Н+П=??? «Будьте внимательны…»

– Родителям так ничего и не сказал?

– Нет. Им ещё этого головняка не хватает до полного счастья. У мамки и так с утра давление скакануло от того, что я заявление поехал писать… – Егор помотал головой, – Сам разберусь.

– Может я с ней поговорю, а?

– Аська, Аська, вот ты… – усмехнулся парень, а потом посмотрел в потолок и протянул, – Слу-у-ушай. Можешь мне с одним делом помочь?

– Конечно, – с уверенностью закивала Ася. – А что нужно сделать?

– Пойдем тогда, расскажу все после того, как подготовимся. Только учти – никому об этом ни слова.

– Неделя, ты совсем что ли?

Выйдя из здания университета, Егор покрутил головой, а потом махнул ладонью в сторону сквера и уверенной походкой пошел к нему.

– Здесь подожди, я быстро, – шепотом сказал он Аське и припустил по дорожке, ускоряясь с каждым шагом все быстрее и быстрее. А когда возвращался обратно с каким-то пакетом в руке, ещё метров за десять крикнул, – Погнали! Быстрей, быстрей!!!

Второй раз повторять Половинке не пришлось. Рванула следом за Егором, петляющим по дорожкам, так, что только пятки засверкали, и долго пыталась отдышаться, уперевшись ладонями в колени, когда он, наконец, остановился в глубине сквера рядом с обшарпанной скамейкой.

– Неделя… – шумно выдохнула Ася, тяжело опускаясь на пошарпанные временем и погодой доски, – Ты хотя бы предупреждай… Ну не мое это – бегать… Я ж не ты…

– Держи, – улыбнулся он, протягивая девушке один рожок мороженого. – Помогай.

– Вот ты козлина! Я тут чуть ласты не склеила, а он… – Ася взяла мороженое, покачала его в руке, примеряясь, а потом начала возюкать им по улыбающемуся лицу Егора. – Лопай, лопай пока не растаяло, садист поганый!

Выместив свою злость и увернувшись от ответной пломбирной маски, она звонко засмеялась.

Ирка поджала губы и снова простонала:

– Ну, папа, ты же обещал!

– И ещё раз говорю, что это больше не обсуждается. Обойдешься.

– Ну, папулечка!

– Без папулечек. Поживешь дома, и точка. Так будет и мне спокойнее, и матери.

– Я с мамой уже говорила, – выложила последний козырь Ирка, – И она сказала, что мне это будет даже полезно.

– Полезно думать до того, как ноги раздвигать начинаешь, – не выдержал мужчина. – Взрослой жизни захотелось? Я тебе ее быстро устрою! Заберу карточку и посмотрю, как ты тогда запоешь.

– Папа! – топнув ногой, девушка гневно посмотрела на отца, но на его лице не дрогнул ни один мускул. – Ну и хорошо. Раз ты так хочешь, то пусть будет по-твоему.

Ирка перевернула сумочку над столом, быстро вытащила из кошелька пластиковую карту с золотым тиснением и, пригвоздив ее пальцем, сдвинула от себя.

– Забирай! Обойдусь! И ещё тогда вот это, – следом за карточкой она отодвинула связку ключей, а оставшееся свалила обратно в сумку и, резко развернувшись, пошла к дверям. – Перееду к Егору. Мне без разницы, где с ним жить и растить ребенка.

– Иди-иди. Через неделю взвоешь и сама обратно прибежишь, – без особой уверенности в голосе произнес ее отец.

– Нет уж. Я буду жить рядом с мужем! – обернулась Ира. – Как декабристка! – вышла из кабинета и хлопнула дверью так, что звякнули стекла в дверцах шкафов.

– Декабристка она… Как же… Понахваталась… – прошипел Сергей Львович, а потом вздохнул и громко крикнул, – Ира, вернись, мы с тобой не договорили. Ира!

Подождал пару минут, сверля дверь взглядом и, так никого и не дождавшись, пошел за ней сам. Синицын остановился у открытой двери в комнату дочери, оценивая серьезность намерений – в распахнутый чемодан, лежащий на кровати, одна за другой летели вещи под тихое всхлипывание. Трусы, майки, футболки, юбки, платья бесформенной кучей падали в уже немаленькую горку одежды. Скрипнув зубами, мужчина стукнул костяшками в косяк и обречённо произнес:

– Ириша, сама подумай…

– Нравится тебе это или нет, но я буду жить с мужем и отцом своего ребенка! – упрямо повторила Ира, всхлипывая сильнее. – Ты его так запугал, что он со мной даже не разговаривает, а мне нельзя волноваться.

Последние слова едва можно было разобрать через плач, но Синицын подошёл к дочери, мягко сжал ее плечи и осторожно забрал свитер из дрожащих пальцев:

– Ириша, так живите здесь. Никаких проблем в этом я не вижу. Никто же не против. Зачем тебе сдалась эта съёмная квартира? Тут все под рукой, а там что?

– А там мы будем семьёй.

– Ир, ну о чем ты говоришь? Тебе всего семнадцать, ему восемнадцать… Какая семья, если вы даже не говорите?

– Папа, я его люблю, как ты не понимаешь? – всхлипнула Ирка. – У меня все тут на части разрывается и болит, – прижала она ладошку к груди, – когда он на меня зверем смотрит. А там мы бы помирились. Я бы ему объяснила, что испугалась, а ты меня просто защищал.

– Ладно, декабристка. Будет тебе квартира.

– Правда, пап?

– Правда, – кивнул Сергей Львович. – Только давай договоримся, что это будет не съёмная халупа. Купим сразу нормальную, ремонт сделаем…

– Мы сами сделаем, па.

– Хорошо. Сами так сами, – вздохнул мужчина. – Карточку с ключами забери.

– Хорошо, – всхлипнула Ира и протянула, – Пап…

– Что, моя маленькая?

– А можно мы тогда мамин Кайен возьмем? Она на нем не ездит совсем и другую хочет…

– Господи… Квартира, Порш. А жирно вам не будет? – спросил Синицын и тут же запричитал, – Ириш, да не реви ты… Ириш, папа просто неудачно спросил зачем… Ириша… Ну, маленькая моя… Да берите, если нужно. Мне же не жалко. Это все или ещё что-то нужно?

Девушка только громче заплакала и кивнула.

– Ладно, добивай. Только не реви уже.

– Нет. Ты и так очень щедрый. И квартира, и машина…

– Все, хватит слезы лить. Говори, что вам ещё нужно.

– Егора одеть. Ты видел в чем он ходит?

– Хорошо. Я тебе на карту переведу. Сходите и оденешь, – с нескрываемым облегчением выдохнул мужчина. – Теперь, надеюсь, все?