Лето. Небо. Самолеты

– Фух, еле успела! – пробормотала подруга, поправляя растрепанную светлую челку – результат очередного ее эксперимента. До челки было каре, а до каре – черная краска, что на Юлиных волосах отрастала чудовищно. Впрочем, Ветрова из-за таких вещей никогда не расстраивалась.

С Юлькой Ветровой они подружились уже во время обучения. К тому времени все успели разбиться на компании, а кто-то, как Дашка Сорокина и Катя Румянцева, и вовсе дружили с детства и поступали в один университет целенаправленно. А Юлька была эдакой веселой и безбашенной одиночкой, которой все восхищались и активно ее обсуждали. И Ветрову как будто все устраивало. Но однажды Марина слегла на три недели с пневмонией, тогда-то Юлька прибилась к одинокой Томе. И пошло-поехало.

С тех пор они везде болтались втроем и на лекциях сидели тоже втроем, представляя собой забавное сочетание. Юлька была светловолосой (большую часть времени), круглолицей и вертлявой, и вечно разбавляла синюю форму то ядовито-розовой рубашкой (что совсем не по уставу), то желтым галстуком (тоже нет, но терпимо), то брюками в задорную клеточку (за что получила выговор от начальника курса и два часа потом гребла листья по осени). А еще она попала в авиационный мир случайно – поступила наугад, прошла по баллам и сорвалась в другой город за несколько тысяч километров от дома. Подумаешь, большое дело! Это по меркам Ветровой, конечно.

Юльку оттеняла вечно одетая с иголочки Марина. Кажется, она и волосы-то никогда не распускала, а стоило: такую густую кудрявую копну насыщенного темно-рыжего оттенка прятать незаконно! А Марина не только прятала, она перед этим еще и упорно выпрямляла буйные кудри. С поступлением у нее тоже связана целая история: мечтала быть диспетчером, но подвело зрение. Целеустремленная Марина уже не видела себя без авиационной формы, утренних построений перед парами и светлых корпусов, окруженных голубыми елями, поэтому подалась наугад в безопасники с мечтой когда-нибудь перевестись на заветного диспетчера.

Ну и между ними балансировала Тома с темно-русыми волосами до плеч, обычными карими глазами и среднестатистической внешностью. Тома не комплексовала, она искренне любовалась более яркими подругами и понимала, что ее очарование в другом, пока не найденном. Возможно, даже в ее среднестатистичности.

Связующим звеном этой дружбы стала именно Тома, просто потому что она была чем-то средним между по-хорошему, но все же чокнутой Юлькой, и истиной леди Мариной. Если назначалась встреча, то Юлька обязательно опаздывала на час, а Марина приходила раньше, ведь опоздание равно неуважению. Если шла лекция, то Юлька весело перекидывалась шутками с Даней и его друзьями, а Марина старательно писала и подчеркивала особо важные моменты цветными маркерами, не отвлекаясь ни на что более. И так до самых мелочей.

Тома же оказалась неким усредненным вариантом. Ей нравилась легкая безуминка Юльки и умение всегда выглядеть королевой Марины. Ее не напрягали опоздания, ведь зная Юльку, легко можно назначить встречу раньше на час, а самой прийти позже. Но Марине такое было непонятно: зачем эти манипуляции, когда можно объяснить человеку, как важно приходить вовремя? Правда, минул год, а Марина с этой миссией так и не справилась, хотя и старалась изо всех сил. Тома подозревала, что эта миссия из разряда невыполнимых и опоздания Юльки не искоренить, пока та сама не захочет.

– Есть зеркало? – обратилась Ветрова к Марине зная, что у нее есть все.

Зеркало она получила, достала из сумки тушь и начала красить светлые ресницы. Автобус подскочил на кочке, Юлька ткнула себе в глаз кистью, звучно выругалась, но дело свое не прекратила. Выходило у нее сноровисто – привыкла краситься на ходу: на лекциях или спускаясь в лифте на завтрак.

– Скажи пожалуйста, как можно выйти из дома с тушью, но без зеркала? – раздраженно спросила Марина.

– Да легко!

– Но это же не логично, как ты собиралась краситься?

– Что же тут нелогичного, если я прямо сейчас крашусь?

– Потому что я дала тебе свое зеркало.

– Именно.

Как и всегда, их разговор уперся в тупик.

Хорошо, что Тома сидела в середине и привычно выступила связующим звеном:

– Возможно, наша практика не обойдется одним мытьем самолетов.

– Правда? – воспрянула духом Юлька. – Это на построении сказали? Вы, кстати, крикнули, чтобы меня отметили? Я проспала. Кто-то вчера до утра горланил песни под окном, а потом носился от охраны по территории. Поди, кто-то из спасателей-перваков, они как раз после экзаменов домой разъезжаются… дикий народ! И не позвали отмечать, козлы.

– Это Марина сказала.

– А, ну если Марина…

– Наша цель теперь – попасть на аэродром.

Юлька закатила наполовину накрашенные глаза:

– Могу даже угадать цель – Эдик, мать его, Исаев! – В отличие от Томы, она не стеснялась высказываться прямо и выражения не выбирала: – Простите – его высочество Эдуард, конечно! А если серьезно – давно пора найти увлечение получше мажора-Эдика, чесслово. Тоже мне, герой-любовник… всю весну встречала его в женской общаге, мотался к нашей Катьке, но трусливо так, под покровом ночи. Что даже удобно, днем-то к Катьке спасатель Статик Матвеев с конфетками и цветочками приходил и до сих пор приходит… – Юлька поступала из другого города и обитала в общежитии, поэтому знала все свежие сплетни. Тома же с Мариной были городскими, местными, что в их авиационном мирке было скорее редкостью.

