Проза

Я не заметила, как он выглядит, при первом знакомстве. Я не заметила этого и позже. Я просто не обратила внимания.

Шестьдесят девять? А сколько вообще живут мужчины? Моё сердце сжалось в комок. Шестьдесят девять. Мне двадцать шесть. Между нами сорок три года. В полтора раза больше, чем вся моя жизнь до этого момента!

– Много? – усмехнулся А.И.

– Нормально, – вот всё, что смогла я ответить.

22

Наступило время выезжать с учебной площадки в город. А.И. пришёл растрепанный и лохматый и не был похож сам на себя. Он то и дело взъерошивал свои обычно аккуратно уложенные волосы и вёл себя так, словно готовился к решительному шагу.

Мы дождались поднятия шлагбаума и выползли в город.

– Сцепление, вторая, газ! – скомандовал А.И.

Я утопила педаль газа в пол, машина взревела и дёрнулась вперед. А.И. вцепился в рулевое колесо, как клещ, и нас потащило вдоль по улице. После неспешного и осторожного передвижения по учебной площадке скорость показалась мне огромной.

– Гаааааааз! – рычал А.И. перед каждым светофором, и мы неслись вдоль бульвара, обгоняя попутные машины то справа, то слева.

Через несколько минут я почувствовала себя увереннее и расслабилась. Видя, что А.И. легко удерживает машину одной левой, я отпустила руль и стала разглядывать происходящее за окнами.

Первым, что я заметила, оказалось то, что мы проехали на красный свет! Поначалу я решила, что ошиблась. Однако следующий светофор мы миновали, вильнув мимо стоящих на нём машин, по встречной полосе.

Боже, что он делает?

– Гаааааааз! – и мы продолжали сумасшедшую гонку. Перекрёстки мелькали один за другим. А.И. выкручивал руль то вправо, то влево, машина двигалась зигзагами, и меня мотало из стороны в сторону.

– Ааааааап! – от резкого поворота автомобиль ушёл в занос и не вылетел за пределы перекрестка, как мне тогда показалось, только чудом.

Я завизжала от восторга. Вот это да! Вот это школа!

– Брось педаль! – рявкнул он мне в самое ухо.

Я отпустила газ, после чего машина споткнулась, и в меня впились ремни безопасности. А.И. дёрнул рычаг, развернулся назад всем корпусом, опустил свою ногу на педаль газа поверх моей и стремительно припарковал машину задним ходом между стоящими у тротуара автомобилями.

– Боже! – выдохнула я, откидываясь обратно на спинку, – Ещё!

– Никогда! Никогда не следует делать так, как я только что делал! Это против правил! – твёрдо заявил мне А.И., и мне показалось, что я уже слышала эти слова когда-то раньше…

23

Я шла домой такая гордая, словно это я сама только что нарушила все правила дорожного движения. Я восхищалась его умением водить машину. Только профессионал мог позволить себе подвергнуться такому риску, ничем при этом, по сути, не рискуя.

Я уважаю профессионалов! Я ценю их труд, их увлечённость, их преданность своему делу. И даже завидую тем, кто смог развить свои умения в какой-то области до высшего уровня. Они уже сумели – я ещё нет. Должно быть что-то и в моей жизни, о чём я могла бы сказать – да, я это умею, и я умею это хорошо. Поэтому я настроена научиться водить машину мастерски.

И для этого мне нужен А. И. Только он!

24

В программу обучения вождению в автошколе помимо практики и теории входит также занятие по оказанию первой помощи пострадавшим.

В учебной комнате рядом со столом преподавателя разместился манекен для проведения искусственного дыхания: голова и туловище. Он одет в рубашечку с короткими рукавами, и через распахнутый ворот на его груди видно нацарапанное кем-то имя «Вася».

Преподаватель – женщина, штатный врач автошколы, она сразу же производит на меня приятное впечатление. Такому врачу можно довериться.

