Запах пыли

Я все-таки не выдержала, меня прорвало.

–Тогда он тебя тоже высек, да? Поэтому ты избегал меня?

–Все не так. Анна!

–А как? Как ты мог позволить так обращаться с собой? Почему не сказал ничего?

–Я был ребенком, что я мог сказать?

– У тебя же мать есть. У тебя отец есть. Что он еще с тобой сделал?

–Да успокойся ты. Все хорошо.

–Хорошо? Это ты называешь – хорошо? А если бы он убил тебя? Что было бы со мной?

Меня снова трясло. Я не могла взять себя в руки.

–Анна, успокойся. Успокойся, слышишь?– он держал меня за руки, а потом обнял, – Тихо, моя хорошая, тихо.

Я рыдала у него на плече, побитом, истерзанном, такая же побитая и истерзанная, только морально. Его «моя хорошая» произвело обратный эффект, стало еще больнее.

–Так не честно! Так нельзя! Почему все так стараются нас разлучить?

–Это не все, Анна. Это наши родственники. И, поверь мне, они лучше знают….

–Что?

Я не поверила своим ушам. Он с ними заодно? Какая же я дура! Все это время у меня еще теплилась надежда, что может, он тоже хотел отношений со мной, но ему не дали возможности, ведь тогда от него ничего не зависело. « А Радим тогда приехал, все спрашивал, бедный, про тебя, мол, где она, когда вернется» – прозвучали в ушах слова тети Мэри. Неужели она соврала?

–Значит ты с ними заодно? А я думала, что тебя заставили!

Меня опять захлестывали эмоции. В таком состоянии я могла наговорить все, что угодно. Какая же я была дура. И как глупо выглядела в своем стремлении провести с ним больше времени. Как унизительно.

–Все не так…

–А как?

–Просто так будет лучше для нас обоих.

–Ты ничего не понимаешь!

–Хм…. Тебя сильно ударили по голове, да? – он опять ехидно улыбался.

Это даже помогло мне собрать волю в кулак и перестать лить слезы.

–Меня сильно ударили, это правда. Но не по голове и не вчера.

–Думаю, нам следует пойти по дороге в обратном направлении,– не дожидаясь, пока я спрошу, решил он,– Это, конечно опасно, но не можем же мы идти по лесу, все-таки мы в горах. Рано или поздно мы куда-нибудь придем. Или встретим кого-нибудь кто бы смог помочь нам.

Собрав вещи в рюкзак, мы двинулись в сторону дороги. Он шел первым, а я нехотя плелась вслед за ним. Он делает, что хочет, а я за всеми этими его штучками безвольно наблюдаю. И не могу ничего с собой поделать только и жду, когда он позовет меня. И после каждой встречи становится все больнее. Словно от тебя отрывают часть, потом пришивают, а потом опять отрывают. Без наркоза.

Внезапно Радим остановился и резко повернулся ко мне.

–Анна. Ты не о том думаешь. Нам надо выбираться отсюда.

Я предпочла промолчать. Да он прав. Надо сосредоточиться.

9

Она тихо шла за мной. Я должен был ей это сказать. Сыграть на гордости, чтобы привести ее в чувство.

«Меня сильно ударили, это правда. Но не по голове и не вчера».

Я буквально физически ощущал боль, которую доставил ей сам же. Или может это моя собственная? Я думал, что забыл ее, но оказавшись снова рядом с ней…. Это меня так на ней заклинило или она действительно относиться к тому типу женщин, которые, если хоть мимоходом коснулись твоей жизни, то все – не забываются никогда. Или это первая любовь? Или еще что-то? Одно только ясно. Что я люблю ее. Теперь. Сейчас. И всегда, с тех самых пор, как увидел ее, когда она ко мне обратилась с вопросом, как меня зовут.

Я думал, что все в прошлом. Думал, ее больше нет в моей жизни. Все это время, я проводил жизнь в бесплодных попытках забыть ее. Бесчисленное количество девушек в моей жизни. Бесконечные вечеринки и гулянки с приятелями. Курево и алкоголь. Все это было в моей жизни. Несколько лет я барахтался в этой грязи, пьяном угаре, упиваясь собственным безбожьем, заглушая тоску и горечь, оправдывая смысл своего существования. Я знал, что живу неправильно. Что делаю всем только хуже. Потом я устал и от этого. Вечеринки остались в прошлом.

А потом появилась Айна.

Я пытался стереть образ Анны, заполнить пустоту в душе. Я думал у меня это вышло. Какой же я был глупец! Я окончательно понял это только когда увидел, как Гамлет замахнулся, и она рухнула к его ногам.

Мир перестал существовать.

Я видел только маленькую девочку, без чувств лежащую у обочины дороги. И без того бледная прозрачная кожа стала еще белее, руки безвольно раскинуты. Кепку от удара отнесло в сторону, волосы растрепались и смешались с дорожной пылью.

