Анна, создающая королей

– Охранники летают как старые бабки. Сейчас я покажу тебе настоящий полет. Держись!

Сидящий рядом веселый, азартный мужчина был неузнаваем. Я хотела, чтобы он остался таким навсегда, но что-то подсказывало, что этим надеждам не суждено сбыться.

Мы пронеслись по первой орбите, огибая острова и шпионя за чужой жизнью. Потом Нерон позволил мне ощутить свободное падение. Я визжала, смеялась и упивалась его ответным смехом.

– Такой будет твоя жизнь, Анна. Невероятная сила и невесомость.

После многих лет ожидания я все равно поверила его словам.

– Как зовут ваш катер?

– Что значит «зовут»? Это катер, а не человек, у него нет имени.

– Я назову его «Пуля».

Клянусь, Нерон снова улыбнулся.

– Вскоре я поселюсь на острове и стану учить тебя сам, – сказал он, и мой мир взорвался.

Нерон будет рядом. Всегда. Мы вместе изменим мир. Он ждал, когда я вырасту, и вот… сказка наконец наступила.

– После восемнадцати лет дар развивается особенно быстро, и мы постараемся это ускорить.

– И тогда мы изменим мир, – просипела я, еле сдерживая накопившиеся эмоции.

– Да, мы изменим мир. Ты и я. Вместе. – Нерон говорил серьезно, как никогда.

Я помню его слова до сих пор, слышу их шепот в моей памяти. В них была доля правды, но то, что он скрывал от меня, немыслимо. Страшно.

***

Мы прилетели в Алтавию – страну, где я родилась. Я шла рядом с Нероном, болтая о пустяках. Окружающие смотрели на меня с опаской и любопытством, гадая, что связывает меня с загадочным мужчиной.

Нерон привел меня в приют для бездомных, чтобы нанять новых слуг.

– Посмотри на ауры и выбери тех, кто станет хорошим работником, – сказал он, каждым словом выпуская в мою кровь адреналин.

Это было первое настоящее испытание, мой шанс оправдать ожидания Нерона.

Полагаясь на инстинкты, я выбрала парнишку, худого, как палка, с глубокой горечью в душе, и приятную женщину средних лет, излучавшую добро и спокойствие.

Нерон никак не прокомментировал мой выбор. Когда мы прилетели на остров, он проводил меня до моей комнаты и приказал:

– Запри дверь на ночь!

– Зачем?

– Потому что я приказываю, а ты выполняешь! – Нерон подтолкнул меня в спальню и захлопнул дверь.

Он оставался в коридоре, пока не услышал щелчок замка. Я научилась ощущать его присутствие, его аура давила на меня, тяжелая, как камень, и горячая, как огонь. Однако самой ауры я не видела. Вглядывалась, старалась – никакого эффекта. Нерон знал о моих потугах и только смеялся, говоря, что у меня ничего не выйдет.

Я работала с новыми слугами каждый день, помогала им вписаться наш странный быт. Надеялась, что Нерон одобрит мой выбор.

Через неделю парнишка покинул остров на украденном катере, увозя с собой дорогую посуду, украшения и даже пару статуй. Кухарка продержалась дольше, но, к сожалению, ее покладистый характер не стал компенсацией абсолютному неумению готовить и нежеланию работать.

Нерон, конечно же, предвидел такой исход, но позволил парню улизнуть с украденным. Для чего? Чтобы преподать мне урок. Он отчитал меня, строго, справедливо и очень болезненно. Столько лет обучения, и такой провал.

– Ты сделала наивный и бессмысленный выбор. Повелась на страдания парня и на его смазливое лицо и не рассмотрела за ними преступную личность.

– У него была трудная жизнь! В глубине души он хороший человек! – спорила я.

Нерон усмехнулся.

– Прошлой ночью он пытался взломать дверь твоей спальни.

– Для… для чего? – голос внезапно стал сухим и ломким.

– Сама не можешь догадаться?

Могу, но не хочу.

– Но женщина оказалась хорошей, – не сдавалась я.

– Ты забыла спросить, умеет ли она готовить. Уму непостижимо! Надеюсь, ты сгораешь от стыда.

– Не сгораю! – разозлилась я. – У меня есть право на ошибку. Я стараюсь изо всех сил, но вам не угодишь! Целыми днями тренируюсь и штудирую учебники, но вы никогда мне и слова хорошего не сказали…

Я жаловалась и причитала, размазывая слезы по лицу. Нерон слушал, пока я не выдохлась, а потом сказал:

– Еще одна истерика, и ты больше меня не увидишь.

Ночь я провела в анабиозе, как и всякий раз, когда закатывала истерики. Что можно ожидать от человека, который отключает твое сознание при любом споре? Вот именно, что ничего хорошего.

Мы ездили за слугами еще несколько раз. Во время очередного визита управляющий приютом отозвал меня в сторону и прошептал:

– Вы делаете хорошее дело. Хоть слуги у вас и не задерживаются, но возвращаются совсем другими, уверенными в себе. А рекомендательные письма помогают им быстро найти подходящую работу. Не знаю, как вам удается это делать, но я очень признателен.

Так я узнала, что Нерон помогал моим неудачным экспериментам найти работу. Хотя почему неудачным? Я не делала людям ничего плохого. Залечивала душевные раны, гасила ненависть и недоверие, растворяла печаль. Нерон ругался, что все это не имеет никакого отношения к поискам хороших слуг, однако я упорно выбирала тех, кому могу помочь.

Уже тогда я должна была догадаться, что мое призвание – помогать людям.

Однако меня интересовал только Нерон. Я восхищалась его знаниями о людях и о мире, его взглядами на события, происходившие на Тритари, и его научными мнениями. Где бы мы ни были, куда бы ни летали, я видела только Нерона, думала только о нем. Только его одобрение имело вес. Ему это не нравилось, он не хотел такой зависимости. Ему вполне было достаточно того, что я выполняла его приказы и училась. Сейчас я понимаю, что мое отношение к Нерону было нездоровой привязанностью, но тогда… я стремилась его впечатлить. Хотела стать его фантазией – сильной, одаренной женщиной, вместе с которой он изменит мир.

Со временем Нерон переехал на остров. Не подумайте, что однажды туда прибыли грузовые катера с мебелью и безделушками. Сомневаюсь, что у него было хоть что-то личное, кроме сотни комплектов черной одежды. Так и началось наше «вместе», самое одинокое из возможных, даже в окружении слуг и охраны. С ними я болтала и смеялась, а Нерон держался отстраненно и не допускал праздных разговоров и откровений. Со слугами он почти не общался, оставляя управление домом мне.

Нерон обучал меня теории и практике перцепции. Сам он перцептом не был и аур не видел, однако его теоретические познания впечатляли. Мы часами спорили над рисунками аур, потом я делала оговоренные изменения и наблюдала за результатами, зарисовывая их для Нерона.

А в свободное время… я не знала, чем он занимался, где бывал. Он позволил называть его на «ты», но отказался рассказывать о себе и не допускал прикосновений. Мы ели в столовой с задернутыми шторами, сидя на противоположных концах длинного стола. Асимметричная люстра освещала только мою половину стола. Бессмысленно и странно. Но при этом Нерон заботился о моем комфорте. Если я чего-то хотела или даже просто упоминала в разговоре, это тут же доставлялось на остров. Если я на что-то жаловалась, он сразу это исправлял.