Новогодняя аллергия

Она уже не один раз поднимала эту тему, но результат всегда был один и тот же. Пускать кого-то в свой мирок я не собиралась. Для разговоров у меня были Нюта с Мирошей, спала я в обнимку с Бублей, а для экстренных случаев… в верхнем ящике тумбочки лежит мистер Пинкман, который никогда не свалит в неизвестном направлении. Главное, вовремя менять батарейки.

Нютка ещё трижды переспросила действительно ли я приеду сама, я дважды сказала: «Да.», а на третий раз даже поклялась. Мне просто не хотелось участвовать в празднике. Отсижусь в офисе, а потом приеду. Словно и не было этого Нового года.

Дэн

Кума ржал. Как лошадь. Как обдолбанная лошадь. Поднимал на меня свои глаза, выдыхал: « Сука-а-а…» и снова начинал ржать. Не будь он моим другом… уже давно хрипел бы, выплевывая зубы на ковер… Не будь я идиотом и не согласись на этот дебильный спор… который казался шутейным, но я умудрился его проиграть. И теперь приходится расплачиваться и скрипеть зубами. Своими. Конченый дебил. И я, и Кума со своим желанием.

– Успокоился? – рычу я.

– Изыди! Дэн, дай я тебя сфоткаю!

Кума достает свой телефон, яркая вспышка и в метре от моего лица появляется экран, на котором стоит гипертрофированная Снегурочка под два метра ростом.

– Удали.

– Нет. – Кума снова начинает давиться. – Ты красотка, Дэн. Или правильнее говорить Дэнни?

– Тогда я сам.

Руки уже давно просятся что-нибудь сломать и эта фотография замечательный повод, но Кума буквально на сотую долю секунды быстрее. Там, где только что был его телефон, возникает сложенный несколько раз клочок бумаги.

– Смотри, Дэн. Интересно, а что это у меня такое? – растягивая слова говорит Кума, – А давай вместе прочитаем?

Он разворачивает лист, демонстративно кашляет.

– Я, Кугуров Даниил Владимирович, обязуюсь в случае проигрыша в споре с Кумачовым Максимом Сергеевичем выполнять все его желания, не нарушающие законы РФ, в течение двадцати четырех часов с момента предъявления требований о возврате долга. – Кума разворачивает лист текстом ко мне и спрашивает, – Твоя подпись?

– Моя… – сквозь зубы цежу в ответ.

– Тогда я не понимаю, что это за телодвижения, Дэн? – он плюхается обратно на диван, распахивает полы шубы пошире и сдвигает накладную бороду под подбородок, – Сука… Сварюсь раньше. Но оно того стоит.

– Нормальных желаний у тебя нет…

– Дэн, я ждал этого момента восемь месяцев. И поверь, такое шоу я буду помнить всю жизнь, а вот что-нибудь «нормальное» могу и забыть. – он вскидывает руку, смотрит на часы, достает из кармана крохотный цилиндрик и протягивает мне. – Осталось всего двенадцать часов.

– Что это?

– Губная помада.

– Кума… Ты охренел?

– Крась! И надейся, что это самое худшее из того, что я для тебя сегодня придумал!

– В шесть утра, Кума, я тебе все припомню.

– Пох. К шести утра я буду в таком состоянии, что мне уже будет фиолетово. – Кума хищно улыбается. – За твой счёт. Крась! Или твое слово – пустой звук?

Мои пальцы сжимают помаду, а в голове рисуется шея Кумы. Пару раз провернув крышечку я сорвал ее так, как оторвал бы ему башку.

– Крась… – Кума подгоняет и снова начинает ржать, когда я провожу помадой сперва по одной губе, а потом и по второй.

– Что дальше? – спрашиваю едва слышно тем самым тоном, от которого белеют все, кому доводилось его услышать.

Но только не Кума. На его лице не дрогнул ни один мускул, лишь улыбка стала шире и перед моим носом возникает визитка.

– Заказывай лимузин, Дэн. Мы едем кататься.

Я ненавижу лимузины. Особенно те фирмы, которые тридцать первого декабря поднимают трубку после третьего гудка.

– Диктуйте адрес. – мило щебечет девушка, невзирая на мой рык. – Через полчаса розовый лимузин будет ждать вас у подъезда.

– Что? – почти задыхаюсь я.

– Розовый лимузин. Через полчаса. С Новым годом. – воркует голос.

И когда я снова могу произнести хоть слово, в трубке уже слышны короткие гудки.

– Кума… клянусь, ты пожалеешь… – зло произношу я, отправляя телефон в стену.

Точно так же, как и в апреле. Только тогда я даже не представлял во что вляпаюсь, соглашаясь на такой детский спор.

Мы сидели в одном из баров. Я, Кума, пара общих знакомых, которых там встретили. Обмывали новую тачку Кумы. Текила, вискарь, коньяк… Что мы только там не намешали, а потом этот подарок от заведения – бутылка абсента. С тех денег, что мы там оставили вечером, можно было расщедриться на что-нибудь и посолиднее, но в тот момент эта халявная бутылка была встречена на ура.

– Мужики, спорим я уделаю любого? – громко произнес Кума, привлекая внимание всех, кто был за столиком и рядом с ним.

– В чем прикол? – спросил кто-то из-за спины, а Кума подозвал официантку.

– Пять стаканов, пять стопок, лист бумаги, ручку и бармена. – произнес он, ускоряя девушку стодолларовой купюрой. – Ну? Есть тут настоящие мужики?

У столика моментально стало тесно. Ещё бы. Кинуть на деньги подвыпившего – а мы уже были под очень хорошим градусом- казалось проще, чем обоссать два пальца.

– Ну так в чем прикол? – повторили вопрос.

– Прикол в том, что есть ли тут хоть один настоящий мужик, готовый поспорить со мной на один день своей жизни! – Кума перебросил бутылку из руки в руку и обвел пьяным взглядом столпившихся, – Кто не ссыт? Кто?

Кума горлышком бутылки показал на первого попавшегося.

– Ты? А может быть, ты? – горлышко перескакивало с одного на другого, но соглашаться никто не торопился. – Ссыкуны мамкины.

Кума нарывался, видимо решив закончить вечер мордобоем. И черт меня дернул кивнуть, когда бутылка указала на меня.

– Дэ-э-э-эн. Я только что стал уважать тебя еще больше! – Макс расплылся в довольной улыбке и поставил бутылку в центр стола. – Спорим, что выпью пять по пятьдесят быстрее тебя?

Я снова кивнул. Кума держал меньше меня, и стопки три друг за другом, возможно, бы и выпил, а вот дальше не факт.

– Слушаю вас. – произнес бармен, протиснувшись с подносом через толпу.

– Дэн, последний шанс отказаться. – ухмыльнулся Кума.