Надо только выучиться ждать

В колледже Нина нашла подруг, неожиданно для себя начала заниматься художественной самодеятельностью. У неё оказался неплохой голос, и девушка пела на всех студенческих концертах. Она даже изредка появлялась в колледже почти без косметики, и никто не падал в обморок. Постепенно гадкий утёнок немного расправил крылышки, и у Нины забрезжила пусть слабенькая, но надежда на то, что когда-то и она встретит свою судьбу, несмотря на то, что зеркало по-прежнему было если не злейшим врагом, то уж точно не лучшим другом.

Окончив колледж, Нина поступила на заочное отделение в педагогический институт в Москве. Об учёбе на очной форме обучения она не мечтала: на стипендию, даже повышенную, не проживёшь. К тому же бабулю не хотелось бросать одну, она прихварывала, а из Москвы каждый день не наездишься: далеко, да и дорого. Девушка втайне от всех мечтала о журналистике, но конкурс был такой, что шансов у провинциальной девочки без денег и нужных связей было маловато. Поэтому Нина выбрала филологический факультет, она любила читать, писала неплохие сочинения и, как прагматично просчитывала девушка, «репетиторы по русскому нужны всегда, на хлеб с маслом точно заработаю. А журналистика… Что ж, пусть останется мечтой».

Никита же, в отличие от сестры, совсем не хотел учиться, в школе переползал из класса в класс благодаря тому, что учителям нравился воспитанный симпатичный паренёк с шоколадными глазищами и длинными девчоночьими ресницами. Он не грубил старшим, не вступал в конфликты с одноклассниками, прилежно сидел на уроках, но учёба ему совсем не давалась. И только на уроках труда мальчишка оживал: тут ему не было равных! Он бы так и проводил в мастерской весь день, вместо того чтобы с пустым взглядом сидеть на ненавистном русском и совершенно непонятной математике или физике. Он мечтал поскорей окончить школу и начать работать, благо руки у него росли из нужного места. Он мог закрытыми глазами с одинаковым успехом собрать и разобрать старенький бабушкин пылесос, дышащий на ладан радиоприёмник или новую модель телефона.

Окончив девять классов, он выдохнул с облегчением, но не тут-то было. Нина не могла позволить любимому брату остаться без образования и всеми правдами и неправдами убедила его поступить в техникум.

– Нинок, отстань от меня со своей учёбой! – вопил младший брат. – Я по уши сыт твоей школой. И что – опять в эту петлю лезть? Ни за что! Не хочу! И не уговаривай! Я работать пойду, руки так и чешутся чего-нибудь полезное делать, а ты мне тетрадки да книжки суёшь!

– Да пойми ты, Никитка, получишь корочку – и делай своё полезное сколько влезет! Я ж для тебя стараюсь, ты с образованием зарабатывать больше сможешь! Это всего лишь два года. И всё, больше я тебя трогать не буду.

– Это ж опять книжки читать? – ужаснулся Никита, – учить всякую лабуду. Не хочу! Не буду! – сопротивлялся он Нининому напору, но по опыту знал, что в итоге согласится со старшей сестрой, как всегда.

– Никит, я тебе помогу и поступить, и учиться, буду за тебя курсовики писать, ты только не брыкайся.

И ведь убедила. Благодаря Нининым стараниям Никита поступил в Красногорское профтехучилище на специальность «Электромонтёр по ремонту и обслуживанию электрооборудования».

Никита учился и работал в автосервисе одновременно. Мастеровитого паренька взяли, что называется, с руками и ногами. Сначала в подмастерья, по вечерам и выходным, а потом, когда увидели, на что способен этот красавчик, соглашались уже на его условия. Высокий спортивный парень с шоколадными глазами и золотыми руками умел убедить любую даму оставить автомобиль в сервисе на пару-тройку дней, а не один на вечер, как всегда все хотят. «Ой, да мне тут только проверить, что стучит или почему я глохну», – с этими фразами частенько обращались незнакомые с автомобильным нутром женщины. Никита всё свободное время проводил в мастерской, зарабатывая себе на жизнь и порой даже подкидывая бабе Кате деньжат. Оказалось, что училище существенно отличается от школы: главное было сдавать специальные предметы, а на общеобразовательные можно было почти не обращать внимания, что Никита и делал с превеликим удовольствием. На втором курсе парень окончательно перебрался в старую квартирку матери. Сама Алёна, как перекати-поле, не жила на одном месте, уезжала на год-два то в Тулу, то в Липецк, последний год жила в Тамбове. Не сиделось ей на одном месте, съёмное жильё не пугало женщину: любовников, готовых какое-то время её содержать, она всегда находила. И лишь иногда возвращалась на родину зализывать раны и приходить в себя после разрыва с кавалером.

Никита оказался таким же любвеобильным, как его мать: менял девушек, как перчатки, и нимало этого не стеснялся.

