Сады Рэддхема

– Как красиво, – шепчу я тихо, заворожённо – я уже была здесь прежде, но днём.

Боковым зрением вижу, как Нефлянов улыбается, пока я выпрямляю спину и подаюсь вперёд, упираясь ладонями в панель. Он сбавляет скорость: хочет, чтобы я рассмотрела всё как можно лучше. Красоту зданий, всевозможные подсветки, проезжающие мимо автомобили. Мне кажется, что сердце пропускает удар. Сама не понимаю как, но эта красота, игра света делают своё дело. Я и правда расслабляюсь, улыбаюсь и даже смеюсь. Сон уходит куда-то на второй план. Голос уже не грызёт своими острыми зубками мозг.

Миша паркуется чуть подальше от входа в «Кристалл», но я совсем не против немного пройтись. Нам удивительно везёт – пустое парковочное место.

В «Кристалл» можно зайти несколькими способами: как ВИП-гость в отдельный вход, ведущий сразу на второй этаж; как обычный человек, но тогда вам весь вечер придётся провести на танцполе; и, как бы я это назвала, «ВИП наполовину», потому что не могу придумать названия этой категории гостей. По словам Миши, мы относимся именно к третьему варианту. Мы зайдём с парадного входа, минуя длинную очередь. У нас привилегия не только в этом – ещё будут столик и сидячие места.

После тёплого автомобильного салона на улице совсем холодно. А может, я озябла из-за нервов? Из-за того, что переживаю: после пробуждения я не посещала подобных мест. Были кино, кафе. Но клуб… в клубах, как мне кажется, слишком много людей, которые думают, что им можно всё. Не раз приходилось читать в интернете истории, что в тех или иных местах кто-то кому-то что-то подсыпал. Ёжусь от одной только мысли.

Миша нажимает на кнопочку, закрывая машину, и, пока идёт ко мне, проверяет все двери. А я любуюсь. Мимо проходит компания друзей, весело смеясь и что-то обсуждая. Они уже выпившие, такие… расслабленные. Убираю руки в карманы куртки, смотря в сторону «Кристалла». Этот клуб выделяется на фоне других: массивные колонны, крыша с фресками. Создаётся впечатление, будто кто-то решил отдать театр под подобные «непотребства». На крыше – сияющий макет кристалла. Он крутится, пуская свет на всех, кто проходит поблизости.

– Говорят, туда можно подняться, – задумчиво протягивает Миша, указывая кивком на кристалл, когда я обхватываю руками его локоть. – Но только если хочешь посмотреть на игнорирующих правила этикета парочек.

Не сдерживаю смешка, смотря на друга. Я во многом ему благодарна. В частности за то, что он… просто есть. Миша стал для меня тем спасительным глотком воздуха, который не позволяет окончательно захлебнуться. Первый год он оставался у нас до позднего вечера, разъясняя то, что я не могла вспомнить. Миша учил меня заново писать – и если верное произношение слов я запомнила довольно быстро, то их правильное написание давалось мне с трудом. Я не хотела остаться неграмотной. Два года прошли в попытках вспомнить основные вещи, а в свободное от работы время я смотрела научные видео на YouTube. Это помогло. Значительно помогло. Потом, когда я вспомнила, как читать, то начала скупать книги. Удивляло, что мои руки помнили о том, что я когда-то рисовала. Садилась над белым листом, и пальцы сами знали, как взять кисточку, куда повести линию. С рисованием всё сложилось достаточно хорошо: иногда я даже рисую на заказ и не беру за это много.

Мы с Мишей минуем очередь. Пока я удивлённо раскрываю рот, он что-то говорит охраннику. Тот отходит в сторону, желает приятного вечера, и Нефлянов пропускает меня вперёд.

Музыка бьёт по ушам, мне кажется, барабанные перепонки внутри вибрируют. От софитов, свет которых слепит глаза, всё немного расплывается. И люди – здесь так много людей. Кажется, что лёгкие сжимаются от духоты. Я опасливо осматриваю площадку, на которой извиваются в танце тела, и поджимаю губы. На меня накатывает лёгкая паника, стоит мне начать перебегать глазами от одного лица к другому, старательно вглядываясь в каждое.

