Из ниоткуда «с Любовью»

– Брезгуешь моим гостеприимством? – вспыхнули недобрыми огоньками проницательные глаза мужчины.

– Болею. Диета такая.

Аслан лишь внимательнее стал всматриваться в мое лицо, будто искал подтверждение того, что я действительно больна, а не пытаюсь оскорбить его отказом. Вот только внешних признаков при всем желании он бы не нашел. Я сама узнала о том, что у меня проблемы с почками случайно. Жила, никого не трогала и тут: «Здрасьте, мы вас не ждали, а вы припёрлись».

– Плохо, когда такая красивая девушка болеет, – произнес он.

– Болеть, вообще, хорошего мало.

– Что доктора говорят?

– Ничего. Сами разобраться не могут.

Я с тоской посмотрела на лодочки хачапури по-аджарски, в которых было собрано все, что так хочется, но никак нельзя. От одного только их запаха рот наполнился слюной, и это не осталось незамеченным. Вряд ли Аслан собирался все съесть сам, да и второй комплект приборов явно намекал на то, что хозяин дома планировал позавтракать плотно и неспешно в компании. Вот только мне можно было уплетать всю эту вкуснятину исключительно глазами и вдыхать умопомрачительные ароматы. Отодвинув от себя тарелку, Аслан неторопливо налил в кружку чай и с вопросом посмотрел на меня:

– Тоже нельзя?

– Можно. Только если разбавить.

– У меня есть один друг, – наклонив носик чайника над моей кружкой, произнёс мужчина, – очень хороший доктор, – увидев, что мне достаточно, Аслан покачал головой и оставшуюся – большую, – часть кружки заполнил водой из графина. – Съезди к нему. Пусть посмотрит.

– Спасибо за предложение, Аслан, но я сама разберусь.

Не знаю, что именно развеселило мужчину – цвет моего «чая» или то, с каким наслаждением я втянула его аромат, – но он широко улыбнулся и эта улыбка никак не вязалась с тем, что произнёс кавказец:

– Женщина не должна решать мужские проблемы, Валерия. Мужчина, настоящий мужчина, не будет перекладывать свои заботы на хрупкие плечи. Я ждал Игната, но он решил, что может прислать тебя. Спрятался за юбку.

– Это я не досмотрела, что Крот кинул вашего сына, – попыталась оправдать я Игната, но этим только больше развеселила Аслана.

– Ты умная девочка и должна понимать, что к тебе у меня претензий нет. Ты не виновата, что Рустам сглупил. Я видел, как он гоняет. Слишком горячий, но ещё глупый. А этот Крот – просто шакал. Я говорил об этом Игнату, только он считает себя умнее всех. Думает, что, передав тебе гонки, ему не придется за них отвечать, – покачав головой, мужчина придвинул к себе ключи и спросил. – Думаешь, мне так нужна эта машина? Нет, не нужна. А тебе нужно съездить. Прямо сегодня. Я скажу, чтобы тебя отвезли.

Подавившись чаем, я уставилась на Аслана, но он абсолютно спокойно поднял кружку и принюхался к чаю:

– Ещё мой дед говорил, что женщина – это цветок, а мужчина – садовник. От того, как садовник будет ухаживать за цветком, будет зависеть каким он вырастет. Ты красивая девушка. Глупо увидеть такой цветок и позволить ему завянуть раньше времени. Тем более, когда мне это ничего не стоит.

В последний момент Аслан передумал или, что скорее всего, решил, что я сбегу по дороге. Оставил меня на попечение охранникам, которые тут же снова начали свои бу-бу-бу, скользя плотоядными взглядами по моей фигуре. И тем смешнее было увидеть, как резко поменялось выражение на лицах, когда за их спинами бесшумной тенью возник страшный и ужасный Босс.

– Эта девочка – моя гостья, – процедил он и затем добавил что-то на языке гор, явно не предназначавшееся для моих ушей на языке.

От одного только тона Аслана у меня кровь застыла в жилах, а два его подчинённых чуть-ли не на колени упали, принося мне свои самые искренние извинения. Ага. Верилось в эту искренность не очень, но когда машине Аслана подъехала к посту у ворот, он остановил водителя прикосновением руки и опустил стекло:

– Серго, объясни всем, чтобы к девочке в этом доме относились, как к моей дочери. Если она приедет в слезах, я лично спрошу за каждую упавшую слезинку.

– Все сделаю, Босс.

И моя челюсть едва не упала на колени. Из того, что я знала про Аслана, можно было с уверенностью сказать – свое слово он держал и не бросался ими на ветер. Если сказал, что спросит, то спросит так, что отвечающему мало не покажется. А мне с какого-то перепуга свалилось его покровительство. Никаких заслуг у меня перед ним не было, даже наоборот. На косяк с тачкой Рустама закрыл глаза и считай, что повезло. «Гостья», хоть и удивила, но прозвучала как команда «Фу!» облизывающимся собакам. А тут, хлобысь, и уже «моя дочь». Это ж где я так ему угодила? Вот только объяснять свою внезапно проснувшуюся щедрость Аслан не собирался, оставляя мне самой строить догадки.

– Здравствуй, дорогой! Как сам? Как жена? Дети как? Старший, слышал, по отцовским стопам пошел?

