Кто шумит на чердаке

«Поставил будильник? Мы увидимся утром? Нет, не буду спрашивать. Разбужу Еву», – Оля тихо вздохнула. Наткнулась взглядом на тёмный силуэт телефона на тумбочке.

3: 45.

«Красиво. Цифры подряд», – она почувствовала, что очень устала и хочет спать. И что не выспится, и будет с трудом справляться днём с дочкой. Вдруг ощутила на плече теплую руку и быстрый поцелуй.

– Спокойной ночи, родная.

«Я не могу говорить, Я разбужу ребенка», – с внутренним раздражением заявил голос в голове. Оля кивнула и улыбнулась в темноту мужу, зная, что он не увидит, но поймёт. Вскоре легла и сама, пытаясь ловко переложить дочь и найти среди одеяла руку Константина. О том, чтобы уснуть в объятиях, она не могла мечтать: Ева словно чувствовала, что маму трогают и просыпалась, будто на нюх, явно ревнуя.

Оля не помнила, как уснула. Но когда в очередной раз открыла глаза – за окном уже было светло. И хуже того – Константина не было в кровати.

В доме было тихо.

«Ушёл. Верно, уже слишком поздно. Поцеловал и ушёл. А Я… Даже не попрощалась», – Оля грустно уткнулась лицом в подушку. Хотелось спать, но горькое чувство вдруг сжало горло и не давало отрубиться так быстро, словно дразнясь, проворачивая эти мысли в голове.

Но вдруг она услышала скрип входной двери. И не успела поверить, как в комнату тихо вошёл Константин. Их взгляды встретились. Он улыбнулся. Она сглотнула, сдерживая слёзы. Оле хотелось тихо подняться и обнять мужа, ведь времени у них осталось совсем немного, возможно, он уйдет уже прямо сейчас.

«Только бы тихо… аккуратно», – но она не успела даже двинуться с места, как проснулась Ева.

«Рано. Ещё рано, сейчас уложу спать и смогу попрощаться. Только бы побыстрее вырубилась. Засыпай!» – просила женщина про себя, с просьбой глядя на призывника. Костя наклонился и поцеловал обеих.

– Мне пора, – он сказал это шепотом, но получилось слишком громко. От неловкости, он запнулся, заметив недовольный взгляд ребенка, решившего увидеть, что это шумит. В глаза бросились наступивший день и одетый папа.

– Спи, дочь, – он усмехнулся и поспешил выйти из комнаты. Но Ева приподнялась вслед, не желая засыпать.

«Ах, постой! Постой, сейчас!!!» – Оля в спешке подхватила дочь и подскочила с кровати. Теперь уже было нечего терять, и ей так хотелось попрощаться, проводить солдата из дома. Пусть в неприлично коротком пеньюаре, со сна, с разбуженным ребенком на руках. Но ей хотелось ещё немного, ещё чуть-чуть его присутствия, ещё сказать последнее «прощай».

Костя неспешно обулся и уже не шептал:

– Проснулись. Проводить меня решила, дочка? – он улыбнулся и погладил малышку по голове, пока та усиленно тёрла глаза маленькими кулачками.

– Позвони мне, как только, так сразу! – попросила Оля, не контролируя предательское волнение в голосе. – Я буду… Мы ждём тебя. Каждый день. Всегда! И очень-очень любим тебя.

«Ах, нет, нет, это такие банальные фразы! Это всё не то, и совсем не то, что Я хотела ему сказать на прощание! Но что тогда сказать? Что сказать?!» – Оля явно выглядела растерянной, понимая, что время уходит, как воздух, когда слишком долго находишься под водой, и задержанное дыхание пузырьками поднимается вверх, заставляя задыхаться от бессилия.

Константин обнял её с дочкой, некрепко прижимая. Ей хотелось отложить это в памяти, запомнить, не забыть. И она понимала, что это так кратковременно и неуловимо, так быстро погаснет в памяти.

Поцелуй в щёку и ещё более скупой в губы. Он подхватывает рюкзак и быстрым шагом уходит по улице.

Оля машет ему рукой на прощание и улыбается. Костя улыбается в ответ, словно уже возвращается со службы, а не уходит на неё.

– Аппаааа паааа! Папапапа! – вдруг громко пищит Ева, радостно махая рукой удаляющемуся Константину. Оля тихо смеётся и машет рукой, пока муж не скрывается за поворотом.

Вот и всё. Вот так просто.