Меня спасает Миша: его пальцы отрезвляюще сжимают ладонь. Подбадривает или утешает? Может, и то и то? Перевожу на него взгляд: смогу ли я что-то заметить? На его губах играет хитрая улыбка, а любые эмоции в глазах перекрывают озорные блики. Походка расслабленная, лёгкая. Миша тут, что называется, в своей тарелке.

Странно, как всё вокруг стало для меня чужим после пробуждения. Это долгое время не давало мне покоя. Я ходила по улицам, встречала и провожала посетителей в кофейне, смотрела фильмы и сериалы – не то, чужое. Еда, люди, манера общения. Что-то внутри меня отталкивало всё это.

Мы подходим к кожаным диванчикам, стоящим друг напротив друга. На столе высятся тонкие, пузатые и вытянутые стаканы – некоторые из них ещё полные, а другие уже пустые. Миша здоровается с девочками кивком, а вот Илье протягивает руку. Нагибается к нему, пытаясь перекричать музыку. Ирина – блондинка – улыбается своими ровными зубами, стоит ей заметить меня, отступающую немного влево из-за спины Нефлянова. Ира придвигается к краю диванчика и манит меня рукой. Я послушно ступаю к ней.

– Очень рада, что Мише удалось тебя вытащить. Нашей небольшой компании не хватало ещё одной девочки. – Почти не слышу некоторых её слов, так что не уверена, что она сказала именно это.

Её пальцы обхватывают моё запястье – приглашают сесть. И я послушно опускаюсь на диван, тут же охая, потому что проваливаюсь в его мягкую спинку. Настя тихо посмеивается, подпирая щеку ладонью с идеально красными ногтями, хотя неон клуба слишком сильно искажает цвета. Может, он зелёный? Или синий? Я уверена лишь в том, что он идеальный. Миша садится напротив и ободряюще касается носком кроссовки моих кед. Всё, что предлагает ему Илья, оказывается отвергнутым. Он обещал мне не пить и отвезти домой в случае необходимости – а друг всегда относится к своим клятвам серьёзно, я знаю.

– Миша говорил, что ты никогда не была в клубах. Можно поздравить тебя с дебютом? – Сидящая рядом Ира пододвигает ко мне стакан на длинной тонкой ножке, а на мой красноречивый взгляд лишь смеётся и, нагибаясь к моему уху, кричит: – Он безалкогольный! Хотя Илья пытался уговорить меня взять тебе что-то из «градусных». Не бойся. Пей.

Ира и Настя… милые. Они не пугают, как тот же Илья. Доверять им полностью было бы слишком глупо и наивно с моей стороны. Но от того, что я пригублю напиток, ничего не изменится. Упираясь ладонями в диван, я придвигаюсь к столу и обхватываю губами одну из разноцветных трубочек. Вкус коктейля бархатный, мягкий. Он ни сладкий, ни кислый – одно перекрывает другое. А по вкусу напоминает то ли персик, то ли яблоко. Но мне… нравится. Улыбаясь, прикрываю глаза. Ира расценивает это правильно, поэтому тоже начинает улыбаться, беря в руку свой напиток (кажется, жёлтый) в коктейльном стакане с такой же длинной тонкой ножкой.

– Надеюсь, что нам удастся соблазнить тебя, Сел, на танец. Если да, то для меня это будет маленькой победой! – теперь уже кричит Настя, поднимая свой бокал.

Мы чокаемся и пьём под ободряющий крик Ильи.

* * *

Я очень быстро расправляюсь со своим безумно вкусным коктейлем. Миша первым вызывается помочь мне сходить за ещё одним, но я улыбаюсь, чем заставляю замереть его на месте. И произношу то, что ввергает его в полный шок:

– Схожу сама.

И, возможно, он даже хочет воспротивиться, вот только рука Ильи, что скользит ему на плечо, останавливает его от дальнейших действий. Уточняю название коктейля у Иры и, поднимаясь, выхожу из нашего закутка. Не только потому, что мне хоть немного хочется почувствовать себя самостоятельной. Мне нужно лишь несколько минут провести вдали от их весёлой компании. Они все общаются между собой, смеются. А я чувствую себя чужой и ненужной.

