посуду. Хотя брата он в общем-то любил.

– Лерины родители не хотели, чтобы в школе знали, где она лежит, – продолжала Вика. – Но Палне пришлось сказать, и…

– …И Пална тут же донесла информацию до широких масс, – завершил за нее Митя. Его маме оказалось достаточно поприсутствовать на паре родительских собраний, чтобы вынести вердикт: фотография их классной должна располагаться в любом словаре напротив слова «сплетница».

– Палне бы намордник не помешал, – неожиданно зло сказала Вика. – Мить, только ты учти: Лера думает, что в школе никто не знает, что именно с нею произошло. Зачем ее зря сейчас волновать?

– А что, потом она будет меньше волноваться?

– Я не знаю.

Светофор уже отсчитал два раза по девяносто секунд. Было ветрено, Митя замерз от стояния на одном месте и спросил:

– Я не пойму, ты чего от меня хочешь?

– Ничего. Мне показалось, это ты хочешь.

– Что?