– Как у тебя это получается, Казанова истринского разлива? Где ты находишь девчонок, готовых пойти с тобой хоть куда? Ты, конечно, красавчик, братец, но ведь ни одного серьёзного романа, всё какие-то новые и новые девицы.

– Так я ж серьёзных не ищу. Мне на выходные только, среди недели некогда романы крутить, а оттянуться хочется. Ну и чтоб долго не уговаривать. Я вообще предпочитаю отношения без обязательств, – Никита улыбнулся, – чтоб не было потом на душе гадко, что бросил кого-то.

– А девчонки тоже без обязательств хотят? – Нина со своим чрезвычайно скудным опытом общения с противоположным полом чувствовала себя абсолютным «чайником» в таких вопросах.

– А я выбираю таких, которые приключений хотят сиюминутных! И удовольствий!

– Вот прям у них на лицах написано: «хочу!» – засмеялась Нина.

– Нинок, их очень хорошо видно – тех, кто в активном поиске приключений. Мы, мужчины, это сразу замечаем и, чего греха таить, пользуемся тем, что само в руки плывёт. Вот я, например, если в Москву приезжаю, в метро часто знакомлюсь и получаю девушку на одну – максимум две ночи. Особенно актуально в пятницу.

– Почему в пятницу? – удивилась Нина.

– А в пятницу как раз девушек-то и видно.

– Расскажи, меня просто распирает от любопытства! Я никогда не думала, что есть какие-то заметные признаки, ну разве что у откровенных проституток.

– Фу, какая гадость! – демонстративно сморщился Никита. – Нет, с такими я дел не имею. Ладно, удовлетворю твоё любопытство, – щёлкнул он по носу не успевшую увернуться сестру. – Вот еду я в метро, стою, поглядываю по сторонам. Я принципиально в такие моменты не сажусь, так обзор больше. Час пик, пятница, девушки с работы едут. И вот сравни: одна в джинсах (ну, пятница же, дресс-кода во многих организациях нет), в ботинках на низкой подошве, с дневным макияжем или вообще без него. Ну ясно же: либо к мужу и детям возвращается, либо родителей навещает. А вот другая: ногти пластиковые, лак разноцветный, губы аж блестят от помады. Ресницы до бровей достают. Платье вообще ничего не прикрывает, или вырез такой, что мужики в нём пропадают.

– Может, она на свидание едет, Никит? Вот и принарядилась.

– Э нет, те, кто на свидания едет, с гордостью поглядывают, с уверенностью: вот, мол, я какая востребованная. А у искательниц взгляд другой: посмотрите, выбирайте меня и не прогадаете.

– А если одежда в порядке, ну, не вызывающая и ресницы обычные? – рассмеялась Нина, – тогда как определить?

– Тогда ещё интереснее. Можно по запаху.

– Это как? Ты их нюхаешь что ли?

– Обязательно, – совершенно серьёзно ответил Никита. – Вот если ты с работы или из универа едешь, ты всякими афродизиаками будешь брызгаться? Не будешь, – сам себе ответил он. – Потому что тебе не надо, чтоб за тобой кто-то увязался.

– А как ты их определяешь? Эти «зодиаки-дизиаки»?

– Так они ж на мужиков и рассчитаны. Чтоб привлекать, чтоб захотели, потянулись. Вот мы и тянемся.

– Какая у тебя интересная теория, братишка.

– Это практика, Нинок, исключительно практика.

Никита мечтал отучиться и уехать на Север, «куда-нибудь, где можно зарабатывать и тратить», как он любил говорить. И едва только получил диплом, сразу же купил билет в один конец, тепло попрощался с бабулей и сестрой и отправился искать лучшей доли. Алёна, как ни была занята личной жизнью, успела приехать на вокзал, сказать «счастливого пути» любимому сыночку, которого очень хорошо понимала в его стремлении вырваться из Истры. Звонил Никита редко, предпочитая сообщения в мессенджерах, иногда, если Нина очень настаивала, присылал фотографии из мест, куда его заносила беспокойная душа. Потом стал отписываться раз в месяц: «жив, здоров, работаю, вполне доволен жизнью и вполне упитан». «Отрезанный ломоть», – вздыхала баба Катя, а Алёна, хоть и скучала по своему любимчику, ругала всплакнувшую иной раз мать, вздыхающую о том, что ест внук, где спит: «И думать не смейте, что он вернётся! И не зовите! Пусть летает по свету, в этом вся жизнь, а не в твоих борщах да блинах. Он мужик, детей не рожать, титькой не кормить, пусть живёт, как хочет!»