Она рассказывает нам о своей службе в Афганистане, о работе в реанимации, и мы слушаем про разные травмы: лёгкие, средние, тяжёлые и очень тяжёлые. Кажется, её мучают какие-то мысли, потому что порой её речь замедляется, потом она замолкает, отводит взгляд в сторону и остаётся некоторое время в задумчивости. О чём размышляет эта женщина? Что тревожит её душу?

– После наступления смерти спустя несколько часов в зависимости от окружающей температуры и прочих условий на теле появляются трупные пятна…

Стоп. А это нам зачем? У нас занятие по оказанию экстренной помощи живым, а не мёртвым.

– Спустя несколько часов после смерти… сутки… неделю… месяц, – продолжает она своё повествование, и слушатели добросовестно записывают.

Я откладываю ручку и пытаюсь уловить её взгляд. Но она упорно не смотрит на меня, хотя я единственная в аудитории перестала писать и демонстративно откинулась на спинку стула.

Я тоже отвожу глаза в сторону. Шестьдесят девять. Сколько времени осталось до того момента, когда его сердце остановится? Где и при каких обстоятельствах это случится? Кто будет с ним рядом в эту минуту?

Боль неудержимым потоком растекается по моей груди. Господи, я не хочу, чтобы он умирал! Пусть совсем старый и немощный, пусть обездвиженный и даже потерявший часть своей личности – но пусть он всё же живет, дышит, думает, чувствует…

– После наступления клинической смерти следует провести искусственное дыхание, – переходит она к новой теме и кладёт свою руку на грудь лежащего на столе манекена, – и делать это нужно очень осторожно в зависимости от состояния пострадавшего и его возраста.

Она рассказывает об особенностях процедуры и гладит манекен по голове, лицу и груди с нацарапанной на ней надписью.

– Вот наше учебное пособие, и зовут его Вася, и обращаться с ним нужно бережно: Вася старенький, Васе семьдесят, – продолжает она ласкать манекен.

Я вздрагиваю, вскидываю голову и впиваюсь глазами в её лицо. На этот раз она смотрит в упор прямо на меня.

– И обращаться с ним следует бережно, а лучше оставить его в покое, пусть он останется там же, где он сейчас. Пусть лучше он останется там, где сейчас, со своей семьёй и детьми.

Я встаю так резко, что парта чуть не опрокидывается от удара о мои ноги. Я хватаю её за край и отодвигаю в сторону стенки, чтобы можно было пройти вперед. Другой рукой я сгребаю со стола сумку и разворачиваюсь к выходу.

Меня не надо учить жизни! И смерти тоже не надо! Я сама в состоянии решить, что и как мне следует делать.

25

У А.И. есть друзья, для которых он не бог, а обычный земной человек. Есть, как оказалось, также семья и близкие. Они живут с ним в одном доме, сидят за одним столом, видят его в домашней одежде, болезнях и дурном настроении. Они знают всё о его успехах и неудачах.

Я не знаю о нём ничего. Образ моего отца въелся в А.И. намертво, как штамп, и мне кажется, что оторвать их друг от друга почти невозможно. Что же, чем сложнее задача, тем важнее для меня найти решение.

Я пытаюсь каждый день украдкой разглядеть А.И. поближе, но по-прежнему не могу оценить ни его внешность, ни характер, ни сделать о нём какие-либо выводы. Он отличается от других, он не такой, как все, я знаю это точно, но вот какой именно, остаётся для меня загадкой.

26

Согласно новым правилам дорожного движения, водителям теперь следует пропускать пешеходов на отведённых для этого переходах. А пешеходы бывают разные. Один терпеливо стоит у края тротуара, другой мечется туда-сюда, третий передумывает на полпути и отскакивает обратно, а четвертый идёт напролом, свято веря в свою правоту и законность действий.

Сутулый седовласый мужчина с клюкой в жилистой старческой руке вырос перед капотом учебной машины неожиданно. Кто-то из нас первым успел выжать сцепление и тормоз. Машина остановилась, как вкопанная, вплотную к его ногам.

– Прости, отец, – виновато воскликнула я.