Чтобы не попасть в толкучку, обхожу танцпол по кругу, не переставая разглядывать танцующих. Все тут примерно моего возраста, от восемнадцати до тридцати. Среди толпы мерцают красные, синие, блондинистые и тёмные волосы. Некоторые посетители вскидывают руки, запрокидывают голову, наслаждаясь музыкой. В каком-то смысле картинка завораживающая. Конечно, не все обладают пластичностью, но, если присмотреться, можно поймать взглядом девушку, которая по-настоящему отдаётся танцу: словно для неё не существует мира, людей вокруг и клуба в целом. Засматриваюсь на неё и будто где-то внутри себя чувствую капли пота на её коже. Чувствую, как они выступают, скатываются между лопаток, по виску и животу. Странное ощущение – словно тысячи нитей связывают меня с каждой из капелек.

Врезаюсь в чью-то спину и ойкаю, спешно извиняясь и отскакивая на шаг. Юноша, с которым я столкнулась, точно младше меня. Он салютует мне бокалом, улыбается и отворачивается к своей компании, тихо посмеиваясь. А я просто прохожу мимо. Не могу не обернуться и тут же пересекаюсь с ним взглядом, спешно отвожу глаза и делаю вид, что рассматриваю что-то за его спиной.

Я следую к своей изначальной цели – к бару. Кое-как найдя свободный высокий стул, взбираюсь на него. Одной ногой упираюсь в перекладину между длинными ножками, а вторую оставляю болтаться в воздухе. Опираясь локтями о гладкую поверхность барного стола, жду, пока официантка подойдёт ко мне – это невысокая девушка с татуированными руками и яркими дредами. Громко проговариваю название коктейля, и она кивает, отправляясь к бармену.

Поворачиваюсь чуть вбок и смотрю в ту сторону, где столкнулась с юношей. Я не запомнила его глаз, цвета волос, не оценила, красив ли он. Я запомнила его улыбку. Ровный ряд зубов и такая привлекательная форма губ… Даже не замечаю за собой, что ищу своего мимолётного знакомого в толпе – не нахожу и разворачиваюсь обратно к барной стойке.

– Ты задержалась.

Вздрагиваю и тут же оборачиваюсь – Илья.

И как я только его не заметила? Морщусь, молча кивая на коктейль, который только что принесла официантка. Не хочу разговаривать с ним и произносить лишних слов. Иногда Илью так тяжело заткнуть, что проще вообще не начинать разговор. Он несёт глупости и чепуху. Забивает голову мне и окружающим. Но, кажется, сегодня он сам не настроен на долгие разговоры. Илья делает шаг в мою сторону, и я напрягаюсь, щуря глаза. Немногословность этого парнишки пугает ещё больше, чем болтливость.

Его рука упирается в барную стойку за моей спиной. Он нагибается вперёд, заставляя откинуться на спинку стула и больно вжаться в неё. Илья пьян. Чертовски сильно пьян – и я чувствую это, когда он выдыхает горячий воздух мне в лицо. Хочу отвернуться, но его грубые пальцы обхватывают мой подбородок, он поворачивает мое лицо к себе.

– Не трогай меня, – говорю я тихо, почти выплёвывая эти слова в надежде, что это отпугнёт назойливого парнишку.

Мой план не срабатывает: Илья не отодвигается, а пододвигается, из-за чего мне приходится отклониться настолько сильно, что мои волосы почти касаются барной стойки. Впиваюсь пальцами в руку, сжимающую мой подбородок; царапаю ногтями его кожу, оставляя борозды, но Илья не сдаётся. Впервые я чувствую в отношении него гнев – если до этого он просто меня раздражал, то теперь мне хочется его убить.

Сжимаю пальцы второй руки на его запястье, ощущая, как злость разливается внутри тягучим мёдом. Она загорается, обжигает вены и артерии, внутренности. Обжигает глаза. Я то ли шиплю, то ли рычу – сама не могу различить. Все звуки тонут в громкой музыке. Вот только Илья мгновенно меняется: торжествующее выражение лица становится болезненным. Я отчётливо вижу, как в его глазах появляется страх. Он отпускает мой подбородок и дёргает руку на себя. Не поддаюсь. Меня накрывает ощущение, которое не сравнимо ни с чем. Словно в позвоночник врезаются тысячи маленьких иголочек, а кончики пальцев замерзают, как на холоде.