«Всё? Всё… Всё. Вот и всё. Да», – подтверждает мозг факт.

– Всё, Ева, – повторяет свои мысли Ольга. – Папа ушёл. Мы теперь его очень долго не увидим. Ну… Идём домой. Надо поспать ещё немного. Хорошо?

Ева засыпает почти сразу, и мамочка остаётся на минуту с мыслямио том, что теперь она одна с ребенком.

И ей не верится. Ей не хочется верить. Будто это сон. Но ей не страшно. Ей не грустно. И ей не радостно.

Ей хочется немного поспать. И просто…

«Просто не думать об этом» – приказывает Оля, прежде чем снова заснуть.

– Я не забуду о тебе… никогда, никогда…[1 - Песня российской рок-группы Агата Кристи], – тихо напевала Ольга, мурча себе под нос, чем действительно озвучивая слова. Она не могла себе позволить лишний шум. Ей казалось, что даже падающие капли воды из душа слишком громко вытекают, разбиваются о пол. Любой мелкий шорох был таким нервирующим. А так хотелось хотя бы минуту спокойно постоять под потоком горячей воды, ни о чём не думая.

Ева крепко спала. Женщина прислушивалась, беззвучно поглаживая влажную кожу, подставляя лицо брызгам и выдыхая пар. Только слух оставался обострённым: чтобы суметь вылететь в любую секунду из ванной и прибежать к проснувшейся дочери. Но пока было тихо. И Ольга надеялась, что успеет закончить водную процедуру до пробуждения дочери.

Раньше ей не приходилось так рисковать. Всегда можно было оставить ребёнка под наблюдение мужа, даже если он был на круглосуточных сменах – день или два потерпеть, это не неделю, месяц. Но сейчас они с Евой остались вдвоём. Теперь всё по-другому.

Ольга тщательно продолжала прислушиваться. Горячие капли приятно ударялись о грудь, словно пули, пробивающие теплом кожу. Жар распространялся по телу, расслабляя, согревая, словно ласки любимого.

Малейший всхлип или шуршание, которые так нелегко различить в шумящем потоке воды, – мешали полностью расслабиться. Молодая женщина прикрыла глаза и попыталась хотя бы на несколько секунд перестать тревожиться: позволить этому водному прикосновению ублажать тело, губы, шею. Позволить себе немного забыться в уединении. Она улыбнулась воспоминанию.

В тот вечер, Ева так заигралась в песочнице, что песок сыпался со всех декоративных карманов, скрывался во вьющихся тёмных кудряшках, прилип ко лбу, рукам, покрывал маленькую ступню девочки словно вторая подошва.

Ева была щедрой на песок и в азарте сыпала из маленькой лопатки на свою маму, считая, что это очень весело. Оля веселья не разделяла, песок скрипел даже на зубах. Не смотря на все попытки отруситься на улице, песок лихорадочно покрыл кафель к ванной, где молодая женщина долго отмывала дочь в горячей воде. А когда уложила девочку спать, решила, что нет смысла сидеть в таком состоянии и ждать мужа. Напротив, следует как можно скорее убрать в доме, привести в порядок и себя. И вот, едва мыльная пена аккуратной шапочкой покрыла чёрные волосы в очаровательной причёске, начала медленно стекать по влажной коже, как Ольга услышала детский плач. В тот момент она запаниковала и тут же выскочила из ванной комнаты, хватая по пути полотенце, чтобы прикрыться и стереть с себя падающую пену. Она напоминала рождённую из пены Афродиту, скользила влажными ногами по кафелю, однозначно летящей во всех смыслах походкой. В тот момент Оля и не знала, успеет ли домыться? Может мыльная пена полопается раньше, чем любопытствующая Ева снова уснёт? В любом случае, с того времени Ольга принимала душ за две минуты. В прочем, это скорее напоминало обливание горячей струёй. Большего она позволить не могла, пока была одна. Так она считала. А потом Константина забрали в армию.

«А могла бы просто смыть с себя пену, обтереться и выйти к ребёнку без спешки. В декрете мозги совсем съезжают с пути логики».

Горячая вода продолжала ударяться о солнечное сплетение. Оля с блаженством выдохнула и прикрыла глаза. Уходить не хотелось. Было так хорошо. Она снова прошлась ладошками по влажным волосам. Высунула язык и подставила струе. Улыбнулась собственному баловству и выключила воду.

