Лето. Небо. Самолеты

– Не доберетесь вы туда никогда. Нужно форсировать.

– Плохая идея, – замотала головой Тома. – Она закроется и опять выставит себя перед Эдиком чудачкой. Так уже было однажды. Нельзя давить, но нам нужна ситуация, в которой он разглядит, насколько она замечательная. А она разглядит обратное. Или у них все получится, что тоже неплохо.

Юлька подошла к Томе и крепко ее обняла:

– За что я тебя обожаю, Стоянова, так это за твою способность любить близких со всеми их недостатками. Ты, блин, даже Жеку умудряешься не ненавидеть! Жеку! – она чмокнула подругу в щеку и добавила: – Завтра у нас будет важное задание на аэродроме. Что-нибудь вроде подписания документов, которые можно доверить только ответственной Марине Беловой.

– И кто нам даст такое задание?

– Не боись, я разберусь, – с этими словами Ветрова побежала в сторону административного корпуса. Тома сразу поняла, кто станет их помощником – директор музея Генрих Маркович собственной персоной. Юлька не была бы Юлькой, не найди она общего языка даже с ним.

«Ответственное задание» было выдано Марине на следующий день и, чтобы не оставлять подругу в одиночестве, Тома и Юлька напросились в компанию. Генрих Маркович, конечно, не возражал и даже заговорщицки подмигнул Юльке.

– Классный он мужик, – сказала она, пока они брели по лесной тропе – само собой, отдельного транспорта для их путешествия никто не выделил. – Двадцать лет летал по всему миру, представляете? Теперь вернулся в родной город, говорит, скучно было без дела сидеть, а в музее за копейки никто трудиться не желает. А он уже заработал достаточно, чтобы не смотреть на зарплату… круто, да? Тоже так хочу – не смотреть на зарплату, но пусть она будет большая, пожалуйста. Кстати! – Юлька подпрыгнула на месте и хитро посмотрела на подруг, но обратилась только к Марине: – Генрих Маркович дружен с нашим ректором, говорит, если захочу перевестись из безопасников, обязательно поможет. Может, подойдешь к нему и поговоришь? Ты же грезишь о карьере диспетчера, а своими силами туда непросто перевестись.

– И что же он запросит за свою помощь? – холодно поинтересовалась Марина.

– Не везде есть подвох, Белова. Иногда люди помогают людям просто так.

– Ну да, ну да.

– Мы же тебе помогаем на безвозмездной основе, – невинно отозвалась Юлька. – Между прочим, и Генрих Маркович тоже на нашей стороне.

Марина побелела от таких новостей:

– Так это… – она потрясла стопкой документов. – …твоих рук дело? И семидесятилетний директор музея согласился помочь?

– Ага, но вечером ты должна будешь дать ему потрогать грудь, – и, пока Марина не упала в обморок, Юлька поспешила добавить: – Да шучу я, шучу! Человеку в музее скучно. К тому же, некоторые и в семьдесят остаются приятными людьми и понимают молодежь. У меня дед такой был. Думаю, поэтому мы с Генрихом Марковичем быстро нашли общий язык.

– И что ты рассказала ему?

– Что ты влюбилась в Эдика Исаева и мечтаешь его увидеть, и нам нужен повод навестить аэродром так, чтобы это не выглядело преследованием. Устроить неслучайную случайность, так сказать.

– Что?!

– Он, кстати, знает его деда – вместе летали когда-то. Говорит, классный мужик, они до сих пор общаются. Мир авиации тесен и все такое… думаю, сегодня Генрих Маркович позвонит дедушке Эдика и все расскажет.

– Что?! – последнее Марина уже шептала. Она побледнела и, судя по всему, готовилась свалиться в обморок от нескончаемого позора. За год общения Марина так и не привыкла к Юлькиной манере нести чушь с серьезным видом и испытывать окружающих на прочность. Но и Ветрова хороша – специально поддевала Марину раз за разом.

– Прекрати так делать, – шикнула на неугомонную подругу Тома. А Марине сказала: – Никто никому звонить не будет, не думаю, что двум старичкам интересно обсуждать чьи-то романтические похождения, у них и без того тем выше крыши – упадок авиации, стареющий авиапарк, ржавеющий музей…

Юлька звучно фыркнула, но Тома не обратила на это внимания:

– Считай, мы просто погуляем и пообедаем, пока наши одногруппники колупают старую краску. Уже неплохо! А Эдик вообще не факт, что сегодня на аэродроме, может он отлетал свое утром и давно вернулся в общагу?

– Утром я видела, как он грузился в автобус с остальными.

– Тогда готовь свои губы – будете целоваться, – хмыкнула Юлька.

Марина поджала те самые губы:

– Я целуюсь не раньше пятого свидания.

– Это правило мы еще пересмотрим.

– Зачем? Уверена, Эдуард из тех, кто ценит недоступность. Сама говорила – девчонок у него полно, но все его приключения одноразовы. Нужен интерес, чтобы продержаться дольше остальных.

Юлька присвистнула от удивления:

– Вот это ты, мать, даешь! Кто знал, что среди простых смертных скрывается королева интриг и манипуляций Марина Мориарти? Только боюсь, что в жизни все немного не так работает. Эдик не какой-нибудь предсказуемый алгоритм, он живой человек. Поэтому… в общем, готовься к тому, что твои планы могут рухнуть. Или их придется пересмотреть, сократить поцелуйный срок хотя бы до третьего свидания, – под строгим взглядом Томы Юлька смягчила удар.