Такую ярость, выжигающую все мои внутренности, я не испытывал никогда. Отчаяние. Ненависть. Казалось, меня сейчас разорвет. Я не чувствовал боли, когда меня скрутили, не чувствовал боли, когда пинали и секли, хотя и видел, что истекаю кровью. Не почувствовал ничего, когда облили соленой водой, чтобы раны не воспалились.

–Ну, все, кончилась твоя интрижка, – зло процедил Гамлет, зашвыривая меня обессиленного в кузов машины, – вместе и поедете на тот свет.

Я еле приподнялся на руках, и пока не захлопнули дверцу кузова при свете уличного фонаря, стоявшего перед домом дяди, увидел ее, лежащую рядом, бездвижную, с мешком на голове.

– Только она в свой рай, а ты в свой,– посмеиваясь, закончил он и захлопнул дверь. Я оказался в полной темноте. С телом любимой девушки рядом.

Она такая хрупкая и слабая. Одного удара этого мерзавца хватило, чтобы лишить ее жизни. Меня обливало кислотой изнутри. Боль была такая, что я желал лишь одного – смерти для себя. Чтобы больше не чувствовать эту выжигающую пустыню внутри себя. А потом появилось другое желание. Такое же сильное, как и первое, даже сильнее. Желание убить, огромное, всепоглощающее. Хочу убить этих тварей. Нет – убивать. Медленно, мучительно. Чтобы они кричали и молили о пощаде. Чтобы умоляли о том, чтобы я прекратил их страдания.

–Да не помрет он, успокойся, – услышал я голос моего кровного врага за дверью машины, – А вот девчонка даже не знаю. Может и выживет.

Так она еще жива? Моя Анна. Жива. И лежит совсем близко. Я собрал последние силы и подполз. Ползти было всего ничего, может, полметра, но для меня избитого, измученного душевными и физическими страданиями, да еще в темноте, казалось почти невыполнимым. Она была без сознания, но дышала. Это вселило надежду и придало сил. Я даже нащупал стенку и потихоньку приподнялся, сел. Только бы она выжила, только бы она выжила. О, великий Аллах, прошу Тебя!

Я так обрадовался, что даже боль отступила. Правда, только душевная. Зато физическую я начал потихоньку ощущать все четче. Мотор грузовика затарахтел и мы поехали. Сначала было терпимо, потом машина стала дрожать, подпрыгивать и раскачиваться. Я заволновался, вдруг ей повредит такая тряска? Я даже этот грязный мешок боюсь стащить с нее, вдруг ей станет хуже, если я дотронусь. Так мы и ехали. И вдруг очередной толчок и я услышал еле различимый в грохоте мотора, стон. Мне показалось, она пошевелилась. А потом снова стон, и она пришла в себя.

Хотя мы угодили в опасную историю, меня к тому же крепко побили, а ее стукнули по голове, эти часы, проведенные с ней, были самыми счастливыми в моей жизни.

Какое счастье было ощущать ее так близко, слышать, как она дышит, прикасаться к ней. Тепло, идущее от нее, проникало насквозь, даже сейчас я все еще чувствовал его на своих коленях, на животе. Я осторожно гладил ее волосы, руки, не смея даже дышать. Это было мучительно и так прекрасно. Что со мной, почему я не могу просто протянуть руку и взять то, что она предлагает. Почему так боюсь ответить на ее чувство? Да, теперь я женат. Но где я был все это время. Почему не приехал, почему не разобрался? Почему не поговорил с ней откровенно? Я и сейчас боюсь ее. Ее или себя? Признайся, что боишься быть счастливым. Боишься, что твои чувства захлестнут тебя с головой, и ты превратишься в безумца, которым управляет лишь его страсть. Боишься, что можешь еще раз вдруг испытать такую же боль, как тогда. Вот откуда вся эта кутерьма. А она не боится. Она хочет этого. А я не даю ей шанса. Отчего я такой трус?

А что она говорила, про мать? Ах, да, ей не сказали, что я приехал. Поверить не могу, что ей так важно было видеть меня. Я думал, она и забыла про меня, подумаешь, приехал на лето мальчишка, ну и что? Мало ли кто приезжает. И о чем я только думал, когда пытался ей признаться? Безответственный подросток. А я-то считал себя тогда взрослым, рассудительным. И даже забыл про то, что смотреть на посторонних женщин с любовью – харам. Да я просто не встречал раньше посторонних, неверных. И тем более не любил.

Но ведь жениться же можно на христианке? Если она согласится принять нашу веру. Я оглянулся на нее. Она шла, опустив глаза на дорогу, бледнее обычного, уголки губ опущены, обиделась, наверное. Я почувствовал прилив жалости. Нет, не будет этого никогда. Даже не пытайся, Радим. А неверную в семью не примут. Как маму. Всю жизнь ей придется терпеть косые взгляды моих родных. Одна в чужой стране. Нет, не сможет. А что если мне переехать? Почему бы и нет? Я стал нащупывать почву под ногами. Но я женат уже. Анна не согласится на такой брак. А развестись, только женившись? Нет, совесть тоже хорошая вещь. Что будет с Айной? Кроме меня у нее никого нет. Мать умерла, а отца она не знает.