Стало тихо. Где-то за стенкой лаяла собака. Послышались голоса. Создавалось впечатление, что шумят сверху, на чердаке. Но она знала, что это из соседнего дома, только никак не могла понять, почему ей слышатся звуки сверху. Сейчас, летом, странные звуки уменьшились. Или она просто к ним привыкла и перестала обращать внимание? Костя предположил, что это мыши или птицы, чудом забравшиеся через щель. Правда, ничего подобного они так и не наблюдали: не было никаких следов присутствия живности, самих животных или других признаков, почему раздавались странные шорохи.

«Не?когда, не?когда! Мне совершенно не?когда здесь торчать!»

Она вышла из ванной, обмакивая влажную кожу полотенцем. Стыдиться было некого, и она без скромности прошлась голышом по дому, завернув волосы в полотенце. Её малышка крепко спала, представляя собой самое невинное и прекрасное существо в мире, такое нежное и милое, что хотелось лечь рядом, обнять этот маленький комочек, этого маленького человечка, и больше не знать никаких тревог, забот, печалей. Только добрый, сладкий, долгий сон в маленьких объятиях. Оля поразилась своим ощущениям и мыслям: она никогда в жизни не могла себе представить, как появление маленького ребёнка в жизни может так существенно повлиять на сознание взрослого человека. Разумеется, она слышала и читала множество историй о материнской любви, но представлять и видеть – совсем не одно и то же, что и испытать всё самостоятельно. В этом была какая-то удивительная сила чувств и эмоций. Сознание словно диктовало давно забытые знания по общению и заботе о ребёнке, не смотря на то, что она никогда ранее не только не держала, но и не видела настолько маленьких детей, не представляла себе начало материнского пути, будто это что-то невозможное и далёкое. Будто это никогда с ней не случится, а если случится – то это будет так не скоро.

«И вот уже прошёл целый год. Год!!! С ума сойти, Оля. Как мы выжили?»

Мама легла рядом, едва касаясь пальчиками волос девочки. Она хотела погладить маленькую головку, которая с каждым днём становилась всё умнее, хитрее и сообразительнее.

«Она начнёт говорить новые слова. Она будет бегать всё увереннее, перестанет держать меня за руку. Будет бегать за другими детьми, хлопать в ладоши от радости, подражать другим малышам. Учиться. Удивлять и удивляться. И всё это будет без тебя», – женщина с грустью посмотрела на пустую подушку с другой стороны кровати. Что-то вдруг отозвалось в ней ощущением одинокого существования. Оля нежно прижала подушку к себе. Она почувствовала запах. Его запах. Запах родного человека, тепла и улыбки. Запах его волос, ярких глаз и умиротворённости. Запах мужа.

Так близко, совсем рядом. Так далеко.

«Так невозможно описать такое простое чувство. Он не пахнет пшеницей или выпечкой, мужским потом или одеколоном, гелем для душа. Нет, это его природный запах. Его не спутаешь, хотя и не ощущаешь, когда он рядом. Этот запах так будоражит что-то внутри, ведь он такой родной. Такой… тёплый? Как запах может быть тёплым? Как запах может быть… таким? В нём нет ничего конкретного, чтобы ассоциировать с чем-то знакомым. Но Я точно знаю, что это его запах. Это Костя. Не могу найти слов, чтобы понять…»

Оля дышала и не могла надышаться. Как-то грустно вздохнула, начиная взбивать подушку. Она всегда так делала. Каждую ночь. Для него, будто он и сегодня придёт и уснёт рядом с ними. Нет.

– Сейчас-сейчас! – Оля поспешно обувала девочку в маленькие сандалии. Ева кряхтела и всячески извивалась, явно не понимая, почему нельзя выйти на улицу прямо сейчас. Мама терпеливо и настойчиво всовывала маленькую ножку, проверяла, удачно ли встала пяточка на своё место, прежде чем с резким звуком липучки закрепить обувку.

– А-а-а-а!!! – нетерпеливо капризничала Ева.

– Всё! Ты готова! Прошу, – женщина выдохнула, открывая входную дверь, в которую с огромной радостью, словно маленькая собачка, поспешила маленькая годовалая крошка. Ева так хотела поскорее выбраться на улицу, что сама пыталась найти опору руками, чтобы спуститься с невысокого порога дома. Но к тому времени, как она решилась сползти или шагнуть самой – мама уже протянула свою руку, чтобы можно было уверенно и безболезненно выбраться «на волю». Пока Ольга закрывала входную дверь, девочка с радостным писком и неуверенными шагами спешила подойти к воротам. Ева обожала гулять.