Я деликатно свинтила подальше от Аслана и вышедшего его встречать мужчины. И пока они обменивались любезностями и обсуждали последние новости крутила головой, словно пришибленная пыльным мешком – частная клиника, куда меня привезли, уже с порога отпугивала простых смертных высотой планочки в плане материального благосостояния. А внутри это ощущение только усилилось. Если в поликлинике, где я перед тем как попасть в кабинет к врачу должна была отвоевать талончик у бабулек, а потом отстоять некислую очередь, то здесь… Мама родная… «Добрый день», «Вас ожидают», «Проходите, пожалуйста». И чистота такая, что стыдно за свои ботинки, а бахилы не продаются.

– Валерия, – мягко взяв меня за плечи, произнёс Аслан. – Познакомься, это мой хороший друг Дато.

– Здравствуйте, – кивнула я мужчине в хирургическом костюме.

– Расскажи ему все, а я подожду. Не бойся, Дато тебя не обидит.

– Пойдемте? – тепло улыбнулся мне доктор и повел за собой.

8. Роман

– Получите, распишитесь.

Очередная, последняя на сегодня, коробка покидает «Caddy» и я могу официально забить болт на все. Развернуться на пятачке за боксами, намыть и запарковать служебную машину – мне нравится, когда она чистая и блестит, – а затем с пакетом, в котором лежит приготовленный мамой перекус-обед лететь к трассе. На ней сегодня Ян, Лехин пилот, царь и божество, тестит новый конфиг перед сезоном. Я успеваю устроиться на сложенных стопкой покрышках до того, как машина в очередной раз выезжает из паддока после заправки и смены резины и сделает прогревочный круг. Ян педантичен до безумия и на все выкаты бронирует трассу с самого утра и до глубокого вечера. С утра вкатывается в трассу и ищет новые мелочи на отладку, а потом дубасит дальше по трассе в гордом одиночестве. За что остальные пилоты, оставшиеся на сутки в паддоке, за спиной называют его самопровозглашенным и самовлюбленным царьком. Что вообще не так. Просто у мужика бзик. Он может и часто практикует одну фишечку – пролетает на сумасшедшей скорости несколько кругов, а потом, в конце прямой, резко разворачивается на сто восемьдесят градусов и с буксом начинает ураганить уже в обратном направлении. Чем чреваты такие манипуляции, окажись Ян на треке не один, легко догадаться. Но как бы не подкалывали Яна конкуренты по пилотному мастерству, все они потихонечку, как и я, подходят к отбойникам и внимательно наблюдают за всем, что вытворяет на своей машине Царь. Леха не без гордости говорил, что Ян здесь лучший, и его манеру вождения уже давно растаскивают и пытаются копировать, но на то царя и называют Царем, чтобы он всегда был чуточку круче и придумал что-то новое.

Я быстро проглатываю бутерброды, запивая их чаем из термоса, и осторожно поглядываю в сторону скучковавшихся пилотов. Негласное разделение на касты в паддоке становится гораздо ощутимее рядом с трассой. Если у боксов все между собой друзья и коллеги, то здесь пилоты – боги, механики – их рыцари, а я – мальчик на побегушках, с которым разговаривать нет смысла. Поэтому на меня не обращают внимания, что не может не радовать. Поудобнее устроившись на верхнем колесе, я краем уха слушаю разговоры пилотов и наблюдаю за машиной Яна, приближающейся к очередному повороту. Моя левая ступня легонько дергается – выжимает сцепление, – а правая рука скидывает две передачи вниз и, дернув ручник, возвращается обратно на воображаемый руль. Теперь уже правая ступня начинает нажимать на педаль газа, ориентируясь на доносящееся рычание, а руки ловят пошедшую боком машину. Оставив после себя шлейф густого дыма, она выравнивается и снова начинает ускоряться, чтобы резко остановиться рядом с тем местом, где собрались наблюдающие.

– Что-то с тачкой, – то ли спрашивает, то ли утверждает один из пилотов, вроде Серега по голосу.

– Да хрен его знает. Не похоже.

– Перегрел движок скорее всего или на телеметрии ошибку какую выцепили.

– У Яна и движок перегретый? Ему сегодня подвеску отстраивали. Там что-то.

Предположения о причинах такой внезапной остановки сыпятся, словно из рога изобилия, и каждая имеет место быть – на треке любая мелочь может стать роковой. Но как по мне, Ян слишком неторопливо выбирается из-за руля и снимает с головы шлем. Человек, у которого что-то не так с машиной, не будет таким спокойным.

– Ром, подойди сюда на минуточку, – кричит он.

И его просьба моментально прекращает разговоры. Теперь уже на меня смотрят с удивлением, а я быстро соскакиваю со своего места и перелезаю ограждение.

– Воды принести? – спрашиваю и тихонечко охреневаю от звучащего предложения:

– Садись за руль. Прокатимся.

– Чего?

– Возьми шлем и садись за руль. Хочу кое-что спросить.

Только сейчас я замечаю второй шлем на сиденье пассажирского ковша и пару перчаток.

– Не тяни резину, – поторапливает меня Ян, загадочно улыбаясь во все тридцать два зуба.

Нахлобучив шлем на голову и перчатки на руки, я кое-как умудряюсь залезть за руль и тут же попадаю в локальный филиал ада. Внутри машины жарко настолько, что мне остается только гадать как Ян не спарился в своем костюме. А он с легкостью устраивается на соседнем месте и, воткнув штекера в приборку, пристегивается ремнями.

– Леха говорит, что ты ко всем подходил, просился поучить, – раздается внутри шлема, и я киваю. – Чего у меня не спросил?

– Ну-у-у… Ян у тебя и так времени свободного нет. Да и где я, и где ты.