Я выпускаю руку Ильи из цепкой хватки лишь спустя несколько секунд, которые кажутся особенно долгими. Он вырывает ладонь, отступая на несколько шагов. Перед тем как окончательно скрыться с моих глаз, щурится и коротко бросает: «Сумасшедшая». Но мне нет дела до его слов.

У меня бешено колотится сердце – будто я пробежала не одну сотню метров. Коктейль я так и не выпила. Подрываюсь с места и, несмотря на жуткое головокружение, иду к выходу. Пускай тут и жарко, пальцы покалывает, будто на морозе. И этот холод сковывает кисти, локти, пробирается под кожу.

«Селена, найди меня».

Голос эхом отдаётся в голове, и неведомая сила тянет меня на улицу. Недолго думая, следую за ним. Тело окутывают вечерний холод и толпа людей, снующих туда-сюда. Мне надо идти на голос. Нельзя его потерять, упустить. Меня словно обхватывают плотные канаты. Стягивают, тянут. И я не могу сопротивляться, сворачивая за угол.

«Селена».

Оборачиваюсь, ускоряя шаг. За мной никого нет. Вновь накрывает чувство, что за мной следят, ощущаю чье-то присутствие. Время давно перевалило за двенадцать, так что в этой части улицы (я иду по самому короткому, а не самому красочному пути, по которому вёз нас сюда Миша) пусто. Все либо отрываются в клубах, либо уже отсыпаются дома. Мне хочется содрать с себя кожу, чтобы не чувствовать прикосновений его рук. Илья был мне противен ещё до того, как протянул свои загребущие ручонки к моему лицу. Он перешёл все границы. Я его напугала – и правильно сделала. Но… как?

Пальцы до сих пор покалывает, а внутренности сворачиваются в тугой узел. Смотрю на свои ладони, переворачивая их. Руки трясутся, а сердце бешено колотится. Я никогда такого не ощущала. Трепет внутри, облегчение. Словно этим я что-то… отпустила – тяжёлый камень, сдавливавший лёгкие всё это время, исчез. А сейчас… я вдыхаю полной грудью, и как же легко мне дышится.

«Селена, я жду тебя».

Голос уже не просто звучит в голове – он звенит. И я иду на этот звон, оглядываясь по сторонам в надежде, что он станет громче. Мне кажется, что я всё пойму, как только найду его. Но он ещё недостаточно слышимый – пока я не дохожу до парка.

Здесь мы гуляли с Мишей сразу после моей выписки. Здесь же меня нашли, около озера, находящегося в самом конце. Небольшого, скорее, декоративного. Зимой оно не замерзает. Тут любят устраивать катания на лодках, а летом появляются уточки, на которых я как-то приходила посмотреть. Но сейчас… сейчас этот парк выглядит иначе. Мрачный, жуткий. Он зовёт меня. И я иду.

Неожиданное карканье ворона заставляет меня взвизгнуть и уставиться на ветки дерева – там и сидит птица. Она громко хлопает крыльями, кричит и не сводит с меня взгляда своих золотых глаз-монеток.

Стоит мне переступить черту парка, как я замечаю какое-то движение. Вздрагиваю и поворачиваю голову – тропинка из гравия, лавочки и перегоревший фонарь. Чувствую, как по моей коже проходит холодок. От страха, от неизвестности. Голос привёл меня сюда и затих. Оставил одну в тёмном парке, где я когда-то… где я когда-то что? Пыталась ли я утопиться? Или кто-то намеренно желал мне смерти? К горлу подступает ком; судорожно дёргаюсь, намереваясь покинуть это злосчастное место.

За моей спиной снова пролетает тень – и я готова поклясться, что слышу лошадиное фырканье. Резко оборачиваюсь и задерживаю дыхание, взгляд мечется по сторонам. Это не ворон.

«Мне это кажется. Я сошла с ума».

«Нет. Не кажется», – вторит моим мыслям голос, и я приглушённо охаю.

Я оборачиваюсь на него – влево. И замираю. На меня смотрит чёрная лошадь. Её глаза светятся, и это заметно даже отсюда. Грива длинная, но не блестит в свете фонарей. И тогда я присматриваюсь. Вся лошадь словно соткана из тьмы – копыта растворяются, как и грива с длинным хвостом. Золотистые радужки прожигают меня. Я не могу оторвать от неё взгляда. Даже не пойму: мне страшно или интересно?