– Если он скрывается, значит, это несерьезно! – заявила Марина. – Мужчинам свойственно немного погулять, это их природа, – порой она отмачивала что-то похожее, неизвестно откуда взятое.

– Ничего не знаю про «погулять», но насчет природы ты права: рожденный козлом во льва не превратится.

– Вечно ты со своими ужасными шутками.

– Если бы шутками! О том и речь, Маришка: не факт, что Эдик и тебя скрывать не начнет. Точнее, факт, что начнет. Навешает лапши и будете тайный роман крутить, а потом нам с Томкой слезы твои горючие утирать. С ходоками и мажорами лучше не связываться и на их остепенение не надеяться. Поверь, уж я за год жизни в общаге этих недороманов насмотрелось, там такая Санта-Барбара, что только держись. А сколько слез было пролито… врагу не пожелаешь.

Тома думала так же, но решила не добивать Марину.

В конце концов, раз подруге так нужен Эдик, пусть она получит своего Эдика, а там уже разберется, что с этим трофеем делать. Или не делать, а просто завоевать, и потом… скажем, водрузить на полку и забыть. Да, так будет лучше всего. Более того, Тома искренне верила, что так оно и случится, потому что Марина слишком хороша для Эдика Исаева, просто сама еще этого не поняла.

Глава 3. Музей. Самолет. Вода

Что сказать – удача явно была на стороне Марины.

По прибытии в музей их построили и разбили на три группы по десять человек. Вышло в каждой по три девчонки и семь парней, каждая группа получила по самолету (или вертолету), ведру воды и вороху тряпок и щеток. Воду полагалось набирать из шланга возле входа и разбавлять моющим средством. Вокруг самолетов-кандидатов на помывку уже были выставлены строительные козлы и стремянки.

– А как же обед? – обеспокоились парни.

– Обед на аэродроме в столовой для сотрудников.

– На аэродроме? – оживилась Марина. До того момента она с ужасом переводила взгляд с грязных ведер и тряпок на свои тонкие белые брючки, и обратно.

– А как до него добираться? – не понял Данил.

Музей примыкал к зданию аэропорта, из которого осуществлялись регулярные рейсы, в том числе зарубежные, но через аэропорт и взлетно-посадочную полосу курсантов, понятное дело, никто до столовой добираться не пустит. Это как минимум опасно и незаконно. Аэродромом же считалась территория учебная, примыкающая к аэропортовой зоне, там обычно учились пилоты, собирались сотрудники и так далее.

Тома не помнила, что там происходило еще.

Год назад их возили на экскурсию, что-то рассказывали и даже разрешили осмотреть стоящие в ангарах самолеты, которые еще не считались музейной рухлядью, но и на новинку авиационной техники не тянули, и в итоге просто… стояли. Столовую они тогда тоже посетили, это было скромное одноэтажное строение с микро-зоной раздачи и десятком столиков в два ряда, но вот незадача – находилось оно так далеко от музея, что пешком топать туда со всеми обходами закрытых зон не менее получаса. А то и больше! Учитывая, что на улице июнь, за время этого путешествия можно сгореть напрочь, и никакого обеда не захочется. Кажется, придется брать что-то с собой… Правда, посмотрев на подругу, Тома поняла: нет, не придется. Эдик, любовь, все дела. Что иронично – любовь опять в столовой, а за учебный год именно там они видели Исаева чаще всего. Видимо… путь к сердцу Эдика лежит через желудок. На это намекает Вселенная?

– Вас будет возить Дмитрий Михайлович на автобусе. А еще можно пройтись пешком – через лес тут всего ничего, заодно и подышите.

– Три километра в одну сторону, – отрапортовала Дашка Сорокина, глянув карту на телефоне, и сразу выдвинула гениальную идею: – А можно не обедать, но уйти на час раньше?

– Пожалуй, можно, – ответила Светлана Анатольевна.

После такой новости все дружно решили от обеда отказаться. Минус час изнурительной практики – уже подарок, учитывая, что у них тут практически полноценный рабочий день намечается. И не сказать, что самый полезный – так, работа за зачет на первом курсе. И даже не в службе безопасности. Впрочем, туда они и в следующем году не попадут – после второго курса их ждала практика по медицине катастроф и выживанию в экстремальных условиях. Вот это уже звучит любопытнее уборки старых самолетов.

– Во сколько можно уходить на обед? – нетерпеливо спросила Марина.

– Обед? Разве мы не решили уходить раньше? Всем коллективом?

Надежды Светланы Анатольевны рухнули вместе с ответом Марины:

– Нет, я хочу обед.

– Уверена? Если бо?льшая часть группы будет уезжать, то оставшимся придется добираться до дома самостоятельно, автобус уедет с большинством, – само собой, молодая экологичка и сама мечтала сбегать пораньше, но почему-то не рисковала спорить с Мариной. Тома ее понимала – порой Марина как взглянет… и самого бесстрашного проймет, а Светлана Анатольевна вообще любых конфликтов избегала, вон даже Данила с его пошлыми шутками приструнить не смогла.

– У нас же есть расписание!