* * *

На старших курсах Нина набрала учеников в Москве. Здесь платили почти в два раза больше, чем в их городе. Несколько раз в неделю Нина ездила в столицу, так планируя занятия, чтобы успевать на маршрутку до Истры. Занималась она в квартирах своих подопечных, родители радовались, что детям не нужно ехать на другой конец города, тратить драгоценное время на дорогу, и ценили вежливую, спокойную и грамотную репетиторшу.

В тот злополучный вечер Нина возвращалась из Москвы на электричке. На маршрутку она не успела: задержалась у очередного ученика. Шустрый мальчишка долго не мог сосредоточиться, вертелся на стуле, всячески стараясь увильнуть от занятий русским языком. А Нина не могла уйти, пока не было выполнено домашнее задание. Другой репетитор на её месте уже плюнул бы и махнул рукой, а она всё-таки добилась от непоседы правильного выполнения и, усталая, но с чувством исполненного долга, побежала на электричку с Рижского вокзала. Время было позднее, вагон полупустой, в основном припозднившиеся офисные работники да простые работяги, каждый день курсирующие по знакомому маршруту.

По мере приближения к Истре вагон пустел, осталась Нина, старушка «божий одуванчик» и пьяный парень неопределённых лет. Он дремал, прижав голову к окну, и каждый раз, когда вагон качало, бился головой о стекло, но не просыпался, а что-то бормотал в пьяном бреду. В какой-то момент вагон сильно тряхнуло, и парень свалился с сидения. Ошалело открыл залитые алкоголем глаза, разразился грязными ругательствами и обвёл вагон мутным взглядом.

– Слышь ты, деваха, – обратился он к Нине, – у тебя пивка не найдётся? Голова трещит, здорово я приложился обо что-то, – вполне связно выдавил он, держась за голову.

– Нет, – покачала головой Нина и решила выйти в тамбур, там дождаться своей остановки. Не любила она пьяных, не умела с ними общаться, да и не хотелось после трудного дня вообще ни с кем разговаривать. Парень поднялся, подошёл, качаясь, к старушке, видимо, с тем же вопросом, та, мелко дрожа головой, замахала руками. Пьянчужка повертел головой, не увидел больше никого и тоже вышел в тамбур.

– Поговорим? – ухмыльнулся он. – Ты ж не против? – его пьяное дыхание было омерзительно, но Нина старалась не показать виду, как противен ей этот пассажир.

– Я сейчас выхожу, – как можно спокойнее ответила Нина, прикидывая, сколько минут ей ещё нужно было вытерпеть до остановки. Одновременно она попыталась продвинуться к двери, ведущей в соседний вагон, но пьяный попутчик загородил собой проход, а возвращаться в свой вагон не было смысла.

– Что, гордая, что ли? С рабочим элементом не хочешь общаться? Так я ж не пристаю, ты такая неаппетитная, скелет ходячий, так что с тобой только разговоры разговаривать, а для постели у меня Машка есть, она красивая.

– Вот и идите к своей Маше, – попыталась отвязаться от него Нина, покоробленная такими неприятными эпитетами.

– Ах, ты ж, сука! – вдруг озверел пьяный. – Ты мою кралечку не трожь, не про твою честь будет.

– Да я не трогаю никого, я просто стою здесь, – Нина услышала явную угрозу в голосе пьяного и сжалась в уголочке, пытаясь натянуть куртку, которую до этого держала в руках, чтобы при первой же возможности выскочить из вагона.

– И пива не дала пострадавшему, зажала, падла такая, – завёлся пьяный, – и Машку трогаешь, и руками тут мне машешь, прошмандовка, щас я тебя научу с уважаемыми людьми разговаривать!

Откуда-то в его руке взялся нож, и парень бросился на Нину.

Девушка громко закричала, но грохот поезда заглушал все звуки, пьяный ухватил Нину за волосы и стал наносить удары ножом. Сколько их было, Нине потом сказал врач: пять ножевых ранений. А тогда девушка потеряла сознание почти сразу и не видела ни того, как выскочил из вагона пьяный негодяй (которого потом так и не нашли), ни того, как старушка «божий одуванчик» позвала на помощь, ни того, как приехала скорая помощь.

Очнулась Нина уже в реанимации после операции. Первое, что она увидела, был серый потолок с разводами от дождя.

«Крыша у нас протекает. Надо бы мастера вызвать, – мелькнула слабая мысль. – Когда только успело так затопить? А мы потолок недавно поклеили. Жалко обои», – и Нина опять провалилась в сон.

– Повезло тебе, милая, что выжила после такой потери крови, – делая перевязку, сказала медсестра. – Доктор наш с того света тебя вытащил. И бабуле свечку за здравие поставь, той, что на ноги всю электричку подняла. Хорошо, что в московскую больницу тебя привезли: у нас и аппаратура вся есть, и доктора отличные. Ещё немного, и не спасли бы. Пять часов операция шла. Уж сколько резали тебя, да кроили, да сшивали…