И кто бы мог подумать, что подруга окажется права на миллион процентов!

Глава 5. Пилот. Мысли. Чувства

Эд

Лето началось идеально – с практики!

Он грезил о полетах с самого детства. Несколько раз отец возил его на аэродром в Воскресенске, вместе они кружили над полями и лесами. И у маленького Эдика каждый раз захватывало дух, и он еще в детстве знал, что хочет так же, как отец, стать пилотом. Что небо – его призвание.

Правда, когда Эд вырос и намерение его не изменилось, отец подозвал его к себе на разговор: мол, ты же понимаешь, сын, что все твои детские фантазии о небе и полетах имеют мало общего с реальностью? Что никакой романтики в авиации на самом деле нет, и что это большой труд и ответственность – возить людей по небу. И что во время полета пилот сидит и пялится в одну точку от скуки, ведь его задача – поднять самолет в небо и посадить, а остальное за автопилотом? Добавить сюда ночные перелеты и нагрузку на организм – и остатки романтики растворятся в плотных облаках.

Эдик все понимал, но все равно хотел.

Поэтому поступил в авиационный институт, в котором когда-то учился его отец, а до него – дедушка. И началась у Эдика веселая студенческая жизнь, ведь первые три года о полетах можно только мечтать. Ну или отрабатывать знания на тренажерах в учебном центре, что и близко не одно и то же! И вот три курса остались позади, и он получил долгожданный допуск к полетам, пусть и под присмотром инструктора. Но все с чего-то начинают.

Началась практика и ежедневные поездки на аэродром.

Это не равнялось ежедневным полетам – бо?льшую часть времени они сидели в беседке, учились заполнять предполетные планы и выполняли какие-нибудь задания с документацией, словно не на пилотов учились, а на исполнительных секретарш. Хотя Эдик по отцу знал, что от документов не отделаться даже сейчас, когда большинство авиакомпаний перешло на электронный документооборот. И все равно бумажная волокита где-нибудь, да всплывет… вот на практике ее было до ужаса много.

Они сидели в беседке неподалеку от учебного взлетно-посадочного поля, когда Эда пихнул его лучший друг, Серега Сибиркин:

– Глянь, – кивнул Серега в сторону дороги для служебного транспорта, – это, случаем, не «твоя красивая» идет?

«Его красивая», конечно, громко сказано, но случилась у Эдика своеобразная любовь с первого взгляда. Ладно, не совсем любовь, но девчонка ему определенно понравилась, вот прямо сразу. Иногда так бывает: смотришь на симпатичную мордашку, и чувствуешь – твоя, и хочется с ней всего и сразу. Каким местом это чувствуется и чего именно хочется, лучше не уточнять, но с Эдом такая глупость случилась – что-то почувствовал и захотел. Просто увидел, как она идет, вся такая в форме, с длинными ногами и в короткой юбке, и заливисто смеется, аж до слез из глаз, и захотел.

Эдик как раз проходил мимо, когда от смеха «его красивая» споткнулась, он успел ее поймать и придержал за локоть. Она тогда на него посмотрела и… да, что-то определенно в нем шевельнулось, да так, что остальные первокурсницы вдруг померкли на фоне одной конкретной девушки. Хотя первокурсниц они каждый год ждали, как первого снега, в универе девчонок почти нет и каждая на вес золота.

И как жестоко он потом обломался, ведь «его красивая» оказалась замороженной стервой, не иначе. Даром что первокурсница! Он разыскал ее в соцсетях, желая поглазеть на фотографии, но профиль оказался закрытым, а его попытку добавиться в друзья она бездушно отклонила. Ладно, может, не любит общаться с незнакомцами, всякое бывает… Тогда Эд пару раз пытался с ней поздороваться и завязать разговор в реале, но и тут реакция была более чем странной – каждый раз «его красивая» бегом отводила взгляд и смотрела на рыжую подругу своими огромными глазами. То ли делала вид, что не заметила его жалкого приветствия, то ли демонстративно игнорировала.

Но Эд не сдался даже тогда, разыскал ее номер телефона и написал, желая завязать беседу, посмеяться, подружиться, как это часто бывает в переписках… но «его красивая» прочитала сообщение и не ответила. Хотя он старался быть веселым и небанальным, обычно девчонкам такое нравилось, а Эд никогда тупым валенком не был и пошутить мог. Но опять не сработало, тогда он задумался: а может, у нее кто-то есть? Оказалось, что нет, ведь с другими она общалась. Один раз точно обедала с его однокурсником – Борей Никитиным, которого Эд до сих пор на дух не выносит, хотя раньше относился ровно. Ну просто… Боря? Боря, блин?!

Кто угодно, только не Эдик.

Его она вычеркнула из жизни еще до знакомства, что было обидно и задевало самолюбие. Он, может, впервые готов был послушать о мыслях и желаниях девушки, узнать ее получше, может, ему было бы даже интересно! А тут такой от ворот поворот еще на подходе к крепости. И ладно, живи она в общаге, там намного легче заобщаться с девчонками, попасть в одну компанию, но «его красивая» после учебы покидала территорию универа, и ищи-свищи ее потом.

До преследования Эд еще не докатился, да и не собирался – он умел распознавать сигналы, тем более настолько явные.